Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить (СИ)

— Мальчик сможет уйти только с родителями, после оформления бумаг. Не волнуйтесь, у нас уютная комната, туда же приводят и потерявшихся детей, даже совсем маленьких. Сейчас вы сами все увидите. Сегодня Дима у нас первый посетитель.
Инспектор вышла из-за стола и открыла дверь, ведущую в смежную комнату:
— Проходи, Дима, располагайся.
Таня вместе с Димой зашла в комнату, напоминавшую одновременно спальню и группу детского сада.
— Дима, я приведу твою маму, — пообещала Таня мальчику.
Таня долго звонила в квартиру. Она отчаялась, но ей ничего не оставалось делать, как продолжать трезвонить. Наконец из-за двери донеслись звуки шагов, затем скрежет открываемого замка, дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы она смогла увидеть половину помятого лица хозяйки. Таня вдруг поняла, что не помнит, как зовут мать Димы.
— Здравствуйте. Я из школы, классный руководитель Дмитрия.
Дверь распахнулась. Женщина, стоявшая на пороге, мало походила на мадам, приходившую в школу рассказать о покупке щенка для сына. Вторая половина лица ее была так же помята, волосы всклокочены, часть пуговиц на халате расстегнуты или оторвались.
— Что вам надо?
— Можно мне войти?
— Заходите, — хрипло сказала хозяйка.
Таня вошла, ей в ноги с лаем кинулась собака.
— Фу, свои, — прикрикнула хозяйка.
За несколько месяцев собака, видимо, не только подросла, но и поумнела, потому что сразу замолчала. Как же все-таки зовут хозяйку? Фамилия не как у сына, другая — Черных. Так и не вспомнив имя, Таня начала:
— Вы знаете, где ночевал ваш сын?
— Владик? Он уже взрослый, я его не караулю.
— Я же сказала, что из школы. Учитель Димы! — вскричала Таня.
— Он что-то натворил в школе?
— В школу он сегодня не попал. Почему он не ночевал дома?
— Как не ночевал? — не поняла мать.
— Вот так, — может Димка убегает из дома не в первый раз, просто до этого его не ловили. И опять она почувствовала укол совести, что снова проглядела изменения в мальчике.
Неожиданно женщина набросилась на нее с обвинениями:
— Что вы прикопались к нам. Я не дам школе сделать из Димки воришку и беспризорника. Не трогайте моего сына, иначе я переведу его в другую школу…
Женщина, не сдерживая себя, материлась на молодую учительницу.
— Прекратите на меня орать! — постаралась перекричать пьяницу Таня. — Дима ночевал на улице, в чужой машине, а вы даже не заметили, что ребенка нет дома. Сейчас он детской комнате милиции.
Женщина не ожидала такого отпора от хрупкой девушки, и замолчала, сначала от неожиданности, а потом, пытаясь переварить слова Тани своими пропитанными алкоголем клетками мозга.
— Не может быть, он был дома, — наконец растеряно сказала она и вдруг икнула.
— А вы хорошо помните, во сколько он лег спать? Пожелали перед сном ему спокойной ночи? А утром накормили завтраком перед школой? — Таня не пожалела яда в умильном голосе.
— Я ухожу на работу в половине шестого, дети еще спят. Некогда мне по утрам разносолы готовить, я деньги зарабатываю, мне троих детей кормить надо, — спьяну она не заметила, что противоречит сама себе.
— Сегодня вы как обычно пошли на работу?
— Ну, конечно.
— В таком состоянии?
— Это я после работы немного приняла, чтобы расслабиться. Вот потаскала бы ты, принцесса, каждый день полные ведра с водой, помахала бы тряпкой, как я, то поняла, как живет рабочий класс.
— Меня зовут Татьяна Викторовна, я учительница вашего сына, а не принцесса. Дима вчера вечером в котором часу ушел?
— Не знаю. Что с ним?
— Дима ночевал в чужой машине, утром его обнаружил хозяин и сдал в милицию, обвинив в краже зонтика и перчаток.
— Он еще не дорос до тюрьмы, они не имеют права его держать! — закричала мамаша. — Я законы знаю.
— Да, но его одного не отпустят, только с вами, если вы придете за ним.
— Да я сейчас приду и покажу им, как держать моего ребенка в тюрьме.
— Не в тюрьме, а в детской комнате.
— Мне по фигу, как она называется, ментовка она и есть ментовка.
Женщина стала расстегивать оставшиеся пуговицы на халате. В таком состоянии ей же ребенка не отдадут, и отправят в вытрезвитель, как только она откроет рот.
— Нет, вам сейчас нельзя в милицию, вам не отдадут Диму.
— Пусть только посмеют, я — мать.
— Посмеют, еще в вытрезвитель вас посадят.
Женщина, уже готовая, не стесняясь Тани, сбросить халат, остановилась:
— Что же делать? — она с надеждой посмотрела на Таню.
У Тани был единственный ответ — не пить, но сейчас он вряд ли мог пригодиться. Ждать когда мать Димы проспится и естественным путем протрезвеет — слишком долго. Дима не должен проводить вторую ночь вне дома, каким бы он ни был. Нужно что-то делать. Ей самой становилось лучше после чашки крепкого кофе, который варил Максим, а еще тогда помог холодный душ.
— У вас есть кофе?
— Вроде был растворимый, я не люблю кофе, — ответила женщина.
— Придется выпить.
Таня сняла пальто и прошла на кухню за женщиной. На столе стояла посуда после вчерашнего ужина. Пустые бутылки из-под водки, следуя идиотской примете, стояли под столом. Хозяйка вытащила из буфета жестяную банку ленинградского кофе и поставила на газовую плиту чайник с водой.
— Пока закипит чайник, примите холодный душ, — скомандовала Таня.
— А теплый нельзя? Я же простыну, — спросила разрешения женщина, как ребенок, доверившись Татьяне.
— Вы хотите помочь сыну? Тогда — как можно холоднее, если потом хорошо растереться полотенцем, то не простудитесь. А вообще как хотите, я проверять не буду, это нужно вам и вашему сыну.
Пока она принимала душ, Таня огляделась. Брезгливо глядя на остатки вчерашнего ужина, она усомнилась, что Диме есть куда возвращаться. Но, в целом, кухня не запущена, имеет приличный вид, сделала она вывод, побросав грязную посуду в пустую раковину, чтобы освободить место на столе. Женщина еще не совсем опустилась, каждое утро идет на работу, даже, если накануне надирается с мужем так, что не замечает, как из дома сбегает сын.
После душа у Черных на лице появился румянец, а влажные волосы прилипли к лицу и шее и выглядели неряшливо. «Ничего, пока пьет кофе, волосы подсохнут, а потом она наденет шапку, в шапке будет хорошо, самое главное, чтобы она не начала скандалить», — думала Таня, поджидая, когда та допьет кофе. Она попыталась выяснить, что случилось вчера, почему Дима убежал из дома, и в который раз это происходит. Но мать плохо помнила события вчерашнего вечера, и не могла вразумительно ответить. А ведь у них есть еще сын, первоклассник, где он сейчас? «В продленке», — уверенно ответила мать. Еще полчаса назад она была уверена, что Дима тоже в школе.
— Документы не забыли? Давайте сделаем так: в основном, буду говорить я, а вы — только отвечать на вопросы, — предложила Таня, когда они оделись и уже собирались выходить.
— Я и сама могу защитить своего ребенка, — мать ее ученика уже вполне оправилась.
Черных купила стакан семечек возле магазина, и грызла их по дороге в милицию, чтобы перебить запах перегара. По мере приближения к детской комнате милиции ее решительность пропадала в арифметической прогрессии. Таня поднялась на две ступеньки крыльца, Черных не последовала за ней, неожиданно заявив ей в спину:
— Может, вы сами сходите, а я здесь вас подожду?
— Я здесь сегодня уже была, — обернулась Таня.
Черных переминалась с ноги на ногу. К нижней губе неряшливо прилипла шелуха от семечки. Танин взгляд постоянно натыкался на эту шелуху, и она быстро отводила глаза, не зная как сказать женщине об этом. А за дверью их ждет Дима.
— У вас на губе…, э-э, прилипла, — показала она, притронувшись пальцем к своему рту.
Черных испуганно схватилась за свой рот и быстро смахнула шелуху:
— Все? — спросила она.
— Да. Ну, все, пошли. Буду говорить я, а вы отвечайте, только когда вас будет спрашивать. Понятно? — и Таня решительно открыла дверь.