Пятничный я (СИ)

— Нет, что ты, Яннис. Ты очень красивый. Очень. Я даже хотел просить тебя позировать мне…
— Тогда чего смотришь, как на что-то мерзкое?
— Нет, ты не понял… Я не о том…
— А о чем? — Яннис приподнялся на локте и теперь изучал профиль окончательно засмущавшегося Несланда так же внимательно, как тот его самого пару минут назад.
Эйсон вздохнул.
— Я думал о поцелуе. Но, понимаешь, я просто… Я просто никогда раньше не целовал мужчин. Да и не собирался, если честно…
Яннис уселся в кровати и с величайшим изумлением воззрился на своего суженого-ряженого, который уже успел натянуть на себя чистую ночную рубашку — на этот раз не с кружавчиками, а с рюшечкой у ворота, и, судя по тому, что в комнате было светло, раздернул шторы и открыл все ставни.
— Зачем тогда согласился на мужской брак, если тебе однополый секс настолько противен? На фиг я тебе сдался-то, если даже от одной мысли о том, чтобы меня поцеловать, у тебя такое выражение лица делается?
Эйсон стрельнул на него глазами и вновь отвернулся. Его прямые красивые брови сошлись на переносице, заложив складками совершенный лоб. Захотелось протянуть руку и пальцами разгладить эти морщины, а вместе с ними стереть и дурные мысли…
— У меня не было выбора.
Яннис затряс головой.
— Выбор есть всегда. Не всегда находится решимость, чтобы сделать его правильно. Но это уже совсем другой вопрос.
— Если тебе так легче думать, то пусть так.
— Мне легче всего думать, что все это страшный сон, муженек ты мой ненаглядный. И ты, и твой замок, и свадьба, на которую меня никто даже позвать не подумал, и вообще все. У тебя, в отличие от меня, выбор был! Так что перестань изображать обиженного и оскорбленного, а лучше рассказывай по какой-такой причине ты вдруг решил осчастливить меня своим обществом? Да еще в ускоренные сроки.
— После смерти супруги я дал клятву, что более никогда не лягу в постель с женщиной…
— Идиотина, — Яннис покачал головой. — Чего это тебе в голову-то ударило?
— Таково было условие родственников доры Паломы. Гарантия, что наследником Несланд Эльца станет именно ее ребенок.
— А с какого испуга они вдруг решили, что могут распоряжаться твоим Домом, твоими землями и тобой самим?
Эйсон открыл рот, потом захлопнул его, на его лице отобразилась какая-то внутренняя борьба, а после он деревянным голосом сказал:
— Так было нужно. Так было правильно.
— Угу… — Яннис кивнул. — Понятненько. Ладно. Хорошо. Допустим. Но с мужиком-то тебе зачем свадебку играть? Ну завяжи член узелком, раз «так было нужно и правильно», — Яннис передразнил интонацию мужа, — и сиди себе, детишек — будущих наследников — расти.
— Они сказали… — Эйсон потупился. — Они сказали, что рано или поздно я не удержусь и пересплю с кем-нибудь, и она забеременеет. А младший муж поможет мне спустить пар и детей в подоле не принесет.
Что-то в интонациях Эйсона, в том, как он произнес последнюю фразу, показалось Яннису удивительно знакомым. Так, словно устами горе-супруга говорил кто-то другой. И мыслишка о том, кто именно, родилась сразу, без задержек. Соски пресветлого Вазилеоса торчали из-за этой истории так же очевидно, как обычно торчат заячьи уши.
— И ты согласился.
— И я согласился.
— А теперь тебе меня даже поцеловать противно.
— А теперь… Нет. Нет, Яннис! Ты не думай…
— А я и не думаю. Чего тут думать, если и так все понятно? Ты мне только скажи, как ты при таком отношении к однополой… гм… любви меня трахать-то собирался?
— Я не… Ну… Дор Халльрод сказал, что все почти так же, как с женщиной. И даже лучше.
Яннис не удержался и захохотал, вспоминая свои ночные приключения. Неужели и правда этой ночью его член исследовал глубины личности самого святого отца Халльрода? Мстительное удовлетворение опять поднялось из тихого омута на дне души, но Яннис загнал его обратно. Гордиться, в общем, было нечем. Поступок-то совсем не геройский, а скорее постыдный… И самое позорное в нем было как раз то, что стыдно-то за него как раз не было совсем. Впрочем, Яннис знал за собой такую особенность: переживания, терзания и сомнения всегда настигали его много позже. В самый же момент, в эпицентре события, он не думал, а действовал, ведомый своей знаменитой интуицией. И кстати, именно это не раз спасало жизнь и ему, и тем людям, кто был с ним рядом… А тут вот — не только жизнь, но и «девичью честь» защитить удалось, ёпт.
— Похоже, пресветлый дор Халльрод в таких вопросах человек авторитетный. Меня тебе в мужья, кстати, тоже выбирал он?
— Да. А что?
— Нет. Ничего. Я так… Уточняю детали…
Яннис не удержался и опять захихикал, и получилось это, видимо, достаточно глумливо, потому как дор Несланд внезапно обиделся.
— Не вижу ничего смешного! И вообще, что ты делаешь в моей комнате и в моей постели?
Яннис, по-прежнему от души забавляясь, вскинул бровь.
— У нас была первая брачная ночь, дорогой. Забыл?
Эйсон, до сих пор все больше красневший, резко побледнел.
— Нет, я… Но я… — теперь посерели даже губы. — Я ничего не помню…
— Ка-а-а-ак? — Яннис театрально всплеснул руками. — Ты забыл нашу первую ночь любви? Все страстные поцелуи и нежные слова? То, как мой горячий фаллос раз за разом проникал в твою тайную пещеру страсти? То, как твои губы ласкали мой нефритовый жезл и пили сливки любви?
Глаза Эйсона стали по-совиному круглыми. Пальцы одной его руки метнулись к губам, вторая так же стремительно скользнула назад и вглубь — под одеяло — в очевидном стремлении проверить целостность тылов. На его лице был написан такой ужас и такое отвращение, что Яннис, разом перестав веселиться, только головой покачал.
— Что, это проблема?
— Нет… Да! Драконовы боги! Так ты меня?.. А я и не…
— Не бзди, — Яннис усмехнулся криво и полез из кровати. На душе резко посмурнело — словно туча солнышко закрыла. — Сегодня ночью мы развлекались совсем иначе. Ты сначала метался в жару, а после блевал дальше, чем видишь. А я на пару с госпожой Агнессой скакал вокруг тебя — обмывал да обтирал. Поверишь — совсем не эротичное занятие.
Яннис уже почти полностью оделся и даже опоясался ремнем с мечом, когда его горе-муженек все-таки заговорил:
— Прости. Я… Я совершенно не помню… И вообще не понимаю, что со мной произошло. Кадехо, бой, а потом… Потом как отрубило. Чернота одна… Стоп! А ты… Ты что, действительно убил кадехо?
— Двух, — Яннис показал муженьку два пальца для наглядности.
«Даже странно, что об этом со мной заговорил именно этот дурик. Дядюшку Типуса, кажется, только мой меч интересовал, а святошу Халльрода — мои соски, а вовсе не убитые твари».
— Но как тебе это удалось? Ты должен сказать. Это важно, Яннис. Это может спасти жизни…
— Только там, где окажусь я сам, Эйсон.
— Что ты имеешь в виду? — Несланд теперь тоже сел в кровати. На макушке у него торчал вихор, который почему-то делал этого взрослого мужика — отца двоих детей и старшего в Доме — умилительным и славным, а не глупым и смешным.
— Что я имею в виду? Только то, что убил их мой… клинок. А он у меня один.
— Дай взглянуть!
Эйсон протянул руку. Яннис посмотрел на нее с сомнением. Длинные сильные пальцы дрожали. Как и голос, которым Несланд продолжил убеждать его.
— Не знаю, известно ли тебе это, но до настоящего момента еще никому не удавалось уничтожить этих тварей просто сталью. Всегда требовалось вмешательство магии. Ты маг?
На эту тему Яннису не хотелось распространяться вовсе. Но и показывать меч тоже резону не было никакого.
— Это всего лишь оружие, Эйсон. Всего лишь клинок. Но он очень древний. Человек, от которого я его получил, сказал мне, что ковался он на настоящем драконьем огне и закалялся в драконьей крови. Думаю, дело именно в этом.
— Я все же хотел бы взглянуть на него. Пожалуйста.
Черт! И что теперь делать? Отвлечь? Что ж, один непростой вопрос у него к Эйсону был.
— Погоди. Скажи мне сначала вот что: когда мы с тобой только… познакомились, ты меня за душегуба принял. Причем за очередного. О чем это ты тогда говорил?