Репетиция свадьбы

Еще несколько дней назад они бы сказали «да» на церемонии бракосочетания неискренне. Не ощущая душевной близости.
С глубокой грустью Том подумал, что, если бы была возможность вернуться в прошлое и заставить время пойти своим чередом, то он все равно не стал бы этого делать. Даже несмотря на то, что теперь может потерять девушку, которую любит всем сердцем.
– Том! – К нему ленивой походкой приближался Лео. Как обычно, он источал самоуверенность, но сегодня она казалась преувеличенной, неестественной.
Том встал и чуть не заключил старого друга в объятия – просто по привычке.
– Здравствуй.
– Я рад, что тебя отыскал. – Если Лео и смутило прохладное приветствие Тома, то ненадолго. – Я… не знаю, как объяснить, но я не смогу быть на свадьбе. Прости.
Том кивнул. Ему не хотелось кричать на Лео или затевать драку, но и все спускать ему с рук он тоже не собирался. Том не был уверен, сможет ли простить человека, которого считал почти братом. Возможно, когда-нибудь позже, но не сейчас.
От молчания Тома Лео явно стало не по себе. Он сбивчиво заговорил снова:
– Извини, что тебя бросаю, друг. Все-таки я шафер…
– Нет, ты не шафер.
– Что? – Лео нервно рассмеялся.
– Ты для этого не подходишь, – жестко отрезал Том. – И для нее – тоже.
Ему не надо было уточнять, для кого именно не подходит Лео. Бывший друг поник, его бравада улетучилась. Их разделило гнетущее молчание, которое Том не пытался нарушить: ему нечего было сказать.
Лео пригладил волосы и, отважившись наконец взглянуть Тому в глаза, пробормотал:
– Если что, имей в виду: мне жаль.
– Не думаю, что тебе правда жаль, Лео. И я тебя понимаю. Ты не виноват, что влюбился в ту же девушку, что и я. Но учитывая все, что случилось и что ты от меня утаил, вряд ли нам стоит продолжать общение. – Это решение больше не причиняло боли. Том чувствовал, что поступает правильно.
Не отвечая, Лео направился прочь. Том не стал смотреть ему вслед. Пора было отправляться на репетицию ужина.
Сегодня Том старался подмечать каждую деталь – все, что пропустил в предыдущие дни.
Он сразу обратил внимание на звучавшую в ресторане песню. Под нее они с Мег в колледже уплетали бублики со сливочным сыром и спорили, какой смысл автор вложил в текст. С того дня всякий раз, когда включали эту песню, Меган с улыбкой вспоминала о «Великой дискуссии за бубликами» и о том, как она «научилась любить Тома, даже когда он категорически не прав».
Тому бросился в глаза висящий над входом в ресторанный зал плакат. Надпись на нем – «Вместе – лучше!» – также была связана с музыкой. Том вспомнил, как пел для Меган эту песню Джека Джонсона, подыгрывая себе на укулеле.
Дыхание перехватило. Пытаясь справиться с чувствами, Том направился к гостям – всем тем, кто приехал сюда, чтобы пожелать им с Меган счастья. Он ходил между столами, приветствуя друзей и родственников. У столика Полины и Хамсы Том задержался, чтобы искренне поблагодарить их за многолетнюю поддержку и заверить, что поездка в Лондон стала для него самым приятным путешествием.
Когда Полина обняла Тома, произошло маленькое чудо. Как раз в этот момент малыш у нее в животе шевельнулся, и Том почувствовал его движение.
– Я так волнуюсь, что скоро стану папой! – признался Хамса. – Зато все говорят, что карапузы постоянно выкидывают что-нибудь забавное – иногда случайно, иногда нарочно. И это настраивает на позитивный лад.
У Тома защемило в груди. Его охватило сожаление о несбывшейся мечте, о детях, которые могли бы родиться у них с Мег. Ребенок Полины стал бы для их ребятишек товарищем по играм. Они вместе резвились бы во время семейных посиделок…
В середине каждого стола стояли тщательно отобранные фотографии Тома и Меган. На одной из них влюбленные позировали у каменных львов на Трафальгарской площади, на другой – целовались в экскурсионном автобусе-амфибии в Бостоне. На фото, сделанном в день их переезда на новую квартиру, Меган пыталась сдвинуть с места большую коробку, в которой позже обнаружила согнувшегося в три погибели Тома. Изображение было частично закрыто пальцами фотографировавшего их соседа. Как он тогда хохотал! А посреди одного из столов красовалась фотография с их помолвки, где Мег бесстыдно схватила Тома за ягодицы. Том прыснул, увидев, что невеста поместила этот шокирующий снимок на столик своих бабушки и дедушки.
 
Сколько же времени понадобилось, чтобы перебрать все фото, снятые за двенадцать лет? Тома кольнуло чувство вины. Ведь он бросил Меган одну разбираться не только с планированием свадьбы, но и с сотней других незначительных, на первый взгляд, проблем.
Но вот в зал вошла Мег – очаровательная и цветущая. Всем своим видом она выражала спокойствие, однако Том, который ее знал как облупленную, понял, что Меган плакала: нос у нее слегка покраснел.
На долю секунды, прежде чем она затерялась в толпе гостей, их с Томом будто соединила нить, как две жестяные банки, из которых соорудили игрушечный телефон. Время замедлилось, пока они молча обменивались многозначительными взглядами, словно говорившими: «У нас получилось! Мы пережили еще один день».
И уж если они решили делать все правильно, то и репетиция ужина должна пройти так, как хочется им, без тысячи вынужденных компромиссов.
Том сел рядом с матерью.
– Папа придет?
– Он уже здесь, беседует с тетей Флоренс. А каждый действительно должен будет накладывать салат и горячее из общего блюда?
Том ответил утвердительно, и Кэрол едва заметно содрогнулась.
– Я попросила на кухне, чтобы вам подали ужин в отдельной тарелке, – сообщила Мег, подсаживаясь к Тому.
Кэрол бесстрастно кивнула, но в ее глазах промелькнуло одобрение, и Том понял, что она благодарна будущей невестке за заботу.
Он никогда не рассказывал Мег о паническом страхе Кэрол перед микробами. Вероятно, она сама обо всем догадалась. Меган очень чуткая.
– А, Том, ты здесь! А я уж боялся, что ты сегодня решил: бросать – так все сразу. – Подоспевший Джон не упустил случая еще раз вставить сыну шпильку.
Прежде чем Том успел возразить и подбодрить взглядом Мег, к столу подошли Броуди с женой. Поднявшись, Том поцеловал Эммелин в щеку и обнял брата.
– Ты в порядке?
Том задал этот вопрос не из вежливости, а потому что наконец увидел брата таким, какой он есть. Под маской уверенности и успешности скрывался потерянный, беспомощный человек.
– В порядке, Запаска. А почему ты спрашиваешь? Волнуешься, как бы мне не понадобилась пересадка какого-нибудь твоего органа? – преувеличенно громко отозвался Броуди и, чуть понизив голос, прошипел: – Мама уже говорила «два перелета и паром»?
В этот момент к ним приблизилась мрачная Донна. Меган встала, чтобы ее поприветствовать.
– Ну, кому-кому, а уж матери невесты сегодня точно позволительно опаздывать, – прощебетала Кэрол.
– Мама не опоздала, она как раз вовремя, – вежливо, но жестко отрезала Меган.
Еще два дня назад Том, покрываясь испариной, метался бы между присутствующими, гася все ссоры. А сегодня понял, что не обязан этим заниматься: в конце концов, все здесь – взрослые люди. Однако при этом он должен отстаивать то, что считает правильным.
– Мама, перестань, – осадил Кэрол Том.
Мег беспокойно заерзала.
– Как ты разговариваешь с матерью? – тихо, чтобы не устраивать сцены, вмешался Джон.
– Вы годами выказывали неуважение к моей невесте и ее семье. – Слова Тома звучали твердо. Веско. – Больше я этого не позволю. Или вы впредь будете обращаться с ними, как подобает, или я прекращу всякое общение с вами.
Меган прерывисто вздохнула. Том осторожно покосился на Донну. Ее лицо пылало, а на щеке блестела слезинка. Донна явно была тронута до глубины души. Брианна показала Тому два больших пальца, пробормотав что-то про соринку в чужом глазу, а Броуди подмигнул, пряча улыбку.
Джон и Кэрол промолчали.
Когда все расселись по местам, и официанты внесли салат и закуски, Том, поднявшись, постучал вилкой по бокалу. Воцарилась тишина.