Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить (СИ)
— Да не дергайся ты так, когда я вхожу.
Таня промолчала.
— Не лежи как бревно! Расслабься, дура. Тебе же лучше будет.
И с каким-то ожесточением налег на нее.
Бабье лето закончилось. Максим снова велел ей ехать с ним. Подходя к машине, он сказал, чтобы она села сзади. Они остановились у «Детского мира» — Максим кого-то ждал. Минут через пять к ним в машину подсел мужчина в кожаной куртке. Максим пожал ему руку, а на Татьяну пассажир не обратил никакого внимания. Машина тронулась. О чем говорил Максим с приятелем, Таня не слушала — не хотела знать. Они ехали в район Мочище. Максим развернул «Волгу» в каком-то переулке возле крепкого деревянного дома за высоким забором и остановил машину. Он повернулся к Тане:
— Дорогуша, выйди, подыши свежим воздухом, а мы поговорим.
Таня свирепо сверкнула на него глазами, но вышла без слов. Вслед она услышала откровения Максима своему другу:
— Обиделась. Ну, ничего, потом так сладко будет с ней мириться.
Она изо всей силы хлопнула дверцей.
Таня стояла уже минут пятнадцать, когда начал накрапывать дождь. Она изучила уже все соседние дома и заборы. На улице было тихо и пусто. За все время, пока она стояла, пробежал лишь похожий на цыганенка мальчуган лет пяти. Где-то далеко истошно лаяла собака. Вполне мирная деревенская жизнь. Но она слышала, что здесь можно достать наркотики, купить в любое время суток спирт. Постепенно этот район сокращался под напором строительства — с высокой трибуны народу было обещано, что в 2000 году каждая семья будет жить в собственной квартире. Но строительство шло очень медленно, и район оставался криминальным рассадником. Во двор на другой стороне улицы вышла пожилая женщина в плаще и быстро стала закидывать сушившееся белье в таз. Таня не решалась подойти к машине, зонтик она все равно оставила дома. Таня встала под большую березу, растущую через дом от того, возле которого стояла «Волга». Листья на ней пожелтели, некоторые из них осыпались на землю, но большинство листьев еще держались на дереве, и могли прикрыть от дождя, если он не перейдет в ливень. Дождь, слава богу, не усиливался, и она оставалась сухой, но было унизительно чувствовать себя забытой вещью. Таня закипала все большей ненавистью, глядя на «Волгу».
Наконец из машины вышел пассажир, нырнул в калитку и скрылся во дворе дома. Таня немного постояла в надежде, что Максим проедет немного назад, чтобы забрать ее. Но, поняв, что этого не случится, она сама пошла к машине, осторожно переставляя ноги — по опавшим листьям приятно ходить, когда они сухие, но не в дождь. «Волга» завелась и поехала, но не назад, навстречу Тане, а вперед. Таня остановилась — она не могла понять, что делает Максим. Может он хочет развернуться? И только когда «Волга» скрылась вдалеке за поворотом, она осознала, что ее бросили, забыли. Таня не знала, что делать. У нее все клокотало в груди от злости. Но нужно было как-то выбираться отсюда. Она не имела представления, где находилась. Хорошо хоть помнила, что они где-то пересекали трамвайные пути, только бы найти их. Сколько раз они потом поворачивали по этим тесным кривым переулкам? Если просто идти по переулку, она, наверное, выйдет к рельсам, а там дойдет до остановки. Сумка с деньгами осталась в машине. Ладно, можно проехать зайцем, это не страшно, лишь бы выйти к трамваю. Ей показалось, что дождь усилился. Проезжей частью переулка была хорошо утрамбованная земля, которая начала немного раскисать. А вдоль домов широкой полосой в несколько метров росла трава, которая уже пожухла, но сейчас она пропиталась водой, и на ноги капал не только дождь, но и фонтан брызг с травы после каждого шага. Таня шла по кромке между дорогой и газоном, где земля была покрепче, а травка пореже, но брюки снизу быстро промокли и хлестали по ногам мокрой тряпкой. Ей было безумно жаль себя, дождь полил сильнее, она замерзла. Через дом, над скамеечкой у палисадника был надстроен широкий козырек, где можно было укрыться от дождя, но в этом районе задерживаться было страшно. Едва она дошла до поворота, где скрылся Максим, как услышала звук мотора. Из-за угла вынырнула до боли знакомая «Волга» и остановилась возле нее. Таня села на заднее сиденье. Максим начал разворачивать машину.
— Блин, Танька, я совсем забыл про тебя! Прости дурака. Мне таких новостей наговорили, что все из башки вылетело. Милая, не сердись, — начал оправдываться Максим.
Таня смотрела прямо перед собой, пытаясь сдержать слезы.
— Обиделась? — заискивающе спросил он, ловя в зеркале заднего обзора ее взгляд.
Таня отрицательно помотала головой. Она вытерла ладонями капли дождя с лица.
— Ты плачешь?
— Это дождь, — как можно равнодушней ответила Таня, но голос дрогнул, предательски выдавая слезы.
— Девочка моя, ну, обругай меня что ли. Я идиот, как можно было забыть про тебя!
— Ты ведь сделал это умышленно. Не притворяйся, — на этот раз ее голос не срывался.
— Танечка, ты о чем? Ты думаешь, я специально оставил тебя в незнакомом месте?
— Да, чтобы поиздеваться, а потом проявить благородство. Как тогда, когда мне нужно было в садик, — у нее опять зазвенели слезы в голосе.
— Клянусь богом, но я, действительно, забыл о тебе! Каюсь, виноват, но только в этом. Я ничего не планировал заранее, — он был убедителен, и Таня была склонна поверить ему.
— Мне от этого не легче.
— Испугалась?
Таня промолчала.
— Не дуйся, воробышек. Имей снисхождение к умственно отсталому идиоту. Смени гнев на милость. Ты сильно замерзла?
Она опять не ответила. Это был его обычный треп, разве могут такие люди чистосердечно раскаиваться?
— Танюшечка, что мне сделать, чтобы ты не дулась на меня? Ты только не злись. Ладно?
Так и не дождавшись ответа, Максим предложил:
— Все, я решил — больше не буду тебя брать с собой в эти поездки. Ты ведь хочешь этого?
Возможно, это было сказано не совсем искренне, просто он натешил свое самолюбие, и ему самому надоело возить ее с собой, она не собиралась отказываться.
— Конечно.
— Солнышко, я тебе обещаю, что это было в последний раз. Ты больше не сердишься?
Она пожала плечами, лишь бы он отстал от нее.
Дома, помогая ей снять, плащ, Максим случайно коснулся ее руки.
— Ну-ка, дай сюда лапки, — скомандовал он, после того как повесил плащ.
Он взял ее ладони в свои руки и констатировал:
— Ледяные. Совсем замерзла, бедняжка. Тебе нужно принять горячую ванну, а то простынешь.
И воодушевленный своей идеей сам пошел готовить ванну. Это была хорошая мысль, ей необходимо погреться и побыть одной.
— Все готово, иди, грейся, — вышел он из ванной. — А я пока сварю кофейку.
— Ты только дверь не закрывай, — крикнул он из кухни, — я тебе кофе принесу.
Чем это закончится, она подозревала, но дверь в ванную покорно оставила открытой. «Потом так сладко будет с ней мириться».
На этом он не остановился, через день принес ей коробочку духов «Climat».
Но общение с друзьями Максима, не всегда имело такой неприятный характер. Однажды, оно пришлось ей на пользу. Максим действительно перестал брать ее на свои «криминальные» встречи, у нее стало больше свободного времени. Как-то в конце октября она заехала в ЦУМ. На втором этаже в обувной отдел стояла огромная очередь — выкинули демисезонные сапоги. Зимние сапоги ей подарил отец, а в «деми» она ходила уже три года, пора было их сменить. Таня с сожалением посмотрела на очередь — в лучшем случае три часа, за это время товар закончится, даже ее, не самый ходовой, тридцать шестой размер. Таня не смогла даже подойти к прилавку, чтобы рассмотреть фасоны. Размеры и цены ей сказали потенциальные покупатели. Югославские. Таня пошла вдоль очереди назад, раздумывая становиться в хвост или забыть и поехать домой. И тут ее окликнули. Таня осмотрелась. И если бы Света не затормошила ее, не заговорила с ней громко, она прошла бы мимо, не узнав ее в красной вязаной шапочке, надвинутой на лоб.