Жестокие клятвы (ЛП)

Мой стон прерывается. Если я выйду из этой комнаты живым, это будет чудом.
Я откидываю голову на подушку, нащупываю прядь ее шелковистых волос и дергаю за нее, пока она сосет и гладит мой член.
— Гадюка, — прерывисто шепчу я. — Моя прекрасная гадюка. Что ты со мной сделала? — Когда она стонет вокруг моего члена, я чувствую это до самых яиц. Втягивая воздух сквозь зубы, я запускаю руку в ее волосы и сжимаю их в кулак. — Детка. Блядь. Я там. Я прямо там, блядь, ах ...
Я задыхаюсь и дергаюсь, извергаясь горячими, неконтролируемыми импульсами, прежде чем успеваю закончить предложение. Она обхватывает обеими руками мой ствол и сосет головку, когда я кончаю ей в рот, теряясь в ощущениях, мое сердце бешено колотится, а все тело содрогается от освобождения.
Когда все заканчивается, и я лежу, тяжело дыша и дрожа, она в последний раз сжимает мой член, садится на пятки, облизывает губы и улыбается мне.
— Ты на вкус как фундук.
У меня перехватывает дыхание от смеха.
— Ты любишь фундук, милая?
— Это мое любимое блюдо.
Может быть, в конце концов, Бог не так уж сильно ненавидит меня. 
28
РЕЙ
С утра, когда я открываю глаза, я понятия не имею, где я. Я лежу на боку в незнакомой кровати, уставившись сквозь стеклянную стену на незнакомый вид города. Я ощущаю новую болезненность в теле, особенно между ног. А еще я чувствую непривычное, но очень комфортное тепло, уютно устроившееся позади меня. Как одеяло с подогревом, только с мускулами. Луч утреннего света падает на кольцо на моем пальце, ослепляя меня внезапной вспышкой алого. Все это возвращается ко мне, как пощечина.
Я замужем.
За Куинна.
Моего заклятого врага.
Но мне кажется неправильным называть его моим заклятым врагом. У меня никогда не было врага, который убивал бы ради меня, или сосредоточивал все свое внимание на моем удовольствии, или давал мне выбор, как жить дальше. Теперь, когда я думаю об этом, у меня также никогда не было такого друга.
Это то, кем мы теперь являемся? Друзья? Не будь смешной. Женатые люди —не друзья. Так ведь?
Я не знаю. Я никогда не видела подобного брака, но, полагаю, не исключено, что они существуют. В “реальном” мире люди все время женятся по любви. Я полагаю, эти люди должны нравиться друг другу. Зачем еще тебе клясться провести остаток своей жизни с кем-то, кто будет раздражать тебя половину времени, пока вы вместе? Или, может быть, нормальные пары не раздражают друг друга. Может быть, нормальные пары также не угрожают убить друг друга.
Хотя угрозы убийства исходят только с моей стороны. Я не хочу забегать вперед, но если Куинн продолжит вести себя так мило, мне придется пересмотреть то, как часто я предупреждаю, что собираюсь всадить в него пулю.
Пошевелившись у меня за спиной, он говорит хриплым голосом: — Я слышу, как крутятся шестеренки, девочка. Ты снова думаешь.
— Я знаю, тебе трудно это понять, но некоторым людям нравится время от времени заниматься этим.
— Единственное, что мне трудно понять, — это то, как такая привлекательная женщина может звучать, как сломанная газонокосилка, когда она спит.
— Я понятия не имею, что это значит.
— Это значит, что у тебя апноэ во сне.
Я вздыхаю и закатываю глаза.
— У меня нет апноэ во сне.
Он обнимает меня тяжелой рукой за талию и целует в затылок.
— Есть. Все дикие кабаны и слоны в радиусе тысячи миль слышали твой пугающий брачный зов, — шепчет он с улыбкой в голосе.
— Ты много времени проводил с дикими животными, не так ли? — Он фыркает.
— Только всю мою жизнь.
Зарываясь носом в мои волосы, он глубоко вдыхает, затем с удовлетворенным вздохом выдыхает. Он бормочет: — Доброе утро, миссис Куинн. Ты пахнешь, как заколдованный лес.
С чувством удивления меня поражает: этот мужчина — романтик. Он закоренелый преступник, который живет вне законов общества, убивает людей, не потея, и, вероятно, грабит банки и наслаждается небольшими поджогами в свободное время, но он также романтик.
 
Ошеломленная этим осознанием, я бормочу: — Доброе утро вам, мистер Куинн.
— Тебе хорошо спалось?
— По большей части. Там был какой-то большой, твердый предмет, который тыкался в меня на каждом шагу, будя меня, но мне удалось продержаться несколько часов .
Куинн изгибает бедра, прижимаясь эрекцией к моим ягодицам.
— Что бы это могло быть, как ты думаешь?
— В матрасе сломана пружина.
— Уморительно.
Лаская мою грудь, он целует меня в шею и перекидывает обе мои ноги через свои, притягивая меня ближе. Он шепчет: — Я хотел бы направить запрос в министерство внутренних дел, чтобы моя жена всегда спала обнаженной.
— Хм. Мы примем это к сведению.
Потянув за сосок, он нежно прикусывает мое плечо. Его голос становится хриплым.
— Мне нужно трахнуть тебя, женщина. — Это заставляет меня улыбнуться.
— Я думаю, ты принимаешь слишком много витаминов.
Его рука скользит вниз по моему животу, опускаясь между ног.
— Это не витамины. Это ты. Ты делаешь мой член таким твердым, что это причиняет боль.
— Похоже, тебе следует обратиться за медицинской помощью по этому поводу.
Делая маленькие ленивые круги, он потирает пальцами мой клитор. Он проводит губами вверх по моей шее, щекоча меня своей бородой. Он шепчет: — Ты не представляешь, что со мной происходит, когда ты вот так дрожишь.
— Я ничего не могу с собой поделать.
— Я знаю. Вот почему здесь так чертовски жарко. Как ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить? Пальцами, ртом или членом?
Выгибая спину и хватаясь за его предплечье, я нетерпеливо прижимаюсь задницей к его тазу.
— Пальцы и член одновременно, пожалуйста.
Довольный этим, он рычит.
— Это моя жадная девочка. И такая вежливая.
Когда он погружает толстый палец в мою киску, я выдыхаю: — Меня воспитывали с хорошими манерами.
Он сильно посасывает стенку моего горла, прикусывая зубами. Это доминирующий и собственнический жест, от которого дрожь возбуждения проходит по всему моему телу. Мои соски твердеют, превращаясь в две ноющие точки.
— Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, не так ли? — Затаив дыхание, я киваю.
— Скажи это.
Я шепчу: — Я хочу, чтобы ты трахнул меня.
— Хорошая девочка.
Приподнимаясь на локте, он убирает руку у меня между ног и использует ее, чтобы направить головку своего члена к моей киске, в то время как я откидываю бедра назад и раздвигаю ноги. Он просовывает головку между моих складочек, шипя от удовольствия. Я тихо стону, когда он изгибает бедра, просовывая головку своего толстого члена внутрь меня.
— Тебе это нравится?
— Да. С тобой так хорошо.
Он обхватывает рукой мое бедро и опускается еще на дюйм, наклоняя голову, чтобы сказать мне на ухо: — И так?
— Да. Еще. Глубже.
— Скажи, пожалуйста, гадюка.
Начиная задыхаться, я шепчу: — Пожалуйста. Очень прошу. Мне это нужно.
— Тебе это, — выдыхает он ликующим голосом, проскальзывая глубже в меня., — Тебе это нужно.
Я вскрикиваю, закрывая глаза и содрогаясь от ощущения, как он погружается в меня, заполняя. Когда он толкается, чтобы зарыться в меня, я кричу громче. Куинн снова просовывает руку мне между ног и поглаживает клитор, пока он не начинает пульсировать, и я умоляю его подвигать бедрами.
Нависая надо мной на локте, его рот на моей шее, а твердая грудь прижата к моей спине, он требует: — Кому ты принадлежишь?
— Тебе! — Он вознаграждает, выходя и снова входя в меня. Затем замирает, терпеливо играя с моей киской в ожидании. — Куинн, пожалуйста!
Его голос темный и мягкий, он говорит: — Дай мне то, чего я хочу, жена. Ты знаешь, что это. Дай это мне.