Euphoria (СИ)
— Мисс Квин, не хотите потанцевать? — Спрашивает он с ехидной улыбкой, жадно раздевая глазами девушку.
— А знаешь, с удовольствием, Сцилл, потанцуешь со мной? — Раэлль протягивает девушке руку, и та только коротко кивает, поднимаясь с дивана вслед за ней.
— Рушишь каноны? — Парень облокачивается плечом о стенку и с вызовом смотрит на блондинку.
— Нет, создаю новые, — Коллар улыбается, и как только они оказываются в самом центре танцпола, она нежно обнимает девушку за плечи, прислоняясь к ней так близко, как вообще позволяло пространство, зарываясь носом в шелковистые волосы, чувствуя запах земляники и чего-то еще, предательски знакомого, что вызывало в ней дрожь на уровне подсознания.
Сцилла прикрывает глаза и обнимает за талию, чувствуя горячую кожу под немного задравшейся футболкой. Все кажется настолько правильным и настоящим, что возникает сомнение в том, происходит ли это на самом деле, а не является просто плодом больной фантазии, но Раэлль настоящая, теплая и такая родная, что ее хочется касаться, держать за руку, целовать или прижиматься к ней во время просмотра очередного фильма, не важно, главное просто касаться и верить в то, что эта жизнь заслуживает всех прав.
— Я даже не знаю, как описать то кипящее чувство, что у меня к тебе. Смесь сумасшествия и сладости, будто бы буря, которая не разрушает, а собирает, будто солнце светит так ярко, что никакая тень не способна даже близко подобраться, будто у меня внутри все оживает и начинает петь, как в идиотских мюзиклах, но, если честно, я почти уверена, что нужных слов еще не нашли, не придумали, так что я не смогу в полной мере описать все то, что у меня внутри, — шепчет Коллар, а Сцилла внимательно смотрит на нее и улыбается так, что, казалось бы, ничто не способно сравниться с тем светом, который девушка излучает.
Рамсхорн молчит и только медленно исследует глазами идеальное лицо, понимая, что солнце — это девушка. Ее губы сладкие, как тот самый лавандовый сироп, разбавляющий горечь всего, чего только коснется. Ее голос настолько мягкий, что он окутывает мысли, приводя их в порядок из хаоса. И именно она — та самая родственная душа в их уникальном мире, только для двоих. Солнце — это девушка, и Сцилла даже не представляет, сколько дорог ей пришлось пройти, чтобы однажды коснуться теплыми лучами ее заледеневшего сердца.
— Знаешь, ты заставляешь меня чувствовать, что жизнь стоит того, чтобы жить, — шепчет брюнетка, и прежде, чем она успевает понять, насколько интимно прозвучали эти слова, ее губы накрывает поцелуй, пропитанный нежностью и теми словами, которые они еще не сказали друг другу.
Влюбленным всегда кажется, что они изобретают что-то новое…
***
— Как так вышло, что пили мы одинаково, а Талли уже в отключке? — Спрашивает Раэлль, глядя, как рыжая мирно спит, уложив голову на стол.
— Просто мы пили медленно, а она практически залпом, — Эбигейл пожимает плечами.
— Ладно, кажется, нам надо донести это чудо до кровати, поможешь? — Коллар переводит взгляд на Рамсхорн, которая только согласно кивает.
— Расслабьтесь, я позвонила брату, он подъедет и я отвезу ее к себе. Во-первых, это ближе, а во-вторых, вы это тело до четвертого этажа не дотащите, — Беллвезер смеется и проводит ладонью по волосам Крейвен.
— Тебе помочь?
— Нет, я справлюсь, но вы далеко не убегайте, мы подвезем до общежития.
— Не волнуйся, мы пройдемся, хочу немного проветриться перед тем, как ложиться спать. Сцил, ты не против? — Девушка переводит взгляд на брюнетку, и та улыбается, поднимаясь на ноги и обнимая ее за талию.
— Ну ладно, тогда до встречи на парах, надеюсь, в следующий раз подобное мероприятие не закончится для нас слишком быстро, — Эбигейл обнимает девочек, и они, захватив куртки, выходят на улицу, чувствуя, как прохладный ветерок приятно исследует кожу. Алкоголь в крови не дает замерзнуть, но все же его недостаточно, чтобы они не могли держать под контролем собственный разум.
Свет фонарей освещал небольшую алею, по которой они медленно шли в сторону общежития. Переплетенные пальцы, глупые улыбки и хаотично бегающие мысли. Эти девочки сейчас буквально были зеркалом друг друга, отражая чувства и эмоции, проецируя их друг на друга с двойной силой, от чего внутри просыпались те самые пресловутые бабочки, раскрывая опаленные крылья и устраивая дикие первобытные танцы на пепелище, оставленном прошлым.
— Хороший вечер, даже несмотря на то, что мы так быстро ушли, мне понравилось быть твоей женщиной-кошкой, особенно в тот момент, когда ты предпочла меня Джокеру, — Сцилла смеется, а Раэлль сильнее сжимает ее ладонь.
— А разве могло быть иначе? Ты моя девушка, — Коллар говорит это так, будто бы произносит эти слова каждую минуту, но вместе с тем сама же закладывает в них некое таинство, понятное только двоим, и из обыденных отношений это становится настолько большим, что обе они еще не до конца осознают всю ценность обретенного ими счастья.
— Ты только что назвала меня своей девушкой? Неужели теперь у нас все официально? — Брюнетка плывет и тает. Раэлль действует на нее как морфий, заставляет терять рассудок быстрее даже самой убийственной дозы алкоголя, и ей все еще не верится, что такое могло случиться, что она вдруг заслужила чувствовать себя счастливой ровно настолько, чтобы забыть обо всей боли, которая днями и ночами преследует ее.
— А ты сомневалась? — Коллар тянется вперед и целует, вытесняя из головы Сциллы любые мысли.
Дорога до общежития кажется им слишком короткой, и ровно в тот момент, когда они доходят до нужного этажа, блондинка поворачивает голову и задает вопрос, который висел у нее на языке с той самой секунды, как они вышли из бара. Тот самый, который Сцилла безумно надеялась услышать.
— Ты останешься со мной? — И все вокруг теряет смысл, когда брюнетка кивает, чувствуя, как внутри вязко и плавно растекается гренадин, обволакивая каждый миллиметр, обостряя чувство настолько, что, казалось бы, обе они вот-вот взорвутся.
Напряжение между ними становится настолько сильным, что в воздухе летают искры, а голодный взгляд сбивает с ног получше любого оружия.
Замок щелкает изнутри, ограждая их от всего остального мира. Они в комнате. Наедине друг с другом, а остальное вообще не имеет значения.
— В этой штуке безумно жарко, — проговаривает Сцилла, и голос ее безумно дрожит от переполняющих ощущений. Девушка — оголенный провод. Раэлль — идеальный проводник.
Коллар замечает, как брюнетка, стоя к ней спиной, медленно расстегивает комбинезон и немного спускает его с плеч. Вид уязвимой Сциллы сводит с ума настолько, что она едва сдерживается, чтобы не дернуться вперед. Она опирается о стену и чуть прикусывает нижнюю губу, жадно разглядывая брюнетку.
Говорят, что в Японии гейши могли довести до сумасшествия любого мужчину тонкой полоской обнаженной кожи, и если из этого сделали целое искусство, то Коллар готова была с ними поспорить. Искусство было синонимом имени, который пряной сладостью срывается с губ. Искусство было создано, чтобы однажды воплотиться в образе Сциллы Рамсхорн.
Для храбрости требуется двадцать секунд. Раэлль хватило двух, когда она делает несколько шагов вперед, прижимается к девушке сзади и осторожно берет ее руки в свои.
— Я помогу, ладно? — Голос настолько хриплый и болезненно напряженный, что Рамсхорн сносит крышу, и сухое касание губами шеи только закрепляет эффект. Брюнетка откидывает голову назад, прикрывая глаза. Тяжелое дыхание разрывает легкие, и она готова отдать все на свете, только бы это мгновение не заканчивалось.
Раэлль чувствует катастрофическую необходимость касаться Сциллы именно так — аккуратно, нежно, рассыпая сухие поцелуи на шее и чуть приоткрытых плечах. Будто бы Рамсхорн — чистый кислород, а иным способом Раэлль дышать не может.
Когда блондинка позволяет себе стянуть комбинезон до пояса, руки ее дрожат с такой силой, что кажется, что еще немного и они потеряют способность делать хоть что-то. Это было похоже на нечто особенное, то, что будет символом для них двоих. Символом чего-то катастрофически сильного.