О чем молчит ласточка
Во время пробежки с Гердой он то и дело досадливо вздыхал — идея общаться с Ангелой на такую тему казалась ему очень глупой. Ну о чем Володе ей рассказывать, когда уверен, что никакой мании контроля у него нет? Тем не менее раз он дал обещание Юре, то должен был его выполнить.
Казалось, Володя все продумал. Но теперь понял, что совершенно не готов.
До звонка Ангелы оставалось не меньше полутора часов, и Володя поднялся в кабинет Юры — его будто магнитом тянуло в эту опустевшую комнату. Сел за стол готовиться к сеансу, вырвал из ежедневника несколько листов, принялся записывать, что хотел рассказать.
Решил, что в первую очередь расскажет о Юрином мнении, будто Володя слишком сильно его опекает и маниакально контролирует жизнь. Ангела, наверное, спросит, как именно Володя это делает. И что ему ответить?
Под пунктом номер один Володя записал: «Я лишаю его финансовой независимости. Но это мой дом, я имею полное право купить что-то в него, ни у кого не спрашивая разрешения». Он перечитал написанное, удовлетворенно кивнул и продолжил: «Во-вторых. Я боюсь отпускать его в Харьков одного, потому что он слишком необычно выглядит для местных. Но Юра говорил мне, что многие смотрят на него осуждающе и ему самому это неприятно. В-третьих. Я запрещаю ему пить. Но в его случае это действительно опасно для здоровья».
Он написал еще несколько причин, но для каждой нашел свое объяснение, свое «но». А главным «но» здесь было последнее: «Но, если Юра жалуется на все это, значит, видимо, прав он, а не я. Какими бы ни были мои аргументы, как бы я ни объяснял причины своих поступков, Юру это беспокоит, Юре это мешает».
Володя справился с этим списком довольно быстро и только принялся его перечитывать, как с первого этажа послышалась мелодия вызова в скайпе. Володя взглянул на часы — десять утра. Слишком рано для чьего-либо звонка. Нахмурившись, Володя встал с места и не спеша пошел отвечать. Он было решил, что ему послышалось или позвонили случайно: с работы набрали бы по телефону, а Ангелу он ждал только через час.
Но звонок был от абонента YuriKo. Без предупреждения и сразу с видео. Володя напрягся — раньше Юра никогда так не делал — и, ожидая, что увидит кого угодно, но не Юру, ответил.
В окошке скайпа появилось темное размытое изображение, статичное, будто фотография. Вскоре оно стало четче, обрисовались уже привычные стены кабинета и сам звонящий. Это действительно был Юра. Причесанный, гладко выбритый, одетый в белую рубашку. Но, как ни странно, он правда не двигался и молча смотрел прямо перед собой. То, что это не картинка, а живой человек, свидетельствовало лишь одно: Юра моргал.
— Привет, — настороженно, чуть ли не шепотом произнес Володя. Юра пугал его своим поведением, молчанием и, главное, выражением лица. На нем, будто на кукольном, не было ни единой эмоции, он будто спал. — Юра? — позвал Володя. — Ты слышишь меня?
— Да, — одними губами ответил тот.
— Что случилось?
— Все, что я написал, плохо и никуда не годится. Это надо выбросить, — ответил он ровно и безэмоционально, будто робот.
От его механического голоса по спине Володи побежали мурашки.
— Кто так решил?
— Заказчик. Сказал, что если не переделаю все полностью, вообще все, то расторгнет контракт. Дал месяц. На весь спектакль. — Он судорожно вздохнул.
Но его вздох порадовал Володю, ведь это была настоящая эмоция живого человека, а не голограммы.
— Как ты, Юр? С тобой… — Он хотел спросить, все ли в порядке, но сам видел, что нет. — Ты ничего с собой… — начал было Володя, но осекся.
Юра снова вздохнул, но вдруг улыбнулся.
— По-твоему, я совсем дурак?
— Нет. Конечно, нет. Просто я очень боюсь за тебя!
— Я понял, — сказал Юра и посмотрел прямо в камеру. — Володя, сейчас я не готов говорить. Не обижайся, ты тут ни при чем, но, пожалуйста, не звони мне какое-то время. Я сам позвоню тебе, ладно?
— Что я опять сказал?.. — вырвалось у Володи.
Он старался сохранять самообладание, но не мог — он никогда прежде не видел Юру таким.
— Ничего, — бросил Юра. — Мне нужно время прийти в себя. Пока. — И положил трубку.
Володя так и замер с открытым ртом.
Только изображение пропало с экрана, как все эмоции разом обрушились на Володю. Страх за Юру, жалость и любовь к нему перемешались со злостью к заказчику, ненавистью к себе и Юриной депрессии. Чувства — словно какофония звуков, оглушающие, нечитаемые — ударили не только по душе, но и по телу. У Володи одновременно заболело все: спина заныла будто под тяжким грузом, виски сдавило так, что казалось, вот-вот полопаются глаза, а по груди словно полоснуло ножом.
Володя перевел взгляд на лежащий на столе телефон и тут же схватил его. Юра запретил ему звонить, но про сообщения не говорил ничего.
«Юра, прости меня! Я понимаю, что ты наверняка ждал других слов, но я не умею читать твои мысли. Я не знаю, что сказать, чтобы облегчить твое состояние, но очень хочу это знать», — отправил Володя и стал ждать ответ.
Не замечая течения времени, он просто сидел на месте. Не выпускал телефон из рук, не отводил от него взгляда и ждал до тех пор, пока слишком резкий звук не заставил его вздрогнуть. Источником этого звука был ноутбук — в скайп звонила Ангела.
Володя нервно хохотнул — ну уж нет, сейчас он точно не готов говорить с ней. Он взял мышку, потянулся к кнопке отбоя, но остановился — когда еще говорить с психоаналитиком, если не сейчас? Когда врач будет Володе еще нужнее? Именно сейчас — в тот самый момент, когда стресс отзывается болью во всем теле, когда руки сами тянутся включить воду, а в мыслях только одно: может ли Юра сделать что-то с собой?
Володя ответил на звонок, и в мониторе будто вспыхнули живым огоньком рыжие волосы.
— Как ваши дела сегодня? — спросила Ангела, приветливо улыбнувшись.
— Плохо.
— Что вас беспокоит?
Володя попытался, как всегда, трезво сформулировать в голове причину этого самого беспокойства. Но после разговора с Юрой внутри будто что-то надломилось. Все испытанные в последние дни эмоции Володя хранил внутри себя, не позволяя им выйти наружу. Копил их, набрал целое море и огородил стеной, будто дамбой. Но простой вопрос, заданный дружеским тоном, стал последней каплей — и эта стена, не выдержав напора, рухнула. Володю будто прорвало.
— Юра, кто же еще. В последнее время все мои мысли только о нем. Я совершил огромную ошибку, отправив его домой. Я знаю, как это исправить, но теперь сомневаюсь в себе. Ведь если я так ошибся сейчас, то могу сделать то же самое в будущем.
— Что именно вы сделали? — Ангела внимательно посмотрела на него.
— Я не просто оставил человека в депрессии одного. Я поступил еще хуже: намеренно отправил Юру подальше от себя. Огородился от негатива километрами, мол, нет человека рядом — нет проблемы. Я будто избавился от него.
— Вы должны понимать, что Юра — живой человек со своей волей. Но вы говорите так, будто это решение зависело только от одного человека — от вас.
— Я знаю. Да, вы правы. Я никогда не думал так, но ведь именно так и поступал… Все из-за моего маниакального стремления брать ответственность на себя и недоверия. Когда Юра жил здесь и ему только начинало становиться плохо, я старался ему помочь. Но не смог найти выхода из той ситуации, потому что пытался изменить все вокруг. Но не себя. И ведь тогда я даже не подумал, что катализатор Юриной болезни не гомофобное общество, а я!
Володя никогда в жизни никому не выдавал все свои беспокойства разом и, даже беседуя с психоаналитиком, усомнился, уместно ли так себя вести. Но Ангела не подала виду, что он делал что-то неправильное. Наоборот, кивнула и поддержала:
— Я не имею права говорить с вами о течении его болезни — это врачебная тайна. Но мне бы хотелось успокоить: не думаю, что в данном случае причина Юриной болезни — это вы. Даже ссоры с вами вряд ли могли сильно повлиять на его здоровье.
Володю обнадежили ее слова, но он все равно возразил: