Прекрасный секрет (ЛП)

 Облизав губы, он очень тихо произнес:
 – Она звонила, потому что хочет вернуться, – у него вытянулось лицо – как будто я должна была посочувствовать этой внезапно возникшей неловкости…
 Но вместо этого мой мир остановился, раскололся пополам, а затем на миллион кусочков.
 Я ошеломленно заморгала.
 – Она что?
 – Хочет вернуться, – тяжело вдохнув, повторил он. – Поверь, я так же удивлен, как и ты. Она сказала, что о многом думала и хочет со мной поговорить.
 – И… – начала я, чувствуя, как мой желудок подпрыгнул, толкая сердце куда-то в глотку, – ты согласился?
 – Не на примирение, – он уклонился от прямого ответа. – Но одиннадцать лет брака – это много. Мы были вместе с подросткового возраста. После вчерашнего разговора с тобой, когда ты спросила, обсуждали ли мы это когда-нибудь, я почувствовал себя обязанным по крайней мере пойти и послушать, что она хочет сказать.
 Он сделал паузу, чтобы дать мне возможность ответить, но, честно говоря, я не могла сформулировать ни слова. Ни единого.
 – Учитывая, как обстоят дела у нас с тобой, я почувствовал, что должен сообщить тебе, что сегодня буду с ней ужинать, – осторожно продолжил он, – и поставить тебя в известность, что Порция хотела обсудить со мной, почему заслуживает еще один шанс.
 – И какие у нее шансы? Пятьдесят на пятьдесят?
 Он неловко рассмеялся, потому что сказанное мной было слишком прямолинейным и неудобным. Но я не жалела о своем тоне.
 – Боже, нет, Руби.
 – Но ты пойдешь, – в ужасе напомнила ему я. – В смысле, мы сейчас говорим об отсутствии шансов на примирение с твоей бывшей женой, да?
 По выражению его лица было ясно,  будто он на самом деле не думал об этом в таком ключе. Очевидно, счел это просто любезностью. Но если это просто любезность, и шансов, что он пустит ее обратно, нет, почему тогда не ответить ей, что уже слишком поздно для этого? Почему бы просто не сказать, что его девушка только что вышла из квартиры в слегка истеричном настроении, и не могли бы они поговорить позже – причем, по телефону? 
 – Ну, я не могу представить себя с ней снова…
 – Значит, ты идешь только ради приличия?
 Он закрыл глаза, прерывисто выдохнув.
 – Когда ты так говоришь, это звучит ужасно.
 – Значит, ты идешь не только ради приличия?
 – Я не…
 – Просто скажи! – вскрикнула я. – Потому что сейчас это звучит так, будто ты говоришь мне, что вчера мы с тобой переспали, а сегодня ты возвращаешься к своей бывшей жене, – я почувствовала, как глаза защипало от слез, и сейчас я чертовски устала заморачиваться, чтобы стереть их.
 – Руби, я не собираюсь ужинать с ней сегодня, чтобы вернуться.
 – Но ты можешь.
 Он закрыл глаза.
 – Не могу себе представить, что вернусь, нет. Но, Руби, я знаю, ты молода, и ты нико…
 – Не надо, – сказала я, и мой голос прозвучал пугающе даже для меня. Я неосознанно сжала руки в кулаки, от его нерешительной игры мое терпение иссякло. – Не поступай так. Дело не в моем возрасте. Я никогда не была с тобой наивной. Я всегда понимала, что тебе приходиться пробираться сквозь огромные кучи этих… препятствий.
 Он откашлялся и кивнул, выглядя раскаивающимся.
 – Ты права, прости. Просто я хочу сказать, что как бы жестоко это ни звучало, но в этом разговоре мы нуждались много лет. Ты из тех людей, кто свободно выражает свои мысли и чувства, и ты должна понять. Этот единственный разговор может снять груз с плеч нас обоих.
 Мое сердце билось так чудовищно быстро, что я не могла вдохнуть полной грудью.
 Он наклонился вперед и взял меня за руку, но я ее убрала. Боль в его глазах стала почти невыносимой. Что он творит? У нас все шло так хорошо. Я так сильно его напугала?
 – Дорогая, – спокойно начал он, ив этом слове что-то в моем мозгу пыталось найти снисходительность, – я хочу хоть как-нибудь облегчить твое беспокойство, но при этом не хочу быть небрежным и не встретиться с бывшей женой и выслушать ее. Теперь я понимаю, что это было бы нечестно, если бы я, ничего тебе не сказав, пошел бы к ней и непредвзято послушал бы ее.
 – А ты непредвзят?
 Его ответ разорвал мне сердце.
 – Думаю, я попытаюсь. Как минимум, я ей должен.
 Я молча кивнула. Его мучения сейчас очевидны, и мое сердце болело за него, но мне самой было еще больней. Он хотел поговорить с ней, чтобы самому стало легче и чтобы закрыть вопрос. Но я знала, что существует часть его, которая не хотела говорить по телефону и надеялась, что и Порция тоже достаточно изменилась. Что они могли бы создать вместе что-то более комфортное и лучшее, чем было раньше.
 – Мы увидимся завтра? – спросил он. – Может, встретимся за ланчем?
 Я едва не рассмеялась на абсурдностью ситуации, его «встретимся за ланчем» прозвучало так, будто он договаривался с клиентом. Я потеряла работу, и поэтому могла бы остаться с ним, а он собирается ужинать с бывшей женой, чтобы обсудить примирение.
 Это сейчас происходит на самом деле? 
 Стиснув зубы, я кивнула, не в состоянии даже посмотреть на него.
 – Конечно.
 Наклонив голову, он спросил:
 – Ты расскажешь мне, что произошло с Тони? Чуть раньше мы буквально обменялись парой слов. Он потребовал, чтобы Ричард вложил в мое личное дело письмо в довольно резких тонах. Надеюсь, мне удастся взять на себя всю ответственность за произошедшее между нами в Нью-Йорке.
 Между нами. В Нью-Йорке. 
 Не вчера. Не той ночью, когда я побудила тебя рассматривать возможность вернуться к женщине, которая сделала тебя несчастным и загнала тебя в глубокую нору. 
 – Ну да, – рассеянно ответила я, погружаясь в онемение. Я встала и направилась к двери. – В общем-то мне он тоже вложил письмо.
 Шестнадцать 
 Найл 
 Несмотря на мое предложение встретиться где-нибудь на нейтральной территории, Порция настояла, чтобы я пришел к ней в квартиру – бывшую нашу – на ужин. От разговора с Руби у меня осело сожаление, а в животе поселилось неприятное напряжение. Выйдя из офиса, я написал ей, что позвоню позже или зайду, если она не против, но она ничего не ответила. Я знал, она обижена, что я решил поговорить с Порцией, и не мог ее за это винить. Но при этом надеялся, что позже она поймет мои намерения. В конце концов я не собирался возвращаться к Порции, я был с Руби. Мы были парой.
 Но Руби хорошо заметила: почему тогда я иду ужинать с бывшей женой? Мог ли я честно ответить, что единственная причина, по которой я согласился, это дать Порции высказаться, почему мы могли по-настоящему двигаться дальше? Была ли часть меня – и не важно, насколько маленькая – которая хотела знать, можем ли мы найти что-то общее и больше общаться? Ведь мы уже жили в одном ритме друг с другом. И вернуться было бы легко.
 Но эта мысль вмиг стала казаться неудачной, и горло оцарапало чувство вины. Я ведь на самом деле двигался вперед. И не оглядывался с тоской или болью на свой брак, в котором было одиночество и отсутствие страсти. Это даже не ощущалось браком с лучшим другом, скорее совместное проживание с коллегой.
 Собирался ли я сказать ей, что мое отношение к тому, что было между нами, изменилось? Шел ли я на эту встречу, потому что, охваченный своим счастьем, всего лишь чувствовал себя нехорошо по отношению к бывшей жене?
 Прежде чем прийти на ужин, мне хотелось позвонить Руби и сказать, что нет, у Порции нет ни единого шанса и, возможно, с моей стороны было неправильно позволить ей так думать из-за самого факта моего прихода, но тайной части меня было любопытно: никогда за все время наших отношений Порция не говорила так открыто и умоляюще, как этим утром по телефону.
 И это настолько меня поразило, что я на несколько минут забыл об ожидающей меня Руби, чтобы я подбросил ее домой перед работой. Но к тому времени как я вышел из ванной, прикрыв рукой динамик, чтобы попросить ее подождать еще минутку, она уже ушла.