Седьмая вода (СИ)
Какими-то остатками разума темные осознали, что на Аркана не подействовали их песни и пляски, и теперь стремительно приближались, желая сожрать неудобного противника. Твари даже попытались обойти усеянный рогульками участок, и сгрудились на узкой дорожке, предоставляя возможность Рему расправляться с ними по очереди. Расправа не была бескровной — какой-то фомор, предположительно женского пола, своими непомерно длинными ногтями располосовала Аркану левое плечо, через мгновенье погибнув под ударом клинка.
Самые сообразительные враги начали потихоньку сдвигать рогульки в сторону, а кое-кто принялся собирать их, и Рем понимал, что если его товарищи не очнутся, то ему несдобровать. Он остервенело рубил и колол, шаг за шагом отступая, и прикончил еще четверых или пятерых. Фоморы были для него идеальным противником: тупые, прямолинейные, безоружные, в бою полагающиеся на свои очевидные физиологические преимущества… Когда очередной противник был повержен, Аркан тут же цеплялся взглядом за следующего уродца, выискивал у него уязвимые места, и жалил клинком, постепенно отступая.
Фоморы — потомки проклятых темных племен, с которыми сражались еще первые люди… Их остатки сохранились в самых глухих и забытых Богом уголках, и всякий раз, когда наступали плохие времена, они выползали из своих логовищ и творили мерзости. Они похищали женщин и детей, и утаскивали в свои норы, пожирали плоть поверженных врагов и грабили поселения, оскверняя их и предаваясь бессмысленному разрушению. Кем были их предки? Орками? Эльфами? Гномами? Или это был другой народ, изменившийся и деградировавший под воздействием неведомых сил? Рем не знал этого, но тысячелетняя ненависть имперцев к исконному врагу напитывала его мышцы силой, и заставляла вновь и вновь поднимать клинок, и обрушивать его на неприятеля.
Фоморы не договаривались, не учились, не старались понять людей, пришедших на Ковчегах. Они просто приходили — и пытались употребить себе на пользу всё, что сделано было рукой человеческой. Поля, виноградники, домашняя скотина, сами люди — всё это было только средством для удовлетворения потребностей. Не раз и не два владыки людей пытались договориться с темными племенами, определить границы, предложить компенсацию, но… Натыкались на алчные раззявленные рты, оскаленные зубы и море злости. При этом было доподлинно известно, что фоморы не являются животными или первобытными дикарями. Они строили жилища, создавали одежду и орудия труда, у них была социальная иерархия, и религия, тесно переплетенная с магией…
Рем Тиберий Аркан и подумать не мог, что ему придется столкнуться в бою с таким противником! И всё-таки — через короткое время парню начало казаться, что он понял, как нужно сражаться, чтобы побеждать раз за разом. Аркан длинным выпадом поразил единственный глаз низкорослого фомора с мощными короткими руками, выдернул палаш и отстранился, боясь быть залитым черной жижей, которая хлынула из раны. В этот момент другой фомор — обладатель мощных ног, прыгнул через головы своих соплеменников и обрушился на Рема сверху, сбив на землю. Парень, ошеломленный и оглушенный, только и смог перекатиться в сторону, чтобы не быть затоптанным.
Он оказался у самой баррикады, и отступать дальше было некуда. Рем увидел, как напряглись нижние конечности прыгуна, и подумал, что не успеет дотянуться до выпавшего из рук палаша, и приготовился к смерти. Вдруг огромного размера топор, вращаясь и с гулом рассекая воздух, прилетел прямо в грудную клетку фомора, с хрустом врубившись в плоть твари.
— Ру-уку! Ру-уку да-авай! — из-за баррикады показался Микке, протягивающий ладонь Аркану.
Тот не стал мешкать и вцепился в могучую длань северянина, и был втянут под защиту мешков с песком и деревянных ежей. Он глянул на Микке и увидел, что у того носом шла кровь, заливая подбородок и грудь, а глаза были шалые. Северянин очнулся первым, и, похоже, чувствовал себя не лучшим образом. Остальные тоже постепенно приходили в себя: у многих шла кровь из носа и ушей, кто-то блевал, стоя на карачках, а маэстру Цудечкис кашлял и хватал воздух ртом как рыба, опираясь на подпорку шатра, выполнявшего роль лазарета.
— Оружие! — просипел Рем, и Микке сунул ему в руки пару дротиков, и сам вооружился также.
Не Бог весть что, но приступ нужно было отбивать, и Рем с размаху воткнул наконечник своего дротика в шестипалую лапищу, уцепившуюся за край баррикады.
Большая часть наемников восстановила относительную боеспособность. Защелкали тетивы луков и арбалетов. На мост, в наступающих фоморов, полетели камни и дротики. «Должны отбиться!» — подумал Рем, глядя на то, как одна за другой падают несуразные фигуры.
Думать времени не было: драка за баррикаду была кровавой и злой, фоморы наступали непрерывно, теряя десятки бойцов еще на подходе, под обстрелом, но кое-кто добегал до людей и яростью своей пытался одолеть человеческое упорство. В какой-то момент почти дюжина крепкотелых дикарей добралась до подножия баррикады. Они, помогая друг другу, вскарабкались на укрепление и вступили в бой с людьми, отвлекая наемников от товарищей, оставшихся внизу. Гибель фоморов под градом ударов была не напрасной: их огромный соплеменник исполинскими ручищами уцепился в один из мешков с землей и потянул на себя, стараясь обрушить всю баррикаду. Опасность заметили, и несколько дротиков пронзили его бочкообразное туловище, но поздно!
Под торжествующие вопли темных баррикада осыпалась бесформенной грудой!
— В строй! В строй!!! — закричал Рем, размахивая подобранным где-то коротким мечом.
Наемники отступили от баррикады к лазарету, сплотив ряды, чтобы защитить раненых, которых к этому моменту было уже немало. Потеря баррикады была катастрофой — никто не ожидал от дикарей такого напора! Но и сдаваться люди не собирались.
Выдивнулись вперед щитоносцы, копейщики поудобнее перехватили древки пик, в тылу лучники и пращники разбирали стрелы и камни. Рем видел, как фоморы один за одним пересекают мост, накапливаясь у баррикады и готовясь к решительному натиску. Левый рукав камзола набухал кровью от нанесенной когтистой бестией раны, но на это совсем не было времени!
— Ну что, друзья! — крикнул Рем. — Спихнем тварей в реку? Давай-давай!!!
— Хоп!!! — откликнулись наемники, и в тот момент, когда фоморы ринулись через обломки баррикады, небольшой отряд людей качнулся вперед.
Может быть, они бы и погибли в этом героическом и достойном легенд порыве… А может быть горстке наемников и удалось бы преодолеть темную силу фоморов… Но в тот момент, когда строй людей единым тараном ударил толпу чудовищ, за их спинами зазвучали голоса и мерный топот десятков сапог.
Лора, Лора,Как прекрасны,Девы в юные года!Лора, Лора, Лора, Лора, —Везде, везде их красота!Грубые глотки выводили романтичные куплеты про дочь лесника — эту старую боевую песню ландскнехтов Запада, и восторгу Рема не было предела! Это пришла полусотня Оливьера, в которой как раз служили выходцы из западных провинций… Так уж получилось, что даже внутри небольшой вольной компании люди предпочитали служить с земляками и единоверцами — и никто им не препятствовал.
Ребята Оливьера во главе с ухарем-купцом ломанули всей силой с ходу, и плечом к плечу с защитниками баррикады расправились со всеми фоморами на этой стороне реки, а потом мясорубкой прошлись по мосту.
— Нужно прикончить тех уродов на опушке! — прокричал Рем, надеясь, что Микке и Оливьер его услышали.
На холме, шагах в пятидесяти от моста, у самой кромки леса, размахивали руками несколько тощих и длинноруких фоморов. Лица их были замотаны какими-то тряпками, и воздух вокруг дикого хоровода дрожал в странном мареве.
Купец с хеканьем швырнул дротик в спину убегавшему врагу, тяжелой трусцой подбежал к Рему и сказал:
— Я туда не полезу.