Перерождение легенды (СИ)

— Да чего ты-то сделал? — Арефей всхлипнул. — Кто ж знал, что так получится?
— Заметили меня! Высунулся больно далеко! Учитель их первой меня заметила! И я ж ведь понял, что заметила! А она молча ушла и всё! Я думал, что пронесло! А потом эти вот прибежали, паскуды знатные!
— Погоди. — Арефей шмыгнул носом, слёзы рукавом утёр. — Учитель ушла? Ушла и всё? А потом парни знатные прибежали? Их сразу там не было?
— Да какая разница?! — снова провыл Игнар. — Не слышишь?! Из-за меня это всё! Я во всём винова-а-ат!
— Да не виноват ты. Ну сложилось так. Не воротишь ведь уже.
— Я виноват! — не унимался Игнар. — Из-за меня всё! И Антира нет теперь!
— Антира нет… — повторил Арефей да резко добавил: — А ты думаешь, мы спаслись, чтоль?
Игнар громко всхлипнул, вытер слёзы. Вперился удивлённым взглядом в Арефея.
— В смысле?
— А сам не понимаешь? Ты думаешь, нам теперь жить дадут? Думаешь, знать нам это простит? Мы скольким там морды разбили! А то, может, и не только морды. Я уж и половины не помню, кому всёк. Мог и прибить кого. Ни одна боярская семья не простит нам, челяди, того, что мы кого-то из них тронули.
Игнар снова всхлипнул, проглотил что-то шумно. Слёзы престали из глаз его бежать.
— Я чего-то и не подумал даже. Это ж… это ж получается, что Антиру с Рафнутом, может, и повезло ещё, что так быстро для них всё кончилось. Знать же теперь над нами измываться захочет, чтобы обиду всю свою выплеснуть. Быстро сдохнуть точно не дадут. Мучить будут.
Арефей аж закашлялся.
— А вот об этом я сам не подумал.
Они помолчали с минуту.
— Ну? — тихо спросил Игнар. — Чего делать-то будем?
— А чего делать? — так же тихо ответил Арефей. — Не здесь же вечность сидеть.
Он поднялся на ноги, отряхнулся. Вдохнул полной грудью да резко выдохнул.
— Пошли в деревню. И будь что будет.
Игнар тоже поднялся.
— Пошли, — твёрдо сказал он. — Да поскорее. Пусть уже всё кончится как-нибудь.
***
Всё у Арефея внутри тряслось, живот крутило. Ступал он нетвёрдо и живо представлял, как их уже ждут в деревне, как схватят их, стоит лишь до первых домов дойти. Представлялась ему знать в дорогих костюмах с переливающимися рунами, лица у них злые, глаза хищные. Только они и ждут, как схватить Арефея с Игнаром и запытать до смерти.
Потом Арефей подумал, что не пойдёт знать сама, а слуг пришлёт. Здоровенных детин в чистых комбинезонах. Они их в раз скрутят. Ничего сделать не получится. Арефею горячо захотелось убежать обратно в лес, забраться в самую гущу и сидеть там долго-долго, до следующих посевных. Да что до посевных? До следующих уборочных! Может, тогда и знать о нём забудет. Оглянувшись на лес, он вдруг другую мысль поймал — предложить Игнару в землянку сначала зайти, дескать, чтоб с ней попрощаться. Да и остаться там.
Арефей уже повернулся к Игнару, рот раскрыл, чтобы сказать. Да так и не сказал ни слова. Увидал, какой решительный вид у Игнара, и сразу понял, что ничего не выйдет. Даже представилось, что если до землянки они и дойдут, то обратно Игнар будет вытаскивать его силой, рыдающего от страха. А то и плюнет да один пойдёт.
Арефей тряхнул головой, дурные мысли отгоняя, приосанился и зашагал смело. Но живот всё равно крутило.
В деревне их никто не ждал. Арефей осмотрелся недоверчиво, в каждый закоулок заглянул. Никого. Только деревенские ходили по улицам, и им не было никакого дела до Арефея с Игнаром. Все были в своих заботах, грязные, одетые в оборванное тряпьё. Руки у всех натруженные, лица суровые и ужасная усталость в глазах у каждого. Совсем они не такие были, как расфуфыренные городские, которые даже с разбитыми мордами на землю падая, оставались причёсанными и холёнными, даже кровящие носы и губы не особо их портили.
Подумалось вдруг Арефею, что они со знатью действительно разные, но только ведь именно знать их так от себя отодвинула, именно они не только не считали их за людей, но и делали всё, чтобы челядь сами себя людьми не считали, чтобы ходили в рваном и грязном, чтобы ничего кроме работы не знали, чтобы ни читать, ни писать не умели и при том думали, что так оно всё и должно быть.
 
Внезапно сладкими стали Арефею воспоминания, как они вчетвером совсем недавно разбивали лица знати, как ломали их напудренные носы, как выбивали их крепкие зубы противно-белого цвета. Уж они показали знати, что нечего так самих себя возвышать! Надолго, паскуды, запомнят, пока последний синяк их не рассосётся.
Вообразилось Арефею, что они герои настоящие. И он герой, и Игнар, и особенно Антир с Рафнутом, которые жизнь свою положили. Скоро новость до всех дойдёт, и поймут тогда деревенские, что в городе живут такие же точно люди, которым можно легко начистить морды. А ведь деревенских гораздо больше, и коли пойдут они все вместе, то город не сможет их остановить.
Показалось Арефею, что стали на них с Игнаром все оглядываться. Кажется, даже гордость в уставших взглядах появилась. Неужели, новость уже дошло? Пошла с другого края деревни и встретила их теперь! Неужели?..
Арефей не почувствовал боли. Только что-то толкнуло его сильно в затылок. И всё в черноту окунулось.
***
Арефей открыл глаза, и по ним тут же ударил яркий свет. Он зажмурился, потёр веки, попробовал проморгаться. Пелена перед глазами никак не пропадала, голова гудела, затылок пульсировал. Он понял, что лежит на полу. Попытался сесть, получилось не сразу.
Когда, наконец, пелена спала с глаз, Арефей первым делом увидел Игнара. Тот тоже морщился и пытался проморгаться. Арефей осмотрелся и сразу понял, где они. В знакомом месте, где бывали почти каждое утро. Стояли ряды столов, непривычно пустые и тихие. Тускло светили лампы под низким потолком. И, как и всегда, на своём месте сидел господин учитель, а они с Игнаром сидели на полу прямо возле его стола. Господин учитель читал книгу, беззвучно шевеля губами. Переворачивая страницу, он глянул поверх и заметил Арефея с Игнаром.
— А, проснулись. — Господин учитель отложил книгу, встал, склонился над Арефеем с Игнаром. — Ну что, недоумки? Допрыгались, да? Не стали меня слушать. А я ведь предупреждал. Я говорил! Я вам шанс давал! Но вам всё знать плохая! Знать несправедливая! Знати нельзя верить! Да где бы вы, недоумки, были без знати?
Арефей опустил взгляд, вяло оттряхнул штанину. Глянул на Игнара, а тот вообще как будто не здесь был, смотрел куда-то в дальний угол да будто ничего и не видел.
— Ну? Чего молчите? — продолжил господин учитель. — Нечего сказать? Правильно. Вас же, недоумки, предупреждали, что нельзя. Нет! Вам на всё плевать! Ну и? Чего добились? Четверо было, двое сдохли! А двое оставшихся сидят у моих ног, побитые и жалкие.
Арефей самого удивило, что он ничуть не разозлился на господина учителя. Навалилась дикая усталость, ещё и голова трещала, а вместе с ней заныли все раны, полученные от знати.
— И молчат! — гаркнул господин учитель. — И всё равно молчат! Жалкие выродки! Вы до сих пор не поняли, что натворили?! Не поняли, что вас теперь ждёт?! Да вас же…
Его прервал грохот, с которым распахнулась дверь в аудиторию. Внутрь залетели несколько человек в дорогих костюмах с переливающимися на них рунами. Господин учитель кинулся к ним.
— Вот! Вот они! — спешно заговорил он, размахивая руками. — Я! Я их поймал! Лично позабо…
Резкий порыв снёс господина учителя, отбросил и впечатал в стену. Арефей даже не заметил, кто из знатных это сделал. Господин учитель осел, облокотившись спиной о стену. На нём ведь тоже был дорогой костюм, и на его костюме тоже были руны, пусть не так много и не переливались, но были. А Арефею показалось, что в этот момент господин учитель выглядел ещё более жалко, чем он и Игнар. И дорогой костюм, которым теперь господин учитель стирал пыль с пола, это только нагляднее делал.
Знатные обступили Арефея с Игнаром. Арефею вдруг показалось, что они перекрыли весь свет, оставив их в темноте. Ему показалось, что сам он крошечный и даже если встанет, то едва достанет до колена хоть кому-то из знатных, ведь все они гиганты, выше потолка ростом.