Сестры

— Вот, — кивнул он Лизе, — заедаю тоску горячим и заливаю ее же холодным, — и с этими словами вылил в себя шампанское, которое пил из большой чайной кружки. Сержик был уже порядочно пьян.
— Не расстраивайся, — Лиза села напротив. — Влюбишься еще в кого-нибудь.
Он ожесточенно помотал головой.
— Лучше ее нет никого, — сказал упрямо. — А она меня в упор не видит. Постоянно ходит с этим Кириллом, черт его… — Он отодвинул от себя тарелку и устроил голову на сгибе руки.
— Что значит — постоянно? — Подождала ответа, но Сержик головы не поднимал, словно она стала для него непосильной ношей. Лиза потрясла его за плечо: — Что значит постоянно?
— То и значит, — он попытался сфокусировать взгляд. — А, это ты.
— Тебя мать-то домой пустит в таком виде?
— Пустить пустит, — ответил Сержик задумчиво. — Но и врезать — врежет. — Он вдруг поднялся. — Пойду я.
Раскинув руки в стороны и держась за стены, чтобы не болтало из стороны в сторону — преимущество узких коридоров, — он добрел до вешалки, долго рылся в груде одежды, наконец, выдернул свою куртку, стал пихать руку в рукав, но ее не пускало какое-то препятствие. Чуть не завалившись, выудил из рукава шарф и шапку, кое-как оделся, махнул Лизе и ушел.
Лиза с грустью наблюдала за ним, и почему-то ей казалось, что теперь у них много общего. Машинально придвинула к себе бутылку, которую не сумел прикончить Сержик, взяла его кружку и вылила в нее остатки шампанского. Получилось почти до краев. Выпила словно воду. В голове зашумело, и Лиза подумала, что необходимо найти сестру и серьезно с ней побеседовать. О чем именно надо говорить, не знала, но надеялась, что вспомнит об этом, когда окажется с Катькой один на один. Ибо разговор предстоял серьезный и с глазу на глаз. В этом Лиза была уверена.
Она заглянула в гостиную. Уже никто не танцевал. Посреди комнаты стоял стул, на полу друг против друга сидели Кирилл и Венгр и мерились силой: кто чью руку положит. Остальные столпились вокруг них и бурно болели в основном за Кирилла. Клопик бегал вокруг и выполнял роль неподкупного рефери.
— Бред какой-то, — сказала Лиза, но на нее никто не обратил внимания.
Она приоткрыла дверь в комнату родителей и услышала голоса.
— Это невозможно, — говорила Катя.
— Нет ничего невозможного, — отвечал ей чей-то голос, Лиза никак не могла сообразить чей. — Скажи только «да».
— Не скажу. Ни за что.
— Но почему? Почему? — допытывался незнакомый голос. — Я все для тебя, все что хочешь. Ты прикинь! Я много могу. Уже сейчас. А через год-два, так вообще!
«Богатый словарный запас», — отметила Лиза и решила выяснить, кому принадлежит неопознанный голос, методом вычисления. Она снова заглянула в гостиную, сосредоточилась, посчитала. Не хватало Сержика, который, она это точно видела, ушел домой, и Артема.
— Вот еще, — пробормотала Лиза и поспешила на выручку сестре.
Без стука вошла в комнату, и вовремя. Артем, заломив Кате руки, лез целоваться и уже обслюнявил ей всю щеку. Он не сразу заметил вошедшую, а заметив, ничуть не смешался.
— Мне сестра ваша нравится, — нагло, как показалось Лизе, объяснил он, однако руки Катины отпустил. — Ты запомни, что сказал. — Это уже Катерине. — Я от своего не отступаю.
— А я не твоя! — кокетливо ответила девушка и поправила платье.
Тут взгляд Лизы упал на большие напольные часы — мамину гордость, — и мысли приняли принципиально иное направление.
— Катька! — закричала она так, что Артем вздрогнул. — Через полчаса родители придут!
— Так, — Катя выпрямилась. — Всем выметаться.
— Понял, — сказал Артем и бодрым шагом прошел в гостиную, где схватка окончилась вничью и снова начались танцы.
Родители пришли на десять минут раньше, но гостей, к счастью, не застали. Основные последствия вечера девочки успели устранить, Катя мужественно мыла посуду. Мама на скорую руку провела инспекцию и в целом осталась довольна. Насторожили ее только два несоответствия. Первое: уж очень мало было съедено, как будто поздравить младшую дочь пришли три-четыре человека, но грязной посуды в то же время была целая гора. И второе, совсем уж непонятное: ни одной пустой бутылки во всем доме, а стаканов и фужеров на целую роту, и от дочек как будто попахивает спиртным. Но вдаваться в детали не хотелось. Хотелось спать — вечер выдался утомительным.
 
Поняв, что пронесло, Катя с Лизой облегченно выдохнули. Когда они судорожно сбрасывали бутылки в мусоропровод, стены их дома потряс небывалый грохот, и девочки боялись, что папа с мамой подходили к подъезду как раз в этот момент.
  
6
 
Катя спешила и потому думала только об одном — не упасть. Было чудовищно скользко. Ноги разъезжались, скользили, а с небольшой горки она просто съехала, как на коньках. Уже несколько дней стояла устойчивая оттепель, все потекло, а тут вдруг с утра — легкий морозец, вмиг превративший большой город в опасный каток. Но зато как пахнет! Катя вдыхала воздух и не могла надышаться. Ей казалось, она втягивает в себя и солнце, заполнившее светом московские улицы, и свежесть дня, которая сегодня, после слякотных теплых дней, ощущалась в полную силу, и искрящиеся сосульки, которых выросло за последнюю неделю несметное количество.
«Словно на парад выстроились, — подумала про них Катя, ускоряя шаг. — Перед торжественной встречей». И снова, как будто не хватало дыхания, набрала полную грудь воздуха, еще раз за сегодняшнее утро удивившись его сладости.
Взглянув на изящные часики на тонком кожаном ремешке (подарок Лизы на последний день рождения), поняла, что никуда не опаздывает, чуть сбавила темп, но ненадолго. Скоро ноги опять понесли ее с прежней скоростью. Ходить медленно Катя не умела. Ну а уж сегодня, когда даже асфальт был напоен весной, когда ее ждал любимый человек и Катя представляла, как побежит к нему навстречу, как обхватит и как он обалдеет, ну конечно, обалдеет от счастья, светящегося в ее глазах, она не могла бы заставить себя идти неторопливой походкой, даже если бы вдруг очень этого захотела.
Однако, подходя к месту встречи, Катя все же притормозила. Огляделась беспомощно. Кирилла нигде не было видно.
«Вот дура! — обругала сама себя. — Приперлась раньше времени».
Запахнула дубленку, настраивая себя на ожидание и почувствовав, что на улице никак не меньше пяти градусов мороза. Больше не успела подумать ни о чем, потому что сзади обрушился Кирилл, обнял, закружил, завертел, поцеловал в открытые горячие губы.
— Привет, — выдохнула Катя. Из глаз ее выплескивалось счастье.
— Привет, — он отстранился немного. — Ты чего такая радостная?
— Весна, балда! — засмеялась Катька. — Разве не чувствуешь, как пахнет?
Кирилл послушно понюхал, скорее даже принюхался, изображая из себя щенка (он знал, что Катя любит его дурачества), и растерянно развел руками.
— Дасморк у медя, — прогнусавил.
Катя захохотала, растрепала его волосы, просунула руки под распахнутую куртку, крепко-крепко обняла.
— Потому что, — серьезно сказала, глядя на него снизу вверх, — надо в шапке ходить. Так Лиза говорит.
— Ну, если Лиза, — протянул Кирилл, — значит, так оно и есть.
Обнявшись, они пошли по Тверской, наслаждаясь близостью друг друга, сверканием последнего снега, мимолетными вспышками стекол, которым удавалось поймать солнце, — словом, предчувствием чудесного будущего.
— Куда пойдем сегодня? — спросила Катя. Ей в общем-то было все равно куда идти, она готова была прошагать вот так, с ним вместе, хоть пол-Москвы, опять же все равно, в какую сторону. Просто молчать было сложно, захлестывало пронзительное острое чувство. Кате казалось, что она падает в воздушную яму, и тогда, чтобы как-то удержаться на поверхности, говорила что-нибудь.
— Сначала посмотрим один фильм, а потом посидим в кафе, — обстоятельно ответил Кирилл. — Устраивает?
— А какой фильм?
— Про любовь. — Тон его был невыносимо серьезен, Катя уже давилась от смеха.