Дикая принцесса (СИ)

 И все равно от этой мысли становилось как-то грустно и обидно.
 – А меня с собой возьмете?
 Гергос словно не услышал. Он продолжал идти, небрежно постукивая тростью по мостовой, как король из старой легенды, не глядя ни на кого вокруг. Ри украдкой разглядывал его. Пусть уже не молодой, но по-южному красивый. Глава богатейшего анкъерского рода, второй человек в государстве... Зачем ему Ри?
 – Дану Гергос...
 – Ри, вы задаете слишком много вопросов.
 Значит, в прошлый раз все-таки услышал, просто не захотел отвечать.
 – Это не вопрос.
 – Что тогда?
 – Я действительно очень рад, что вы купили меня. И... вот.
 Ри вынул из кармана инкрустированную коробочку. От нее пахло лимонной мятой, внутри перекатывалось несколько жевательных пастилок.
 Гергос мельком глянул на Ри, но даже не замедлил шага.
 – Оставьте себе.
 – Оставить?
 – В качестве аванса.
 Но аванса за что? Ри прикусил губу, понимая, что еще один вопрос лишь разозлит хозяина, и спрятал коробочку обратно в карман. Происходило что-то странное. А жизнь давно научила Ри опасаться странного и держаться подальше от людей, чьих поступков он не мог предвидеть. Но на этот раз от непонятности не хотелось сбежать, ее хотелось разгадать. И Ри прибавил шагу.
 По его ощущениям, к дому Гергоса они подошли в районе полуночи. Дверь им открыл сам дворецкий – почему-то Ри сразу же понял, что это именно дворецкий, а не просто один из лакеев. Возможно, дело было в пышных седых бакенбардах и богато украшенной ливрее, но скорее всего – в спокойной, полной величия и уверенности манере, с которой слуга поклонился Гергосу. В этом поклоне было столько достоинства, что Ри пообещал себе, что непременно научится кланяться так же. Пока что все его поклоны больше походили на униженное фиглярство, в чем директор Боравадо не уставал его упрекать.
 А потом Ри вспомнил, что ему больше не придется кланяться директору, и расплылся в довольной улыбке.
 – Парлато, – обратился к дворецкому Гергос, – это Ри, я только что его купил.
 Дворецкий коротко поклонился Ри, отчего тот едва не запутался в ногах и тоже поспешил согнуться в поклоне. Нет, воистину, происходило что-то небывалое!
 Двухэтажный особняк, расположенный в самом дорогом районе Каргабана, встретил Ри уютными масляными лампами и запахом еды. В животе тут же заурчало, и Ри бросил испуганный взгляд на своего нового хозяина. Тот и так, кажется, почти обвинил его в обжорстве.
 – Прикажете подать ужин? – спросил дворецкий.
 – Сначала ванну. Этого юношу следует отмыть.
 – Как пожелаете. Что-нибудь еще?
 – Скажите Эвретто, чтобы приготовил костюм. Я ухожу через два часа.
 – Будет сделано, ваша светлость.
 – На этом все. Если что-нибудь понадобится, я позову.
 Дворецкий заложил правую руку за спину и с достоинством удалился.
 – Дану, – неуверенно начал Ри, – насчет ванной...
 – Дитя мое, вы хотите сказать, что господин Боравадо не ошибся? Вы и впрямь отказываетесь мыться?
 – Нет, дану. Но моя одежда...
 – Вам подадут новую. Когда закончите, жду вас в гостиной. Не задерживайтесь, у меня мало времени.
 Стоило Ри покинуть холл, и навстречу ему вышел молодой слуга в черной ливрее с золотой вышивкой.
 – Следуй за мной, – скомандовал он.
 Половина дома, где жили слуги, была обставлена скромнее, но даже здесь чувствовались богатство и изящество. Ри с восхищением глазел на обитые шелком стены и лепку на потолке. В Интернате тоже были красивые комнаты, особенно та, где директор принимал патронов, но они были совсем другими. Холодными. Там хотелось не радоваться жизни, а вытянуться в струнку и стоять на цыпочках, не дыша и ничего не трогая. Здесь же красота была уютной, доброй.
 Увидев ванную, Ри чуть не задохнулся от восторга. Горячая вода! И мыло – не жесткое, дегтярное, а ароматное и очень мягкое. Рядом на табурете лежала стопка чистой одежды – такая же, как у слуги, ливрея.
 – Ты можешь отдать мне свои башмаки, их почистят.
 Ри смутился. В последние два года никто, кроме него самого, его одеждой не занимался. И башмаки он чистил всегда сам. Если вообще чистил. Но если в доме Гергоса так заведено, придется подчиниться. Ри быстро разулся и передал башмаки слуге, краснея и не зная, куда деть глаза.
  – Спасибо.
 Дождавшись, когда слуга уйдет, Ри подошел к ванне и провел ладонью по поверхности воды, потом легонько ударил, вслушиваясь в плеск. И снова не удержался от мечтательной улыбки. Быстро, боясь глубоко в душе, что все это исчезнет: и ванна, и дом, и невероятный дану Гергос – Ри начал раздеваться. Но стоило ему скинуть рубашку, как в ванную вошел человек – высокий мужчина с длинным холеным лицом. На его ливрее золота было больше, чем на одежде Гергоса. Ри прижал к груди рубашку и в испуге отпрянул от ванны.
 – Кто ты и что здесь делаешь? – брезгливо поморщившись, спросил мужчина.
 – Господин... дану приказал... – сбиваясь, ответил Ри. – А вы кто?
 – Эвретто, личный камердинер его светлости. И обычно он сообщает мне о таких вещах. А ну брысь отсюда!
 Ри насупился.
 – Значит, в этот раз не сообщил. И я никуда не пойду. Это моя ванна.
 Камердинер смерил его неприязненным взглядом.
 – В этом доме нет ничего твоего и все подчиняются моим приказам.
 – И дану?
 – Наглый мальчишка! Надеюсь, ты ничего здесь не трогал?
 Мужчина прошелся по ванной, придирчиво осматривая полки, словно ожидая увидеть на них грязные отпечатки. Ри почувствовал, как начинают полыхать уши.
 – Дану не запрещал мне брать мыло.
 На лице камердинера появилась еще более презрительная гримаса.
 – Дану не обязан расписывать каждый твой шаг. Все слуги подчиняются мне, и именно я решаю, кому что можно, а что нельзя. Покажи руки!
 Ри глянул исподлобья и, чуть поколебавшись, протянул Эвретто руки ладонями вниз. Тот осмотрел грязные ногти и сбитые костяшки.
 – Ты можешь использовать один брусок мыла. Покажешь мне руки потом, и я решу, можно ли допустить тебя к остальному. Новую одежду пока не трогай.