Красная королева (СИ)

  
Глава 25
 
Первая поездка в королевский дворец состоялась. Я слабо себе представляла, как этот процесс будет проходить, но мне было все равно: я не видела своего малыша уже больше двух месяцев.
Почему-то мне казалось, что карета подъедет к какому-нибудь боковому входу, и я тихонько, как мышка, прошмыгну в детскую. Однако все вышло совсем не так. Меня подвезли к центральному входу, где на широких ступенях мраморной лестницы мою карету с улыбкой встречал муж и ласково улыбающийся из-за его плеча герцог де Богерт. Королевская свита расположилась по бокам крыльца и, кажется, пребывала в недоумении, не слишком понимая, что происходит.
Муж был настолько любезен, что когда лакеи открыли мне карету, я сошла со ступенек и двинулась к лестнице, он сделал навстречу мне несколько шагов. Этот знак королевской милости вызвал перешептывания у придворной своры. А муж, между тем, поцеловав мне руку, с улыбкой сказал:
— Элен, вы прелестно выглядите! Ваш новый туалет просто изумителен!
Слова мужа меня не удивили. Как только был завершен ремонт, я занялась своим гардеробом. Перебрала всю одежду и ткани, отправила «в ссылку» все зеленые, коричневые и болотные наряды, которые почему-то изобиловали в гардеробе королевы. Для летних платьев я предпочитала не шелк и атлас, а ситец, сатин и батист теплых и мягких оттенков: персик и беж, все оттенки синего и голубого, мелкие цветочные рисунки, нежные кружева, вышивку жемчугом и серебром.
Для этих целей из дворца с помощью герцога де Богерта были выписаны четыре умелицы из мастерской мэтра Хольтера. Думаю, мэтр не слишком радовался, но возражать всесильному герцогу не посмел.
В целом мои дни в поместье Шаниз были заполнены с утра до вечера. Притом, что миледи Лекорн все еще болела, я смогла медленно и постепенно приучить своих фрейлин к тому, что дворцовый распорядок дня мне неудобен. И здесь, вдали от двора, я буду жить так, как хочется мне. Без Лекорн никто не осмеливался возражать.
Утром у меня появилось время на весьма интенсивную зарядку. Входить ко мне в опочивальню не мог никто: засовы на дверях очень помогали держать дистанцию с фрейлинами. Я просыпалась не с первыми лучами солнца, но достаточно рано. В пустой середине спальни проводила интенсивную разминку, ухитрившись даже сделать для себя ручные и ножные браслеты с утяжелителями. Не то чтобы я собиралась вести рукопашные бои, но доставшееся мне слабенькое тело не устраивало меня. Утяжелители давали мне возможность повышать нагрузку.
Конечно, времени прошло слишком мало, и я все еще не была в идеальной форме. Но по сравнению с той слабостью, которую испытывала во дворце, с трудом проходя сто-двести метров, сейчас я весьма окрепла. Кроме того, ежедневные прогулки и маски для лица, с которыми постоянно возилась мадам Менуаш, отлично выровняли цвет кожи. Глядя перед завтраком в зеркало, я видела молодую приятную женщину: свежую и здоровую, одетую изящно и элегантно.
Небольшая доза сурьмина, нанесенная на брови и веки, придавала моему лицу завершенный вид. То, что изменилась привычная бывшей королеве мимика, пошло моей внешности на пользу. Больше никогда углы рта не опускались вниз, как на печальном смайлике.
Мне не слишком нравилась излишняя серость волос, и я придала им платиновый оттенок с помощью весьма интересного приспособления. Эту штуку мне также подсказала мадам Менуаш.
У широкополой шляпы полностью удаляли все, кроме полей. Волосы распускались и укладывались поверх этих полей ровными прядями. А потом вся эта конструкция, которую я держала на голове, выставлялась под лучи солнца. Широкие поля защищали лицо от излишнего загара, а волосы, выгорающие на солнце, приобретали холодный оттенок. Кроме того, периодически мадам Менуаш смазывала тонкие пряди соком лимона. Конечный цвет получился просто изумительный!
Помня о том, что волосы у меня далеко не такие жесткие и сильные, как в той жизни, я не забывала делать всевозможные маски не только для лица, но и для волос. Регулярно промывать их травяными отварами. Нельзя сказать, что ко времени визита я обзавелась роскошной шевелюрой, но слабые пряди, безусловно, окрепли, да и прически теперь шли мне гораздо больше.
 
Для визита во дворец я выбрала платье прохладного голубого тона, расшитое мелким жемчугом и отделанное тонкими полосками кружев. Я знала, что выгляжу стильно, а главное, сильно отличаюсь от женщин из королевской свиты.
Король был настолько любезен, что лично проводил меня часть пути до детской. Свита в некотором недоумении шуршала и шепталась, шагая вслед за ним. Его величество с каким-то неприятным интересом взглянув на меня, проговорил:
— Элен, деревенское затворничество явно пошло вам на пользу. Вы выглядите вполне здоровой, — он поднес мою руку к своим губам и поцеловал пальцы, глядя прямо в глаза.
Внутренне я содрогнулась, понимая, на что он намекает. Но даже осознавая, что рано или поздно мне придется лечь с ним в постель, я хотела оттянуть этот момент как можно дальше.
— Ваше королевское величество, к сожалению, здоровье мое после родов все еще не так хорошо, как следовало бы. Моя акушерка говорит, что стоит воздержаться от деторождения еще хотя бы пару лет, иначе это может привести к моей смерти.
Король явно был недоволен и резко отпустил мою руку, зато тут же счел необходимым вмешаться герцог де Богерт:
— Ваше королевское величество, хочу вам сказать, что ваш сын радует своего отца и весь двор крепким здоровьем. Думаю, когда-нибудь этот царственный малыш станет великим правителем.
К счастью, мы дошли до покоев короля, и он, кивнув мне на прощание, удалился в свое крыло. Через десять минут я уже обнимала своего сына, поражаясь тому, как он изменился и повзрослел. Весь отведенный мне час я играла с ним, испытывая безудержное счастье от его улыбок и агуканья. Очевидно, чтобы жизнь мне не казалась медом, к концу моего визита в комнату наследника заявилась Ателанита со своей сворой.
Привычный обмен любезностями завершился привычным же замечанием королевы-матери:
— Вы не находите, Элен, что ваше платье излишне тусклое и не идет вам? Моего сына окружают самые блистательные женщины королевства. Не подобает его жене выглядеть на их фоне серой мышью.
— Ваше королевское высочество, а мне кажется, что не подобает вдовствующей королеве иметь в своей свите столь вульгарно разодетых женщин, — я с ласковой улыбкой кивнула на разряженных красоток.
Давным-давно, еще до ссылки, герцог де Сюзор объяснил мне, почему свита вдовствующей королевы делится на такие странные группы. Я знала, что эти яркие красотки приближены свекровью не просто так. Все они были нищими вдовами-дворянками. После смерти их мужей королева выплатила все их семейные долги и взяла «бедняжек» в свою свиту. За это благодарные красавицы спали с мужчинами по ее указке, иногда не брезгуя даже гвардейскими офицерами, и собирали информацию по всему дворцу. Именно с их помощью королева-мать всегда знала, что именно творится в замке, какие группы и коалиции в ссоре, а какие нашли общий язык. Потому слова мои прозвучали неожиданно, но были абсолютно точны. Славу при дворе эти девицы имели почти непристойную.
Смотреть, как багровеет лицо Ателаниты, было сплошным удовольствием. Страха перед ней я больше не испытывала, просто понимала, что пока еще этот противник мне не по зубам. Но жизнь и спорт очень хорошо обучили меня терпению, умению ждать и выбрать нужный момент.
Королева-мать справилась с собственным гневом и ровным голосом осведомилась о здоровье миледи Лекорн.
— К сожалению, мадам Лекорн все еще чувствует себя слишком слабой. Мне очень тяжело обходиться без ее мудрых наставлений, но я полна сострадания и жалости. Я не могу заставить мадам служить мне сейчас, но готова ждать ее полного выздоровления.
В этой фразе лжи было примерно около ста процентов. Тем приятнее было мне произносить ее. Я дважды навещала мадам Лекорн в ее комнатке и с удовольствием отметила, что полное выздоровление ей не грозит в ближайшие годы. Сейчас мадам, потерявшая почти половину своего веса, выглядела древней старухой. Ее беспокоили боли в желудке, она могла питаться только жидкими кашами и размоченными в бульоне сухарями. И я была уверена, что больше она не сможет служить при дворе.