Мичман Империи. Часть вторая (СИ)

— Так мультимаска вон.
— Хренаска, это общий результат, я стрелял.
— А я нашёл.
— На дорогу смотри! Разобъемся!
Под сидением бомба. Напротив меня. Матрос! Матрос, ты кто⁈ Отзовись, под тобой бомба! Ребята, кто это? Не молчи!
— какой у тебя номер?
Номер, что за номер? Кто спрашивает? У парня пятьдесят девятый над головой, а у меня, как же всё вертится… пятьдесят восьмой!
— Серёг, с меня причитается, никто и не узнает, ну чего ты раздумываешь? Это же просто учения!
Это ж голос Татарина! Гадел! Ты где, Гадел?
— Присаживайся Рос. В ногах правды нет.
Правда в голове, это да, в ногах мозга нет. Нет, в них только сила, в ступнях и пальцах. Хорошо пальцами шкрябать по траве. Горячий песок обжигает, надо скорее в воду.
— Забирайте его, давайте, а то он бред несёт.
— Сейчас, Сычкина вызвали уже.
— Э нет, давайте генерала.
— Сперва деньги, потом мичман.
— Ты определись, забирать или деньги.
— Деньги.
— Он вообще здоров? Вы сколько вкололи?
— Шесть кубов.
— Трижды.
— Да вы в своём уме? Он кони двинет.
— А ты сам с ним попробуй рядом!
— Страшно.
— Эй, ты слышишь?
Щёку обожгло. Туман. Туманный человек злится, машет руками.
— Двадцать пятый тоже пересел! — кричу ему, но он не отстаёт, снова бьёт по щекам.
— Чего? — гудит туманный человек.
— Под ним, под ним лежит! — кричу я, но он не слышит. — Пятьдесят девятый, под ним!
— Что там лежит? Видеозапись? — Это новый голос, не похожий на остальные, но я его слышал. А где слышал?
— Господин капитан, привезли вот.
— Генералу только отдадим.
Этих я слышал, Всю дорогу до земли.
— Что лежит⁈ Запись⁈ — кричит… его назвали капитаном. — Пятьдесят девятый это что? Номер в отеле? Говори! — Надо ему ответить.
— Родинка над губой, — отвечаю я капитану в тумане. — Ищи его, ищи, это он.
— Что за бред⁈ В камеру его.
— Только Генералу! Руки прочь, а то пристрелим.
— Стреляйте, чего ждёте? Ну!
— Я врач, где пациент… клюв вам вместо дудуля, рукожопы чешуйчатые… погоди, сейчас.
— Капитан, что здесь происходит⁈
— Ваше высокоблагородие, поймали вот…
— Наша добыча, награды бы нам…
— Где я!
Глаза раскрылись широко. Свет хлынул потоком, и я закричал. Плечи вывернуты, руки за спиной. Стянуты в запястьях. Больно! Со всех сторон люди. Подпирают, а ноги не держат. Вокруг жандармы. Сила, где сила⁈ Не чувствую!!! Урроды!!!
Дёрнулся и упал на пол. Врезался головой, но боль отрезвила. Вернула сознание. Перевалился на спину и посмотрел по сторонам. Меня поймали, это ясно, сила где⁈ Где сила⁈ Обкололи⁈
— Тише, тише, не убейся, — мужчина с красным крестом на рукаве склонился надо мной.
Блеснул иньектор в его руке. Шею обожгло и тут же прошло. Чёткость картинки размылась. Ясность сбавила обороты, но я не упал в темноту. Мысли не исчезли.
— Награда перечислена, загружайте его и в СИЗО, — распоряжался Генерал. — Док ты с ними, будешь поддерживать блокировку.
— Я с ними, — дёрнулся Сычкин.
— Нет, созывай пресс-конференцию, отчитывайся об успехе.
— Но он Гущина убил!
— Вот потому и остынь сначала. Всё, поехали.
Под конец речи сознание всё же помутилось. Глаза закрылись. Слышать — всё слышал, но не видел.
Меня вздёрнули на ноги и куда-то потащили. Матерились жандармы. Голос доктора ободрял, чувствовал его руки, как он пульс проверял, и в глаза светил, но не видел.
— Это шок, ты под блокиратором, знаю, тебе страшно, что сила пропала, но она вернётся, суд пройдёт, если оправдают…
— Док, какой суд? Его по дороге кончат, он же Толяна…
— Только через мой труп, — возмутился доктор.
— И мой, — а это кто-то незнакомый. — Доказать ещё надо.
— Да нечего тут доказывать, ты просто Сычкина не любишь.
— А ты от него кормишься.
— Да ты…
Меня качнуло, впечатало в стену. В стороне кто-то дрался: звук удара ни с чем не спутать. Ещё один.
— Хватит! — гаркнул кто-то и меня снова подхватили.
Раздался скрип. Холод металла ударил сквозь брюки.
— Обыскать надо.
Чужие руки прошлись по одежде.
— Чисто.
— Гляди, как вырядился, прям пижон.
 
— Здоровый, бычара прям…
Скрип, хлопок. Пол качнулся и мы оторвались от земли: тягу турбины ни с чем не спутаю.
Затылок прислонился к холодной стене. Поелозил головой, устроил её удобно в углу. Дурнота отступила, головокружение замедлилось. Блевать резко расхотелось. Хорошо, а то сдерживал себя уже с трудом.
— И ничего я не пижон. Просто одежда хорошая, а не обноски мастера У, — мелькнуло в голове запоздало.
Чужое дыхание. Слышу. Поиск молчит, сила не отзывается. Точно, я ж под блокиратором. Обкололи, как припадочного. Теперь только на чистую физику полагаться. Как же я так попался? Кто? Сосед по парковке? Так, а сейчас кто со мной в машине?
Открыл глаза. Стальная решётка делила салон на две части. На мягком кресле, с другой от меня стороны, сидел мужик в форме жандарма, но с красным крестом на рукаве.
— Очнулся? — он заметил открытые глаза, но я ничего не ответил, и так всё ясно.
Он всмотрелся в меня. Помялся. Пожевал губами и, со вздохом выдал:
— Ты держись, не делай ошибок, пусть всё до суда доведут.
Как будто я этого не понимаю. Молчание — золото. А в моей ситуации и подавно.
— Ты не один, помни это, многие тебе сопереживают, многих достал произвол коррумпированных чиновников.
Ага, прям подполье сопротивления. Чего ж тогда молчите и не сбросите их ярмо с себя?
Видимо, что-то такое отразилось на моём лице, и он продолжил:
— Всё сложно, они осторожны, даже Зубров не решается им противостоять.
Пожал плечами. Не мои трудности, но то, что генерал не с ними отмечу. Так, на всякий, неизвестно что дальше будет.
— В изоляторе за тобой присмотрят, главное доживи до суда.
Кажется, он реально переживает. Что ж, спасибо, конечно, но я под такой дозой блокираторов, что мысли до сих пор путаются. Хорошо хоть эмоции подавили, а то сейчас бы успокаивал себя. Дыхание там размеренное, глубокие вдохи, поджимать и расслаблять пальцы.
— Эти изверги вкололи тебе запрещённый препарат, я поставил антидот, и вколол блокиратор помягче, скоро придёшь в себя, — доктор стушевался под моим взглядом и отвернулся.
Зря это он, я даже не могу его внешность запомнить. Всматриваюсь, а никак разглядеть не могу. Размытое пятно вместо лица. Только красный крест на рукаве видно.
Автозак замедлился. Борта качнулись на повороте, и толчок в днище выдал приземление.
Снова раздался скрип. Медленно, словно нехотя, раскрылись боковые дверцы и в меня нацелились два автоматчика.
— На выход! — скомандовал голос из-за их спин. — Медленно!
Решётка отъехала в сторону. Попрощался с тёплым металлом лавки и, преодолев ступеньки, оказался в маленьком ангаре.
Бетонный пол пестрил выбоинами и трещинами. Свисали с крыши тусклые лампы. Стены хвастались ржавым нарядом, а жандармы, с АКР в руках, стояли как на параде.
Много жандармов, человек двадцать. Хех, да мне бы и одного хватило. Силы совсем нет.
— Туда, — махнул рукой усатый Законник и я потопал вперёд.
Голову опускать не хотел. Внутри поднималось желание пройти гордо, но блокираторы делали своё. Подбородок постоянно касался груди. Внимание становилось рассеянным.
Шли долго. Оставались позади дежурные надзиратели. Задвигались за спиной решётки. Хозяйственные помещения сменились сначала широким двором, где в потёмках не видно ни зги, затем длинными коридорами жилого корпуса.
Короткая остановка в комнате дезинфекции приободрила холодной водой, припудрила каким-то порошком.
— Какие прививки делали? — спросил мрачный санитар с мордой шлакоблоком.
— Он мичман флота, так что все, — ответил за меня док. Он всю дорогу шёл сразу за мной, впереди десятка жандармов.
— Так и запишем, — кивнул санитар.