Любовница Каменных Драконов (СИ)

— Я замужем, — выдохнула Мэл, из последних сил сопротивляясь магнетизму, влечению к Рэю, который, казалось, гипнотизировал ее своими сияющими глазами.
— А я знаю, — вкрадчиво ответил он, щуря опасные глаза. — Но разве это может кого-то остановить?..
  
Глава 7
 
Рэй явно решил быть галантным. Или, вероятно, всегда был таковым; флирт давался ему невероятно легко, он разговаривал с Мэлани так, словно тысячу лет был с ней знаком, все о ней знал, и был уверен, что она его не отвергнет, не закроется… впрочем, какое закроется! Одного взгляда в его смеющиеся глаза хватало, чтобы попасть под его обаяние и пропасть бесповоротно, утонуть с головой и желать, чтобы Рэй был как можно ближе…
В его глазах не было ни притворства, ни лжи; Мэл ему действительно нравилась, она готова  была поклясться в том, что если б позволила — Рэй просто терся б об нее, как огромный змей, сжимая в объятьях, как в бесконечных питоньих кольцах. Раньше эта мысль напугала бы Мэл, но сегодня эта красочная сцена, нарисовавшаяся в ее воображении, почему—то показалась ей возбуждающей. Она смущенно спрятала от Рэя взгляд, чтобы он не понял, не заметил, что она жаждет этой неторопливой, тягучей ласки, охватывающей все ее тело. И что—то подсказывало ей, что Рэй может устроить все это; обхватить ее крыльями, обнять, обвить чешуйчатым драконьим хвостом…
— А где же Алан, — пискнула она, удушливо краснея лишь для того, чтобы сказать хоть что—нибудь и перевести внимание Рэя со своей персоны на нечто другое.
— Алан в Верхнем мире, — ответил Рэй, слегка удивившись этому вопросу. — У него перед тем миром есть некоторые обязательства. И перед тобой, Мэлани, насколько я знаю. Он обещал приглядеть за твоей дочерью — он это делает. Не беспокойся ни о чем. Если ты хочешь о чем—то спросить его — то он скоро будет.
Напоминание о верхнем мире, мире, где Мэл родилась, тотчас вернуло и мысли о дочери. Алисия! Разумеется, никакие наслаждения с мужчиной, с самым харизматичным и страстным, не стоят ребенка!
— Почему же не сработал ритуал, — вырвалось у Мэл. — Я же сделала все, как сказал Алан! Я же была покорной! Я же…
— Покорной, — эхом повторил Рэй. — Похоже, в этом все дело. Алан все упрощает и не хочет лишний раз касаться сердца; он бывает груб и толстокож, но это защитная маска от всех и вся. Он велел тебе подчиняться, но мне не нужна твоя покорность. Я хочу, чтобы ты желала  меня. Когда ты захочешь и придешь сама, тогда все получится. Ну—ка…
Рэй протянул Мэлани руку, и та не посмела отказать, вложила в его ладонь свои пальцы. Рэй привлек ее, усадил к себе на колени, уложил ее голову себе не плечо, обнял, словно защищая собой, своим телом, ее от всего мира. От него исходил такой мощный магнетизм, что Мэл ощутила невероятный покой в его объятьях. Так хорошо ей не было ни с кем и ни когда, и она доверчиво прижалась щекой к его одежде.
— Мэлани, — произнес Рэй, посмеиваясь, жадно рассматривая женщину яркими глазами, сжимая ее талию. — Наверное, трудно позабыть обо всем, что мучает, тревожит, и пожелать чужого, незнакомого мужчину?
Он склонился над ней, и, все так же улыбаясь, коснулся ее губ, даря невесомый, очень нежный, как прикосновение крыла бабочки, поцелуй.
В этом интимном касании было столько всего, что Мэлани едва не задохнулась от нахлынувших на нее чувств. И тонкая ласка, и трепет легкой восторженной влюбленности, и робость, боязнь быть отвергнутым — хотя Мэлани поняла, что не смогла бы оттолкнуть Рэя, даже если он бесцеремонно задрал бы ей юбку. Но он не делал этого; он касался Мэлани нежно, осторожно, не желая ее пугать. Его рука вкрадчиво скользнула по яркому шелку, вдруг хищно и жадно стиснула грудь Мэлани, смяла, пальцы отыскали острый сосок под тонкой одеждой. Страсть сладким вином пролилась в губы Мэл с поцелуем, девушка затрепетала, забилась в руках Рэя, пропадая, изнемогая от разбуженного желания. Ее руки незаметно для нее самой обхватили дракона за шею, она крепче прильнула к нему, отвечая на его головокружительный поцелуй, постанывая и сжимая бедра, меж которыми разливалось жаркое томление.
 
Горячая ладонь Рэя вкрадчиво скользнула под одежду Мэл, под шелковый халат, затем под свободную белую сорочку. Он высвободил из-под одежды и сжал ее грудь, чуткими пальцами пощекотал сосок, лаская так умело, что Мэл задрожала, как в лихорадке. Ей казалось, что ласки его прокалывают ее кожу, достигая нервных окончаний, и острое, на грани страдания, наслаждение бьет в мозг ослепительными вспышкам, заставляя ее стонать и умолять взглядом, всем своим извивающимся, дрожащим телом, чтобы Рэй продолжил эту сладкую умелую пытку.
— Вот этого я хочу от тебя, — прошептал Рэй, отрываясь от ее разгоряченных губ. В голосе его слышался смех; он умело разжигал пламя желания и страсти в теле Мэл, и с наслаждением наблюдал за изумлением, которое отражалось в ее глазах. — Не покорности — покорна мне может быть любая женщина и этого, и Верхнего мира. Я хочу жажды.
Идиллию нарушила какая-то возня у дверей, словно некто с визгливым голосом прорывается в столовую, а прислужники и охрана не пускали этого нахального визитера.
Рэй отстранился от Мэлани с видимой неохотой, но из рук ее не выпустил. Ее ладонь так и лежала на ее груди, прижатая сверху его широкой ладонью, пока Рэй пытался рассмотреть, что там происходит у дверей. Своим острым драконьим слухом он уловил звуки едва различимого голоса и, конечно, узнал его.
— Впустите, — негромко пророкотал он, — Почтенную Мать. Я хочу ее увидеть.
С таким же видимым неудовольствием он помог Мэлани подняться с его колен, и та, краснея, поспешно принялась приводить в порядок свою одежду.
Возня у дверей прекратилась, створки распахнулись, и в столовую ввалилась женщина, разодетая в ослепительные желтые шелка, как канарейка. Это была пожилая женщина, со следами былой красоты на лице, навешавшая на себя столько золота, что непонятно было, как ее шея выдерживает такую тяжесть. Взгляд ее был высокомерен, губы неприятно изогнуты, лицо набелено так, что казалось неживой маской. Тяжко дыша, ворвалась она в столовую, окинула презрительным взглядом Мэлани и тут же накинулась на Рэя с руганью.
— Алан! — выкрикнула она, тыча пальцем в сторону онемевшей Мэл. — Снова!.. Снова ты притащил из Верхнего Мира шлюху!.. В наш дом!..
Мэлани от стыда не знала куда себя деть; смущение расцвело алыми пятнами на ее лице, распущенные рукой Рэя полы халата никак не сходились, белая сорочка предательски выглядывала меж алыми шелками. Да и губы Мэл горели; не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чем тут они с Рэем занимались, и Почтенная Мать — мать Рэя и Алана, — конечно, угадала.
«Вот же попала! — думала Мэлани, кое—как справляясь с одеждой. — Бог миловал, мать Хью живет далеко, все прелести отношений свекрови и невестки обошли меня стороной, а тут, кажется, я действительно рискую. Эта мадам меня раздраконит и сожрет с потрохами… как будто я набиваюсь в жены одному из них! И как будто я тут по своей воле!»
— Побольше уважения, Почтенная Мать, — огрызнулся Рэй, не раскрывая, однако, того, что мать ошиблась и приняла одного сына за другого. — Ты же знаешь, зачем здесь эта женщина. Почтения Великой Ведьме.
— Выстави ее вон сейчас же, Алан!.. — задушено прошипела Мать, топая ногой. — Я не верю в эти ритуалы, в Великих Ведьм и в то, что эта авантюра разбудит Рэя! Это всего лишь твоя распущенная жадность и желание наслаждений! Отчего не найти настоящего колдуна и не принести жертвы, чтоб снять проклятие каменного укуса!
Темные глаза Рэя озорно сверкнули, он обернулся к матери той щекой, на которой у Алана был заметный шрам, и слегка стукнул по ней пальцем.
— Я не Алан, — с улыбкой ответил он, и Мать осеклась на полуслове, захлебнулась визгливой речью.
— Рэй?! — выдохнула она, падая на колени и протягивая к сыну руки. — Рэй, мой мальчик, мой Король! Ты ожил, мой мальчик! Рэй!
Следующий путь до сына она проделала на коленях, ползя, как покорная слуга, воя и заливаясь слезами. Дрожащими руками она ухватилась за одежду и заплакала еще больше, ощутив мрамор под своими руками. Однако руки сына, поднимающие ее с колен, были живыми, сильными и горячими, и мать зарыдала громче, обхватив голову сына и покрывая поцелуями его темные волосы.