Жестокие клятвы (ЛП)

— Хорошо. Надеюсь, он привел с собой кого-нибудь из твоих лучших личностей. — Кипя от злости, я захлопываю за собой дверь.
29
ПАУК
Кирану хватает одного взгляда на мое лицо, когда я открываю дверь, и он разражается смехом.
Я рычу: — Заткнись. Я не в настроении.
— Как будто я не мог догадаться по твоей роже. — Он выглядывает из-за моего плеча. — Где миссис?
— Разогревает свой котел. Это все?
— Да. Только несколько сумок. Она налегке.
Я бормочу: — Должно быть, оставила все книги заклинаний и зелья дома. — Когда Киран корчит мне рожу, я вздыхаю. — Неважно. Встретимся внизу через двадцать минут.
— Разве ты не хочешь узнать, как прошла твоя вечеринка?
— Деклан уже сказал мне.
Он недовольно поджимает губы.
— Он сказал тебе, что я провел половину ночи, флиртуя с девушкой из мафии, а вторую половину танцевал с ней?
— Сделай себе одолжение, парень. Держись подальше от итальянцев. Они убийственно действуют на нервы.
Мы с Кираном заносим сумки Рейны, а также свежий костюм для меня, который он купил. Затем он уходит, чтобы подождать нас в машине. Через несколько минут приходит служащая отеля с платьями, которые я заказал в бутике. Я даю ей чаевые, удивляясь, почему у нее красное лицо, затем понимаю, что на мне все еще нет ничего, кроме полотенца. Когда она уходит, а я одеваюсь, стучу в дверь ванной.
— Твоя одежда здесь. — Когда Рейна не отвечает, я стучу снова, приступ паники скручивает мой желудок. Я дергаю за ручку, но дверь заперта. — Женщина, открой эту дверь.
Ничего. Я дергаю за ручку.
— У тебя пять секунд! — По—прежнему ничего.
Мой мозг представляет мне серию ужасных образов, начиная с плачущей Рейны, сидящей на унитазе, обхватив голову руками, до лежащей обнаженной в луже крови, с перерезанными запястьями, посиневшей кожей и широко открытыми глазами, невидяще уставившимися в потолок.
Мое сердце бешено колотится, дыхание учащается, я отступаю назад и сильно пинаю дверь. Она распахивается и с грохотом ударяется о стену.
Завернувшись в полотенце, Рейна прислоняется к раковине в ванной, подпиливает ногти и улыбается мне.
— Я задавалась вопросом, сколько времени это займет у тебя. Молчаливое обращение может быть таким раздражающим, не так ли?
Испытывая облегчение, разочарование и злость, я рявкаю: — Больше так не делай.
Она оглядывает меня с ног до головы с таким выражением, словно я только что, пошатываясь, вошел с улицы, весь в собственной блевотине. Я поворачиваюсь и беру ее чемоданы. Бросаю их в ванную, затем возвращаюсь за пакетами из бутика. Я бросаю их на пол прямо за дверью.
— Одевайся. У тебя есть десять минут.
— Куда мы направляемся?
— Вон!
Полчаса спустя она плавно выходит из ванной, задрав нос, как светская львица, пришедшая на сбор средств для своей нелюбимой благотворительной организации. Я бы сказал что-нибудь об этом стервозном выражении ее лица и о том, как она опаздывает, но я не могу вымолвить ни слова.
На ней красное платье без рукавов. Кажется, что оно по крайней мере на размер меньше, если не на два. Глубокий вырез, из которого выглядывают ее пышные сиськи. Ее талия стянута так, словно на ней корсет, ноги обнажены, туфли на шпильках заоблачной высоты, и все, что я могу видеть, — это её изгибы.
Глядя на меня в холодном молчании, она приподнимает брови. Мне приходится сделать паузу, чтобы прочистить горло, прежде чем я могу заговорить.
— Почему ты не надела одно из белых платьев?
— Я ненавижу белый цвет.
— Это цвет новых начинаний.
— Это цвет невинности. — Ее улыбка убийственна. — Я не хотела, чтобы у тебя сложилось неправильное представление.
Я рычу: — Никто никогда не примет тебя за невинную, гадюка.
— Хорошо. Кстати, какой идиот подумал, что я ношу на размер меньше?
— Этот придурок.
Удерживая мой пристальный взгляд, низким и ровным голосом она говорит: — Дорогой муж. Ты уже должен был бы знать, что во мне нет ничего мелочного.
Мы смотрим друг на друга через всю комнату. И, конечно, — поскольку у меня явно есть проблема — мой член начинает твердеть. Она опускает взгляд на растущую выпуклость на моих брюках, и ее убийственная улыбка становится шире. Я пересекаю комнату, беру ее за руку и направляюсь к входной двери, ведя за собой.
 
Она вырывает свою руку из моей хватки и язвительно говорит: — Я могу ходить без бешеного служебного животного, спасибо.
Итак, мы вернулись к исходной точке. Чертовски замечательно.
Открывая входную дверь, я делаю широкий жест, сопровождаемый насмешливым поклоном. Она проходит, как королева мимо вонючих попрошаек.
Как только мы оказываемся в машине, она решает, что ее ненависть к человечеству не распространяется на Кирана. Наклонившись вперед на заднем сиденье внедорожника, она говорит ему: — Итак, расскажи мне все о приеме. Тебе было весело?
— Ах, неужели! Встретил одну из твоих родственниц, которая мне понравилась. Маленькую девочку по имени Ария?
— Это дочь Лео! О, она прелестнейшее создание, не так ли?
— Да. — Киран присвистывает, его щеки розовеют. — Такая заводная. С самой милой маленькой попкой, которую я когда-либо видел в моей ... — Он резко обрывает, бросая испуганный взгляд через плечо. — Извини, девочка. Я идиот. Просто спроси Паука.
Она машет рукой и смеется.
— Не говори глупостей. Я не возражаю.
Я рычу: — Ты возражаешь, если я буду дышать в твоем направлении, но ты не возражаешь против этого?
Игнорируя меня, она спрашивает: — Как все ладили? Были ли какие-нибудь ссоры?
— Ссоры? Нет, это был чистый хаос! Половина парней оцепенела, другая половина трепетала! А у "Бетти" было смертельное кровотечение с обеих сторон, так что было много игр в теннис с миндалинами. Если они не были на танцполе, то прятались в темных углах, пряча друг от друга лица.
— В переводе это значит, что всем было весело?
— Будь уверена, они повеселились!
Она с облегчением выдыхает и откидывается на спинку сиденья.
— Приятно слышать. Я волновалась. Ты же знаешь, как опасно помещать кучу непомерных эго в одну комнату.
Я спрашиваю: — Этот выпад насчет эго был направлен против меня?
— Не все зависит от тебя, принц Высокомерия.
— Это будет ”Король высокомерия", если так угодно.
Бросив на меня резкий взгляд, она снова обращает свое внимание на Кирана.
— Так куда мы идем?
Его голос звучит растерянно.
— Паук тебе не сказал?
— В данный момент мы не разговариваем. Ты мне скажи.
Он бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида.
— Э-э... прости меня, девочка, но, если ты не против, я бы предпочел держаться подальше от супружеской размолвки. Однажды я попытался вмешаться в спор между моими мамой и папой, но получил за это лишь жестокую пощечину.
Она складывает руки на коленях и скрещивает ноги.
— Тогда, я полагаю, это должен быть сюрприз.
Мы проезжаем через центр города в промышленную зону недалеко от доков. Она забита складами и транспортными контейнерами, ожидающими наполнения и отправки через Атлантику. Мы останавливаемся перед одним из них, большим зданием из белого кирпича с решетками на окнах, и Киран паркуется.
Рейна смотрит в окно на парковку, и вид у нее скучающий. Эта упрямая женщина не спрашивает меня, где мы находимся. Но когда я говорю: — Для этого тебе понадобится пистолет, — она резко поворачивает голову и смотрит на меня.
— Для чего?
— Мы встречаемся с главами остальных четырех мафиозных семей.
Ах, это выражение шока на ее лице так чертовски приятно, что жар приливает к моим яйцам.
— Почему?
— Не знаю. Они назначили встречу. Ты мне скажи.
Явно выбитая из колеи, она хмурится.
— Предполагается голосование за нового капо.