Александра (СИ)
— Саша! — Взвыл Вася.
— Что, Саша? Успеешь поять свою жену. Каждый день её пояешь. Беременная она у тебя, уже похоже, Вася!
— Саша⁈ Что правда? Елена беременная?
— Это ты у неё спросишь. А мне с ней переговорить надо. Так что, иди отсюда.
Вася недовольно вышел. Наплевать. Подошла к Елене. Та тоже недовольно смотрела на меня.
— Лен, завязывай, я же сказала тебе, что успеешь ещё. У меня вопрос к тебе.
— Знаешь, что, подруга, а не пошла бы ты на…
— Знаю. Поэтому и пришла к тебе. Лен, прошу тебя, мозги собери.
— В смысле, собери? Я их что растеряла?
— Надеюсь, что нет. Короче, смотри на перстень, что видишь?
Ленка взяла перстень-печатку. Рассматривала её. Я решила подлить масла в огонь.
— Лен, смотри, там двузубец. Что за печать?
— А почему ты меня спрашиваешь об этом?
— Ты сама говорила, у тебя дружок был историк. Может запомнила, что он говорил?
Ленка села и стала рассматривать печатку. В горницу сунулся Вася. Я его опять отослала. Ленка погрузилась в воспоминания.
— Сань! — Наконец выдала она. — Короче, это тамга!
— Почему так решила?
— Я слушала как-то их спор, ботаников этих долбанных.
— Почему долбанных?
— А каких ещё? Они привели нас, девчонок, на встречу. А сами зависли в споре. Придурки. В итоге, мы остались одни. Обидно.
— Дальше давай. Что не так?
— Всё не так. Короче, украинский герб помнишь?
— Трезубец что ли?
— Он самый. Ты знаешь, что это за символ?
— Герб Украины.
— Правильно, а что он обозначает?
— Понятия не имею.
— А он обозначает хазарскую тамгу.
— Не поняла?
— Я сама не совсем понимала их спор. Но главное запомнила. Трезубец, это хазарская тамга. Ей метили влиятельные хазары своё имущество — скот, вещи и рабов. Потом, какой-то киевский князь их помножил на ноль.
— Святослав.
— В смысле?
— Князь Святослав! Прозванный ещё Неистовым. Папаша Володимера Красное солнышко! Киевского князя, принявшего христианство.
— Ладно, забей! Короче, последующие Рюриковичи приняли эту тамгу, как собственную печать. Саш, я так поняла, из их спора.
— Может быть. Давай дальше.
— Короче, трезубец, стал тамгой киевских князей. Они забрали это от хазар. Как победители. Рюриковичи стали метить этой тамгой своё имущество. Но тамга, тамге розница. Часть Рюриковичей использовали в качестве печати не тризубы, а двузубы. Почему я это запомнила, они по этой теме особо спорили, что чуть не подрались, касался именно тризуба и двузуба. Я видела картинку с такой тамгой. Двузуб. При этом от правого зуба идёт ответвление. Это ответвление закручивается к низу. Как на этой печатке. Как из их спора помню, именно такой двузуб использовал в своей печати князь, который основал Москву. Или он или кто-то из его сыновей.
— Юрий Долгорукий!
— Точно, он.
— Как интересно. Теперь вопрос, как эта печатка попала в сундук к тамплиерам?
— Боюсь, мы этого никогда не узнаем.
Я встала с постели.
— Ладно, развлекайтесь, озабоченные.
— Сань, ты что, ради этого приходила? А подождать до утра не могла?
— Не могла. Всё я ушла. Да, утром одежды начнём шить, чтобы перед Великим князем предстать.
Вернулась к Ивану. Он не спал.
— Что, Саша?
— Ничего, Ванечка. Надо было с Еленой переговорить. Нужно обоз готовить и уходить в Москву.
— У батюшки служба здесь. А мы при нём. Да и земли здесь дарованы государем нашему роду.
— Ситуация изменилась. Я думаю, скоро гонцы сами прибегут. Вообще удивлена, что в Москве медлят. Думала они раньше здесь появятся с вызовом в столицу.
— Ты уверена?
— Да. Надо озаботиться нарядом, в котором нам с Еленой придётся перед Великим князем предстать.
— А чего заботиться? Есть же наряды.
— Извини. Но нам они не подходят. Мы с Еленой скажем, какие нам пошить нужно. — Посмотрела на мужа. Погладила его по щеке. У него такая борода была аккуратная, темно-русая. — Не расстраивайся, смотреться будем получше боярынь московских. Ладно муж мой, давай ка спать.
— Только спать? — Ваня погладил меня по бедру.
— Хорошо, давай сразу спать не будем. — Скинула рубаху. Вообще избавилась от одежды. РомантИк был в эту ночь не только у Ленки с Васей.
Два дня, Фёдор Мстиславович не решался начать сборы в Москву. За это время мы с Еленой осмотрели хозяйство Маркуса, привезённое от фон Деницев. Елена была в восторге. Единственно, что омрачило её настрой, я сказала, чтобы она не спешила всё распаковывать. И наоборот, стала собирать свои манатки. Пояснила, что в скором времени нас ожидает переезд. А ещё был сам Маркус. В тот день, когда мы осмотрели награбленное нами в набеге добро и разобрались с христианскими святынями, во дворе ко мне подбежал сам виконт.
— Ваше Высочество, прошу Вас, избавьте меня от своих людей.
— Каких людей? — Смотрела на него недоумённо. Маркус был одет в штаны, в свои сапоги, кафтан, под ним рубашка. Сам чистый, румяный даже. Никакой вони. — Маркус, вот смотри какой молодец. Чистенький, симпатичный мужчина. А то рядом с тобой стоять не возможно было.
— Извините, Ваше Высочество.
— Ничего страшного. Тебе самому нравится, твоё нынешнее состояние?
— Да. Но, прошу повелеть им, больше меня так не мучить. — Маркус с опаской посмотрел на моих парней, которые подошли к нам. Все они, глядя на фламандца, усмехались.
— А что они такого сделали?
— Засунули меня в гиену огненную. Там даже дышать невозможно было. Потом меня били, как смерда прутьями. А я дворянин, Ваше Высочество.
— Какими ещё прутьями?
— Веником берёзовым его парили, царевна. — Пояснил Богдан. — А он сбежать всё пытался. Одёжку его бабы постирали. Просохнет, заштопают.
— Ну вот видишь, Маркус. Не били тебя, а парили. У нас всех так парят. И меня в том числе. И никакого урона чести твоей нет в этом. Зато как хорошо себя чувствуешь, так ведь, виконт?
— Но можно, меня так больше не будут? Я могу в бочке мыться.
— В бочке это ты у себя мыться будешь. А мы такое не признаём. Но ничего, Маркус, привыкнешь. Потом сам просится в баню будешь, вот попомни моё слово.
Познакомила Елену с Маркусом. Он увидев мою подругу, сразу выкатил грудь колесом и запрыгал в приветствии. Елена наблюдала за ним с интересом.
— Сань, это что, тот самый виконт? Алхимик?
— Он самый.
— Понятно. Значит мне с ним работать?
— Конечно. Расскажи ему про периодическую таблицу Менделеева.
— Зачем?
— Повергнешь его в шок и станешь для него непререкаемым авторитетом. Они же дремучие здесь в этом вопросе, дикие совсем. Он всё мечтает свинец в золото превратить.
— Дебилы!
— Я это ему уже сказала.
— Ничего, пусть ещё раз услышит. — Посмотрела на виконта. — Пойдём, великий трансформатор, посмотрим, на что ты способен.
Они ушли в Ленкину лабораторию, как она называла свой сарай. Там сидели несколько часов. Елена рисовала на куске бумаги таблицу. Объясняла Маркусу что-то. Тот смотрел на неё ошалелыми глазами. Потом начал спорить. Несколько раз сарай посещал Вася. Подозрительно смотрел на виконта. Но рукоприкладством не занимался. И на том спасибо. Чуть погодя, когда я занималась со своими тонтон-макутами, видела, как Маркус бегал в терем, куда его временно подселили. Назад, в сарай к Елене таскал свои фолианты. Читал ей и они опять спорили. Что-то рисовали. Елена запустила какой-то химический процесс на своём оборудовании.
Под конец, Елена выдала мне:
— Мозг есть, будем работать над его дремучестью. Развивать его потенциал.
Ну и слава богу. Пусть Маркусу мозг выносит, а не мне. На третий день к крепости подошёл конный отряд. Два десятка латной конницы. С ними какой-то боярин, тоже в бронях и с саблей. Их пустили в крепость. Я в это время занималась с парнями. Стучали деревянными мечами, бокенами. Вела учебный бой сразу с двумя, с Боженом и Степаном. Приходилось крутиться, как белка в колесе. Они шустрые ребята были. Когда на подворье заехали конные воины, парни сначала остановились. Я треснула Степана по спине.