Дикая принцесса (СИ)

 – Наполовину. Ее отец был чистокровным тобрагонцем, и сама она в жизни не отъезжала от Каргабана больше, чем на пятьдесят миль. Вас что-то насмешило?
 – Нет, дану, просто... Вы всегда с таким неодобрением говорите о тобрагонцах, что я подумал...
 – Что вы подумали, дитя мое?
 – Ничего, дану. Просто глупость. А почему вы взяли с собой Налану?
 – Кухарку? Она хорошо готовит.
 – Вы могли бы нанять хорошего повара в Каргабане. И никто не берет с собой кухарку, отправляясь в гости.
 – Я беру.
 – Вы так не любите тобрагонскую кухню?
 – Какие странные вы делаете выводы.
 – Признайтесь, дану! Вы ненавидите Каргабан!
 – Я не питаю ровно никаких чувств к этому городу, он не лучше и не хуже прочих.
 – Брехня!
 – Ри!
 – Простите, дану. Вы возьмете меня с собой на рыбалку?
 – Я планировал, но с каждой минутой мое желание тает.
 – Дану, пожалуйста!
 – Хорошо, хорошо. Но вам следует лечь пораньше, я собираюсь уйти еще до рассвета.
 Он отпустил Ри сразу после ужина. Оставшись наедине с Линаей, Гергос сослался на усталость и необходимость рано вставать и ушел к себе так быстро, как позволяли приличия. Он затылком чувствовал разочарованный взгляд красивой молодой женщины и даже сам себе не мог объяснить, почему сбежал.
 Эвретто разбудил его еще до того, как встали слуги. Появившийся вслед за камердинером Ри спал на ходу и то и дело душераздирающе зевал.
 – Дитя мое, вы можете отправляться обратно в постель.
 Два темных глаза уставились на него в недоумении, кажется, впервые за утро по-настоящему раскрывшись.
 – Почему, дану?
 – Я боюсь, вы свалитесь в пруд.
 – Вряд ли. Но если свалюсь, вы ведь спасете меня, не так ли?
 – Не думаю. Вы видите этот воротник из муара? Вода губительна для него.
 Когда они дошли до пруда, небо на востоке едва начало светлеть. Горизонт окрасился легкой зеленцой, но в траве еще стрекотали цикады, а со стороны леса то и дело доносилось низкое совиное уханье. Ри с интересом оглядывался по сторонам, а врученные ему удочки держал как маршальский жезл. Вступив на свежие, еще пахнущие смолой мостки, Гергос в очередной раз мысленно восхитился Линаей. Никто, кроме него, здесь не рыбачил, значит, мостки срубили именно к его приезду. Великолепная женщина. Почему же от этого так паскудно на душе?
 – Умеешь насаживать? – спросил Гергос, отгоняя непрошеную хандру.
 – Нет, дану.
 И родители-крестьяне не научили? Но Гергос решил не перегибать.
 – Тогда смотри и запоминай.
 Восторженное внимание Ри льстило самолюбию, и оттого злость внутри лишь росла. Когда мальчик попытался заговорить, Гергос шикнул на него и приказал молчать – до тех пор, пока не поймает своего первого карпа. Но с клевом Ри не везло, и с каждой минутой его лицо становилось все несчастнее.
 – Ри, в чем дело? – не выдержал Гергос.
 – Ни в чем, дану. Это глупость.
 Гергос вздохнул. Вот только душевных переживаний пажа ему не хватает. Но в то же время он не мог не спросить:
 – Важная глупость?
 – Немножко.
 – Тогда говори.
 – У вас нет слуг-тобрагонцев, кроме меня. Вы сказали, что приехали в Каргабан по делам, а потом вернетесь в Анкъер. Вы возьмете меня с собой?
 Гергос потратил несколько минут, чтобы проверить поплавок и забросить крючок подальше. Его удовлетворила лишь четвертая попытка.
 – Неужели вы хотите уехать, дитя мое? У вас наверняка имеется родня, ваши родители могли вам что-нибудь оставить, в конце концов, Тобрагона – ваш дом.
 – У меня нет дома.
 – Возможно, последние два года были непростыми, но я уверен, что...
 – Вы ошибаетесь.
 – Вы хотите о чем-то мне рассказать, дитя мое?
 – Я... да. То есть... Смотрите, дану, клюет!
 Ри подхватился, вцепившись в удочку обеими руками. Глаза его полыхнули кровожадным азартом, и вскоре первый карп шлепнулся на траву.
 ГЛАВА 6. ТАЙНА ДОМА КОВАРЭН
 Ри все-таки свалился в пруд, но спасать его не пришлось. Поскользнувшись на мокрых мостках, он шлепнулся на мелководье, распугав лягушек и любопытных мальков.
 – Жалкое зрелище, – вздохнул дану Гергос.
 Ри быстро вскочил, безуспешно пытаясь отжать насквозь мокрые штаны.
 – Да-дану, я...
 – Марш переодеваться!
 Подхватив удочку и ведро с карпами, Ри зашагал в сторону дома. Все уже проснулись, а госпожа Дакару как раз прогуливалась по террасе, когда Ри, оставляя мокрые следы, поднялся на крыльцо. Звонкий женский смех заставил его остановиться и глянуть исподлобья на хозяйку поместья.
 – Ри, что с вами случилось?
 Разве не заметно?
 – Я захотел искупаться, госпожа.
 Не дожидаясь ответа, он пошел дальше, предвкушая злорадный триумф в глазах Эвретто. Но все оказалось не столь печально, и Ри без особого труда добрался до сундука с чистой одеждой, так и не наткнувшись на камердинера. Их общая комната пустовала, как и ванная по соседству. Закрыв дверь на защелку, Ри стянул наконец мокрую одежду и налил в таз чистой воды из стоявшего тут же ведра.
 Утреннее солнце блеснуло на поверхности, и Ри вдруг с удивлением уставился на собственное отражение – лихорадочный румянец и глубокие тени под глазами. Вид у него был уже не такой голодный и затравленный, как раньше, но все равно нездоровый. Ри плеснул себе в лицо, стирая грязь. Капельки потекли по шее, скатились на грудь, упали на пол. Ри глубоко вздохнул и окунулся, чувствуя, как вода покрывает затылок и представляя себя карпом. Глупым, обреченным карпом, способным лишь разевать рот и бестолково бить плавниками.
 Вынырнув, Ри едва не всхлипнул. Ну что с ним не так? Почему он постоянно думает о всяких глупостях и злится на госпожу Дакару? Впрочем, нет, госпожу Дакару ему просто жаль, а злится он на дану. За что? Ри стиснул зубы и опрокинул на себя таз. Вода была холодной, и по коже тут же пронеслась лавина мурашек, прозрачные волоски на руках встали дыбом. Все, хватит глупостей.