Наномашины, сынок! Том 1 (СИ)

— Всё холосо, мам, — кивнул я, — Я сам сниму ботинотьки.
Попрощавшись с родителем, я пошёл в раздевалку. Тут были почти все. Целая толпа! Стояло пыхтение и недовольство — мелкие пиздюки не могли ничего завязать.
Кати с Теодором здесь не было. Зато вот Макс тут как тут, сидит на лавочке.
Я сел, быстренько поменял обувь, потому что не зря дрючил эту моторику каждый день, и решил помочь Максу. Ну он же мне помог, верно? Он даже, прикиньте, всё это время со мной шастает! Хотя мог бросить, Теодор предлагал ему подарок, Макс отказался!
Проблема Максима была в том, что ему банально забыли показать, как шнуроваться. Пальцы у него на удивление ловкие.
— Вот тяк. Вот сюта. Ага, — указываю ему.
— О-о-о! Нифика ты!
— Ну тык.
Я улыбнулся и… тут же перестал, ведь снова встретил взгляд других детей. Зависть. Презрение. Вот что в них было.
Мы с Максимом поднялись и пошли в игровую. Как вдруг…
— «Выскотька…»
Кто-то сказал в спину. Я медленно повернулся, но никто на меня не смотрел — все продолжали бороться со шнурками.
Я не знаю, кто это был. Но уверен — он сказал то, что на уме у большинства.
Я — выскочка. И меня уже никто не любит.
* * *
Наступил вечер. Я дома.
— Сынок, что-то случилось? — заметила мама.
— Неть. Фсё хорошо.
Чует материнское сердце.
Но и признаваться, что её сын становится «выскочкой» и изгоем в первом же социуме, куда попал, мне не хочется.
Да чёрт! Ну как так? Это ведь даже не я виноват!
Садик показал, что жизнь… не так проста. Недостаточно быть гением в своём возрасте, опережать развитие и строить планы. Я — человек. А люди сложные. И социум сложный. Попав в него, мне слегка сбили розовые очки.
Неужели… мне придётся стать серой мышью, чтобы меня приняли?
Чёрт, надо отвлечься.
«Рой, с какого момента ты записывал первый день в садике?», — вздохнул я, закрываясь в комнате.
«Как вы вошли в игровую комнату в начале дня. Спешу сообщить, что моей памяти осталось немного»
Значит, он может держать полную, неотредактированную запись примерно на часов пять. Ну… пойдёт. Повырезаем лишнее.
«Выведи момент, когда Теодор бьёт меня по затылку», — вздыхаю, готовясь к тренировкам, — «Давай будем думать, как можно было прочитать удар и потом уклониться…»
Моя адаптация не заканчивается никогда. И это же моё любимое занятие. Оно меня успокаивает.
Ага. Взгляд. Девочки успели увидеть и шокироваться до того, как я получил по башке. На записи отчётливо видно, но в моменте я среагировать не успел. Тц. Дебильное детское тело.
Полагаю, он в этот момент замахивался.
«Продолжай»
Я жду пару секунд и понимаю, что… не понимаю, был ли удар. Голограмма ведь насквозь прошла, а спиной не вижу.
Чёрт, хреново. Как тренироваться?
«Рой…», — вздыхаю, — «Просимулируй… боль. Десять процентов, чтобы просто ощутил»
«Есть. Урон нанесён не будет, но вы его ощутите»
Чувствую резкое онемение в затылке! М-м, чёрт! Как же неприятно! Я будто сам, аккуратно, но всё ещё противно бьюсь затылком о стену.
«Так, теперь понимаю, куда он ударил», — потираю голову, — «Ладно, зацикли. Буду пытаться уворачиваться»
Тренировка никогда не прекращается.
Моя эволюция постоянна.
* * *
— Не смпят нынче детьми, мда? — услышал я знакомый гундосый голос.
Была уже ночь, мне не спалось, и поэтому я продолжал отрабатывать сценарии драки. И тут — слышу шорох! Снова кто-то шарится в коридоре. Ну и я выглянул.
То был кот.
— Не спится, — ответил я телепатией, как в прошлый раз.
— А чемво так? — прогундел огромный пушистый котяра.
— Да так… — машу рукой.
— Рассказывай-рассказывай, выговариваться — это дело такое. Надо. Для чего-ж язык дан? Чтоб говорить. Вот и говори давай.
Я вздыхаю. Ну и рассказываю. Потому что реально хотелось выговориться и, буду честен, мне элементарно нужен совет. Я просто не знаю, что в такой ситуации делать. Возможно, сейчас определяется вся моя жизнь.
— Ну и что мне делать⁈ — подытоживаю рассказ взмахом руки, — Мне что, реально себя принижать? Притворяться обыденностью? Серой массой? Чтобы только меня приняли! Да не хочу я! Я ведь правда лучше, я даже не хвастаюсь! Но… — вздыхаю, — И с Максимом играть мне нравится. А если и с другими тоже? Изгоем быть… отстойно.
 
— Да уж… — вздохнул кот, — Право говорят, гениальность — путь одиночества. Сильнейшие всегда идут одни. Исключения редки.
Я покачал головой и устало сел за стол, на котором сидел кот. Мне только год, а я уже устал от людей. Да что за отстой…
Не того я ожидал от садика. Я хотел веселья, а не головных бо…
— А в чём проблема-то? — задрал кот свою длинную бровь.
— Ха? — у меня аж глаз дёрнулся, — Ты смеёшься? Да я либо унижаюсь, либо изгой и одиночка! И ты спрашиваешь, что не так? Люди — вот что не так! Уверен, и у взрослых всё точно так же, а значит это выбор на всю…
— Жизнь. Да-да, верно! — на его морде медленно росла улыбка, — Вот что я тебе скажу, правнук госпожи. Есть решение. Идеальное. Гениальное.
Я замолчал. Внимание сфокусировалось.
— Зачем ты выбираешь, юный господин? Зачем ломаешь голову? Они считают тебя выскочкой. Считают, что ты лучше всех. Считают тебя едва ли не монстром! — он медленно повернул голову, глаза засветились, а клыки показались из-под неестественно широкой улыбки, — Так покажи, что они правы. Ты — лучший. Ты — монстр. Перейди ту черту, где тебя осуждают. Налегай на это! Дави! И вступи за черту… где тобой восхищаются.
В моей голове щёлкнуло. Мурашки, бежавшие от этой речи, исчезли.
Те два пути внутри меня, что боролись за это решение, наконец пересеклись. Тёмный путь говорил, что мне плевать. Люди? К чёрту людей! Другой же, новый, желал общества, понимал, что социум — это классно!
И эти две дорожки сейчас пересеклись.
А… почему я выбираю?
Я хочу в социум. Я хочу общаться! Мне это нравится, это интересно! Но и принижать себя не хочу. Я лучший. Я реально, объективно лучше остальных, я добился этого собственным потом и стараниями!
Значит у меня один выход.
— Ха… ха-ха! — я засмеялся, — Ну точно ведь! Кот, ты гений!
— Да. Да-а, — его клыкастая улыбка не спадала, — Ты либо живёшь как серая мышь, либо как клыкастый хищник. Что выберете вы, юный господин?
— Судьба говорит мне выбирать. Но нахер судьбу. Я возьму оба варианта, — я заулыбался, — Я просто не оставлю им выбора. У них не останется места для ненависти — лишь для восхищения.
*****
Спустя время.
Кот, — который не кот, — спрыгнул с подоконника госпожи Анны.
— Нда уж… прабабкины гены… мдам, — пробурчал он.
И впрямь, не обязательно всё следующему потомку передаётся. Вон, Михаэлю вообще аж с прабабки пошло! Сила, конечно, вряд ли — Кот не чувствует в карапузе то, чем пылает госпожа. Но вот эти черты характера, этот… взгляд.
Ух, сраться в угол хочется! Или на ковёр.
Ну, либо оно от прабабки, либо карапуз и сам нечто более древнее и страшное. Хотя куда страшнее его прабабки?
Единственное что смущало — улыбка пацана. Ведьма так не улыбалась. Она в целом мало улыбается, но этот пацан — постоянно и много, иногда будто скалится. Странное дело. Не простой голожопик, ой не простой.
— Мдам… ну семейка. Блин, я же за сосисками приходил. Забылось. Мдам… — вздохнул он, морща морду в ночном ветерке, — М? А это что?
Семейка жила на втором этаже, так что запрыгнуть к ним не составляло проблем. И потому Кот слегка не понял, когда ровно к этому окну шла группа из четырёх мужчин в балаклавах.
Ну типа… Кот живёт уже многовато, мягко скажем. И никогда мужики в балаклавах ничего хорошего не сулили.
Кошачий слух позволял уловить даже малейший шепоток, а знание английского — перевести.
— «Заходим. Марка сразу. На жену плевать, не пробуждённая»