Пятничный я (СИ)

Нет. Все же нет. Гость был уверен, что Яннис будет спать. Следовательно, как-то организовал (или думал, что организовал) снотворное ему в еду или питье… Но ел тут Яннис всего один раз — в купальне, и его «дорогой супруг» в этот момент уже был в отключке… Распорядился до того? Но когда? Сразу после «свадьбы», на которую Янниса позабыли пригласить? Потому как потом ему заниматься этим точно было некогда. Возможностей озаботиться «правильным» питьем для младшего было куда больше у других… Яннис мотнул головой. Да. Все так. Но убедиться в верности построений все же стоило.
Накинув халат и немного поразмыслив, он еще и подштанники натянул. Ну на фиг в этом доме с голым задом ходить! Прав был черт — оприходуют, охнуть не успеешь. Подойдя ко второй двери, Яннис приоткрыл ее, поднимая свечу повыше. В спальне у дора Несланда тоже царила полная тьма, в которой было отчетливо слышно неровное дыхание. Так мог дышать больной… Или тот, кто только что пережил нечто неожиданное и болезненное, а потом еще и побегал. Дьявольщина. Вопрос оставлять открытым было нельзя.
Стараясь действовать бесшумно, Яннис добрался до кровати горе-супруга. Спал тот на боку, свернувшись калачиком, словно маленький ребенок. И только грудь его ходила ходуном так, словно Несланд только что пробежал километров десять.
— Эй! — позвал Яннис негромко, внимательно всматриваясь ему в лицо.
Пресветлый дор не шевельнулся. Тогда Яннис, немного смущаясь, сунул руку ему под одеяло, каждую секунду ожидая, что ее перехватят. Но Эйсон ничего не предпринял, и Яннис, беспрепятственно добравшись до его доверчиво выпяченной задницы, ощупал ее, под конец сунув палец между ягодиц. Дырочка была плотно сжатой, явно не траханой и просто-таки очень горячей. Кожа Несланда вообще горела, словно в огне. Яннис выдернул руку из-под одеяла и приложил раскрытую ладонь ко лбу горе-супруга. У этого дуралея был сильнейший жар! И в таком состоянии ему явно было не до постельных утех — жИву* бы остаться.
Решив перенести разрешение загадки личности ночного посетителя на потом, Яннис вернулся к себе, торопливо оделся уже не в домашнее, а на выход — натянул штаны, сапоги, а сверху рубашку и куртку от формы Академии… Ну, за неимением чистого платья младшего, которое так и осталось валяться в купальне, так ведь? Господи, насколько ж эта одежда была привычнее и удобнее!
Прихватив с собой от греха меч и королевское кольцо (а то не комната, а проходной двор, чесс-слово), он торопливо вышел в коридор, одновременно включая свой внутренний радар. Ему нужна была знахарка, которая показалась Яннису толковой и вполне компетентной. Женщина нашлась довольно быстро, правда, в комнате она была не одна, и на стук из дверей показался не кто-нибудь, а капитан Фьорнфельт собственной персоной. Полуодетый, лохматый и злой как собака.
— Ты?!
— Прости, — Яннис улыбнулся криво. — Не хотел мешать, но муженек мой плох. Услышал что-то из своей комнаты, пошел проверить, а он горячий, как кухонная плита. Разве только не обжигает. Может, что-то…
Яннис не договорил. В этот момент капитан был отодвинут решительной рукой, и в дверях появилась хозяйка комнаты — растрепанная, тоже одетая в одну лишь длинную простую рубаху, но, несмотря на это, до крайности серьезная и деловая.
— Горит, говорите? Непонятно. Погодите минутку, накину на себя что-нибудь. А ты, Гар, зайка, не стой столбом. Лучше тоже одевайся, поможешь мне сумку донести.
Знахарка скрылась в комнате, и Яннис позволил своим губам расплыться в улыбке.
— Зайка?
Фьорнфельт молча поднес к его носу свой здоровенный кулак. Яннис, по-прежнему задушено хихикая, изобразил пантомиму, запирая свой рот на невидимый замок невидимым ключом. Фьорнфельт все так же молча погрозил ему пальцем и тоже скрылся за дверью. Через пять минут они уже торопливо шли по пустым и гулким коридорам Несланд Эльца. В комнате хозяина замка знахарка — теперь Яннис знал, что зовут ее Агнессой — тут же пошла к кровати больного, а хмурый Фьорнфельт принялся зажигать дополнительные светильники.
— И правда жар… Не понимаю. Был ведь маг городской мэтр Курдбах… Так. Ладно. Гар, зая, сходи в погреб. Нужна бутылка горлодера — обтирать господина.
— Я могу чем-то помочь? — Яннис подошел ближе.
— Да. Давайте-ка пособите мне. Надо его раздеть и уложить на спину.
Яннис помог Агнессе стянуть с дора Несланда пропитанную потом ночную рубашку со знакомыми кокетливыми кружавчиками у ворота. «Стало быть, слуга мне в качестве сменной одежки вещи этого дуралея притащил», — подумал Яннис и принялся рассматривать мужа. Он был красив. Широкие плечи, руки прекрасной лепки, выпуклая грудь с темными, четко очерченными и весьма привлекательными — о, святой Вазилеос! — сосками. Темный, совершенный по форме провал пупка манил, но взгляд сам собой бежал от него ниже, вдоль узкой полоски волос. Стройная талия перетекала в столь же стройные бедра и длинные ноги. Даже стопы были гармоничны, как у античной статуи — узкие, с высокими подъемом и красивыми идеально вылепленными пальцами. Вот только то, что у «дорогого супруга» имелось между ног, античным назвать язык не поворачивался никак.
Янниса, в бытность его майором Иртеньевым, всегда занимал вопрос: почему древние греки, изображая в камне своих героев и прочих дискоболов, всегда приделывали им совершенно детские пиписки? Что ими двигало? Крохотная детская плоть казалась красивее? Бред. Как бы то ни было, мужской орган у горе-мужа Янниса был совсем не детским, а очень впечатляющим даже в таком, как сейчас, расслабленном состоянии. Крупный, ровный, прекрасно вылепленный. Кончик более темной головки кокетливо выглядывал из крайней плоти, яички, практически лишенные волос, так и хотелось погладить — такой нежной даже на вид была обтягивавшая их кожа.
Яннис сглотнул. Одно было совершенно ясно — встреться он с таким вот парнем при других обстоятельствах и в прошлой жизни, он бы сделал его своим любовником с величайшей охотой… Впрочем, на такого, как Иртеньев, красавчик вроде Эйсона, скорее всего, даже и не взглянул бы…
— Придержите ему голову, надо его заставить снадобье выпить.
Яннис присел на кровать и поднял тяжелую голову Несланда, пристроив ее себе на бедро.
— Вот так. А теперь попробуйте ему зубы разжать.
Яннис нажал на две хорошо известные ему точки по бокам от нижней челюсти, и она тут же распахнулась. Агнесса хмыкнула, покачав головой, но ничего говорить не стала, принявшись осторожно вливать в рот Несланду что-то янтарно-солнечное, пахнувшее травами и летом.
— Прекрасно. Гар вернется, и надо будет господина периодически растирать, чтобы температуру…
Знахарка не успела договорить, как вдруг Несланда, который все еще лежал головой на коленях у Янниса, выгнуло, а в горле у него как-то ужасно забулькало. Агнесса кинулась и едва успела повернуть голову страдальца набок, свесив ее с кровати, как Эйсона мучительно вырвало.
— Драконовы боги! — удивленно выговорила знахарка, вытирая чистой тряпицей перепачканный рот больного. — Что творится-то? Чем это бедолагу рвет?
Яннис посмотрел. Противно ему не было. За свою долгую боевую биографию он побывал в самых разных ситуациях. И первую помощь приходилось оказывать, и за ранеными ходить. Так что брезгливость, если в нем когда и была, то вся вышла. Рвота действительно была странной. Не переваренная пища, которую можно было бы ждать, а что-то черное, даже на вид опасное, неправильное, злое.
Агнесса сунулась ближе, принюхалась, и глаза у нее стали колючими и подозрительными.
— Та-ак… Ох, давно я подозревала…
— Что?
Знахарка помолчала, и ее молодое веснушчатое лицо как-то потемнело, сделавшись суше и строже.
— Надо проверить. Да. Надо мне утром все это проверить.
Агнесса собрала часть того, что вышло из Несланда, в небольшую склянку, остальное тщательно вытерла, а тряпку спрятала в свою большую лекарскую сумку. И только проделав все это, взглянула на Янниса.
— Если не дурак, никому не расскажете, юный дор.