Жестокие клятвы (ЛП)

Я поворачиваю голову и смотрю в его горящие глаза. Не останавливаясь, чтобы подумать, что собираюсь сказать, я выпаливаю: — Я принадлежу тебе. Только тебе. Мне нравится, что ты заставляешь меня чувствовать, и я хочу, чтобы ты никогда не останавливался. Пожалуйста, трахни меня. Трахни меня и кончи со мной.
Он ненадолго закрывает глаза, стискивая челюсть. Когда он снова открывает глаза, они горят темным, опасным огнем. Он двигает бедрами, толкая свой член глубоко в меня. В то же время сжимает мой клитор.
Я стону долго и громко. Это прекращается только тогда, когда он прижимается своим ртом к моему. Затем жестко и быстро трахает сзади, входя в меня, пока скользит пальцами взад-вперед по моему ноющему клитору. Он проглатывает мои крики удовольствия, забирая у меня все, давая мне именно то, что мне нужно, и я сдаюсь.
Когда меня настигает оргазм, я напрягаюсь, втягивая воздух через нос. Куинн вздрагивает и стонет мне в рот, и я знаю, что он прямо здесь, со мной. Он перекатывает меня на живот и трахает прямо до своего собственного оргазма, сильно толкаясь и постанывая, когда я зарываюсь лицом в подушку и кричу.
Он говорит что-то по-гэльски. Прерывисто и задыхаясь, как мольбу. Когда движения его бедер замедляются, он опускается на меня сверху и убирает волосы с моего лица, чтобы поцеловать в подбородок и щеку.
Мы долго лежим так, оба безмолвные и ошеломленные, наблюдая, как в комнате становится светлее от восходящего солнца, пока, наконец, он тяжело не выдыхает.
— Ты в порядке? — шепчу я.
— Да.
— Почему ты лжешь? — Он поднимает мою руку и смотрит на кольцо на моем пальце. Затем поворачивает лицо к моей шее и вдыхает мой аромат.
— Просто думаю о том, что кто-то однажды сказал мне.
— Что?
— Что мужчина, который женился бы на женщине по любой другой причине, кроме любви, обладает душой монстра.
— Ах. Да, ну, в то время этот человек был довольно зол на тебя.
Он приподнимает кольцо большим пальцем, обнажая наклонную черную линию курсива внизу. Понизив голос, он говорит: — Да. Но ты была права.
Что-то в его тоне тревожит меня. Я не знаю причины, но внезапно, без предупреждения, он расстроен.
— Я не думаю, что ты чудовище, — мягко говорю я.
Наступает короткая пауза. На этот раз его голос звучит еще тише.
— Но ты не знаешь меня, не так ли, девочка? На самом деле ты меня совсем не знаешь.
—
После этого он не разговаривает со мной в течение двух часов. Мы встаем с постели. Он делает заказ в номер и звонит по телефону. Далее ведет меня в душ, моет все мое тело, включая волосы. Он моется сам, ополаскивает нас обоих, затем прижимает меня к стене душа и трахает. Тогда его молчание особенно нервирует. Даже когда он достигает оргазма, это не более чем стон.
После душа и завтрака он делает еще несколько телефонных звонков из другой комнаты и продолжает игнорировать меня. Я сажусь на край кровати в гостиничном халате, сбитая с толку этой резкой переменой.
Возможно, я была права насчет доктора Джекила и мистера Хайда. Может быть, он прекрасен только ночью. В постели. Пока он трахает меня. Ночной сексуальный вампир, который встает на закате и днем превращается в раздражающего, сбивающего с толку ирландца.
Поскольку он все еще расхаживает по соседней комнате, рыча по-гэльски в свой мобильный, я снимаю трубку гостиничного телефона и набираю Four Seasons. Оператор соединяет меня с комнатой Джанни.
— Привет, мама. Это Рейна.
— Какая Рейна?
Я тяжело вздыхаю.
— Рада слышать, что ты не утратила своей особой искры с тех пор, как твоя единственная дочь вышла замуж за незнакомца, а твая внучка сбежала в Мексику с мальчиком из бассейна.
— Я пью третью “мимозу". Здесь все немного размыто.
— Что произошло после того, как мы ушли? Ты говорила с Лили? Что делает Джанни?
— Я в порядке, спасибо что спросила.
— Мама, пожалуйста. Не сегодня.
Она делает паузу.
— Как у тебя дела? Ирландец еще дышит?
Я бросаю раздраженный взгляд в сторону другой комнаты.
 
— Он все еще дышит.
Она хихикает.
— Похоже, это ненадолго.
— Расскажи мне о Лили. Ты видела, как она уходила?
— Да. Она и ее красавчик уехали в сопровождении примерно девяноста семи телохранителей в колонне лимузинов. Было похоже на президентский кортеж. Потом Джанни уехал. Я не знаю куда, потому что он не пошел на прием и не возвращался в отель.
Я рада слышать, что Лили покинула церковь с Хуаном Пабло и была под защитой, когда уходила. Это должно означать, что они направлялись в аэропорт, как приказал Куинн. Но потом я слышу громкий хлопающий звук на заднем плане и хмурюсь.
— Ты только что открыл еще одну бутылку шампанского?
— Не осуждай меня. Я в отпуске.
Чувствуя приближение головной боли, я потираю висок.
— Я собираюсь договориться, чтобы кто-нибудь приехал в отель за моими вещами.
— Не утруждай себя.
— Почему бы и нет?
— Они уже были здесь.
— Кто был?
— Ирландская армия, вот кто. Постучала в дверь двадцать минут назад, ворвалась как цунами, собрала чемодан и снова выбежала. Вон тот, с бочкообразной грудью, симпатичный. Келлен?
— Киран.
— Ммм. Думаю, я напугала его, когда сказала, что мне всегда нравились приятные крупные мужчины.
— Господи, мама.
— Что, девушка не может мечтать?
— С каких это пор ты флиртуешь с мужчинами?
Она хихикает.
— С тех пор никогда, но это было весело. Он выбежал отсюда так быстро, что оставил следы на ковре.
— Я не понимаю, что случилось с моей жизнью, — еле слышно произношу я.
— Ты приземлишься на ноги. А пока выпей "мимозу". Судя по твоему голосу, тебе не помешала бы одна. Или пять.
— Спасибо за эту волнующую ободряющую речь.
— Не за что. Когда Джанни вернется, передать ему сообщение?
— Я наберу его номер. Не могу поверить, что он оставил тебя там одну. Как ты вернулась с приема?
— Твой кузен Кармайн.
— О Боже. У него все еще есть водительские права? Ему около ста лет!
— Ты думаешь о своем двоюродном дедушке Кармине. Кстати, на приеме он был molto ubriaco (с итал. очень пьяный). Подружился с группой молодых ирландских парней и выпивал с ними рюмку за рюмкой. Потом они все начали петь. Это было весело .
Я рада, что пропустила это. Когда Куинн заходит в спальню, я говорю: — Мне нужно идти. Я позвоню тебе позже, хорошо?
— Certo (с итал. конечно). А Рейна?
— Да?
Ее голос смягчается.
— Дай этому шанс. У меня хорошее предчувствие насчет него.
— У тебя тоже было хорошее предчувствие, что Лили поступит в колледж.
— Может быть, она поступит в колледж в Мексике.
— И, может быть, я стану астронавтом и полечу на Луну. Поговорим позже.
Я вешаю трубку и, разглядывая свой маникюр, отвлекаюсь от сердито глядящего на меня Куинна, стоящего в дверях. Я всегда подстригаю ногти и крашу их в черный цвет. Это сбивает людей с толку. Они не уверены, шикарная я и модная или доминантка.
Он спрашивает: — Это была твоя мать?
Я лукаво прищуриваюсь: — Он говорит! Я уже начала думать, что мне придется брать уроки языка жестов.
Недовольное ворчание указывает на то, что моему новому мужу не нравится моя дерзость. Он стоит в дверях, одетый только в белое полотенце, обернутое вокруг бедер. Его волосы растрепаны, глаза горят, и он такой чертовски красивый, что это выводит меня из себя.
— Я принесу тебе одежду. — Он произносит это как угрозу. Это бесит меня еще больше.
— Как захватывающе. Не хочешь рассказать мне, в чем твоя проблема сейчас, или мы просто начнем швыряться вещами? — Мы пристально смотрим друг на друга через всю комнату, пока нас не прерывает резкий стук в дверь.
Стиснув зубы, он говорит: — Это, должно быть, Киран. — Я встаю с кровати и прохожу мимо него по пути в ванную.