Мичман Империи. Часть вторая (СИ)

Гаджеты, ключи от антиграва и квартиры отобрали ещё в жандармерии, а теперь забрали и одежду. Выдали зелёную робу с гусём на спине и заставили переодеться.
Снова потянулись серые коридоры и лестничные марши. Моргали лампы под потолком. Тяжелые двери с крохотными окошками мелькали через каждые пять шагов. Лунный свет играл с тенью решётки на бетонном полу.
Встречные охранники перекидывались словами с конвоем. Кто-то хмурился, кто-то улыбался и не скрывал радости, а кто-то хищно улыбался. С предвкушением.
— Стой, лицом в стену, — скомандовал усатый жандарм и я выполнил приказ. Смысла сопротивляться не было.
— Доктор, когда он отойдёт? До обеда хватит?
В шею ужалил комарик и док ответил:
— Теперь хватит.
Звякнул запор створки окошка на ближайшей двери и усатый крикнул:
— Всем отойти в дальний угол.
Послышалась неразборчивая, сонная ругань. Отчётливо прозвучал посыл идти туда, где молочные реки и кисейные берега. На что жандарм бросил простую фразу:
— Сводный отряд?
Шум прекратился, а усатый, довольно хмыкнув, отворил дверь и повернулся ко мне:
— Руки давай и заходи.
Соскользнули наручники с запястий. Толчок в спину и я в камере. Дверь захлопнулась, загремели засовы. Услышал вопрос доктора:
— Кто там?
— Контрабандисты, шайка Могильщика.
— Да Вы очумели!
Створка захлопнулась. Наступила тишина.
В окно пробивался лунный свет. Показывал всю прелесть местного антуража. Одноярусные нары тянулись вдоль стен. Никакого хайтека, естественное дерево. По такому проведёшь рукой, кучу заноз соберёшь. Подушки и одеяла перекручены, нежданной побудкой. Только одна койка заправлена по-корабельному строго.
Местные обитатели кучковались возле откидного столика, что торчал из стены под окном. Посмотрел на них — шесть пар глаз сверлили меня злобой.
— И кто ты такой? — спросил один из местных — огромный мужик с чёрной бородой до пупа.
Отвечать не стал. Блокираторы работали. Эмоций нет, страха нет, к путанному течению мыслей привык. Равнодушие заполняло голову, словно вода трюм тонущего судна.
Задание провалено, я попался. Не эти убьют, так жандармы. Не синие, так Фроцман и компания. Может, пытать будут. Не важно. Всё, что остаётся, погибнуть достойно, не запятнав честь мундира. Морпехи врагу не сдаются, и в переговоры с ним не вступают.
— Говорить умеешь, чучело стратосферное? — задал вопрос кто-то ещё, а бородатый уселся на кровать около окна.
Снова не ответил. Прошёл к койке напротив бородатого. Второй, что у окна. Скинул с неё матрас, подушку и одеяло на соседнюю койку.
— Ты что творишь? — дёрнулся один из заключённых, и я пристально посмотрел на него.
— Охолонись, Самсон, — прогудел бородатый, — это флотский безопасник, которого разыскивали.
Народ, как по команде отошёл подальше, а бородатый продолжил:
— Не надейся за наш счёт свалить, никто тебя здесь не тронет, — он хмыкнул, — будешь страдать от законников.
Что ж, нет, так нет. Контрабандисты нас не любят, был вариант уйти в бою, красиво. Не вышло.
Забрал чистую постель с нетронутой койки и перенёс её уже на свою у окна. Расстелил и лёг спать. Отрубился сразу.
* * * 
Утром, как только проснулся, принесли завтрак. От миски в нос шибало тухлым, но всё равно взял её и съел баланду. Буквально сразу же после завтрака вызвали в коридор. Кивнул доку, получил очередной укол, подсунул руки и ноги для наручников, и прошёл за надзирателем в допросную.
Сычкин сидел на мягком кресле. На прикрученном к полу столе лежали мои вещи: мультимаска, тактические очки, китайский инфопланшет, оптика. Только оружия не было.
Надзиратель усадил меня на стальной табурет. Прицепил наручники на ногах и руках к держателям, и вышел. Доктора Сычкин выгонял персонально. Тот упирался, но ничего не смог сделать, и тоже ушёл.
— Вот мы и одни, Туров, — оскалился Сычкин, — Вот и наша встреча, наконец, а ты не хотел идти.
Отвечать не стал.
— Видишь, весь твой хлам у нас, все данные.
Ха, всё важное на моём флотском гаджете, а его тут нет.
 
Сычкин достал свой инфофон, включил запись и направил объектив на меня:
— Где взял оружие, где взял снаряжение? Кто тебе помогал?
Он полчаса задавал вопросы. Ответы не получал, но не злился. Затем выключил камеру и улыбнулся:
— Теперь не для протокола, — оскалился он, — где запись с Гущиным?
На моём планшете, но где он не скажу.
— Ты же понимаешь, что я твой единственный шанс на лёгкую смерть?
И снова молчу.
— Слушай, мичман, — капитану надоело, и он, перешёл к конструктиву, даже вперёд подался. — А ты жить хочешь?
Пожал плечами.
— Знаю, хочешь, так вот, помоги людям, отдай запись, отмени розыск меня и Фроцмана, и тебя отпустят, даже денег дадут.
Сделал вид, что хочу ответить, но вместо этого покачал головой.
— Упрямый да? — оскалился Сычкин. — В героя играешь, думаешь, придут свои и спасут? — он зло ощерился, хмыкнул и продолжил: — а знаешь ли ты, что твоего ИИ взломали, и отменили все распоряжения?
Так, сделать вид, что мне плевать. Сделать вид я сказал! Он блефует! Точно блефует, розыск же прошёл в сеть…
— Вижу, как ты думаешь, — продолжал скалиться Сычкин, — но это не так. Знай, Капустин успел взломать систему, все письма отменены. А розыск, он шёл по другому каналу, просто не углядели.
Капитан посмотрел мне в глаза и злорадно продолжил:
— Никто не придёт, ты здесь один, и сдохнешь один, а потом Капустин придёт за твоей женой и дочерью, за родителями. Он мстительный.
Хотел дёрнуться, вгрызться ему в глотку. Вонзить зубы в кадык. Но вместо этого пожал плечами. Не знаю Капустина, кто это? Кто-то из команды Фроцмана? Или он сам под другим именем? Логично, что у него их много.
— С другой стороны, ты можешь получить много денег, очень много, и все выживут. Вернёшься домой, заживёте припеваючи, — Сычкин улыбнулся как-то по-особенному приторно, — миллион серебром тебя устроит?
Посмотрел ему в глаза и презрительно хмыкнул.
— Согласен, дёшево, а если два миллиона?
Отвернулся от него и стал смотреть в стену.
Сычкин поднимал цену до десяти миллионов. Потом прекратил. До него дошло, что я игнорирую не дешевизну уговоров, а сами переговоры.
Он помолчал пару минут. Сверлил меня взглядом. Закипал. Потом, резко подавшись вперёд, выдал:
— А знаешь, сперва убьют твою жену и дочь, а потом тебя, но сперва голографии покажут. Тогда посмотрим, кто будет пожимать плечами и нос воротить.
Сычкин встал, собрал вещи в сумку и подошёл к двери.
— Да, — обернулся он, — и не вздумай самоубиться, за роднёй все равно придут, спасти их можешь только сотрудничеством. Ну, до завтра. Передам тебе привет.
Сычкин постучал в дверь и покинул допросную, а меня отвели обратно в камеру. Только в этот раз в одиночку.
Смысл переезда я понял только вечером, когда пришли надзиратели. Мою ватную после уколов доктора тушку хорошенько отпинали. Приятного мало, зато уснул быстро. Спасибо кому-то из жандармов — врезал дубинкой по голове.
* * * 
Следующим утром снова повели на допрос. Правда, в этот раз вместо завтрака.
В этот раз в комнате не было капитана, зато оказались двое подручных Фроцмана.
Уселись друг напротив друга. Меня, как водится, хотели приковать, но один из парочки приказал не делать этого. Наоборот, попросил даже наручники убрать.
Минута молчания и я не выдержал, очень хотелось их услышать, составить хоть небольшой портрет:
— Привет от капитана передавать не будете? — улыбнулся как можно язвительнее, не знаю, вышло или нет, тело ощущалось каким-то ватным.
— А он мне нравится, — заговорил тот, что слева.
— Тебе все в начале нравятся, но ты их всё равно разукрашиваешь, — ответил второй.
— А то, приступим.
Левый встал, достал ящик с инструментами. Я сразу узнал пыточный набор.