Зона счастья

У нас это называется просто усталость.
От привычных, но непомерных нагрузок на тело и психику.
От криков живых существ, умирающих от твоей руки.
От жизни, не имеющей ни цели, ни смысла.
И вот я тоже сорвался…
Но не в фатальный вираж без обратного билета в жизнь, а в город, где я родился и вырос. Огромный, как маленькая страна, и маленький, как точка на карте Европы, одна из многих. Далекий, как звезда на бескрайнем небе, которую ищешь глазами по ночам – и когда найдешь, на твоем отмороженном сердце становится немного теплее.
Я думал об этом городе, когда мне было слишком тяжело. Так матрос в шторм, держась из последних сил за канаты, ищет глазами свет далекого маяка – и, увидев его над гребнями волн, не погибает. Потому что надежда на возвращение домой удесятеряет силы, и никакая волна не смоет с палубы того, кто твердо решил вернуться в родную гавань…
И вот я вернулся.
Но почему-то не было у меня ощущения, что я возвратился домой…
Навстречу мне шли люди с чемоданами, сумками и застывшими физиономиями статуй, вырубленных изо льда. Даже там, откуда я вернулся, на лицах людей было больше эмоций.
Они выживали, а это всегда – переживание.
Раздирали рты в криках ярости.
Вопили от боли при ранениях.
Смеялись у костров над плоскими армейскими шутками.
Те же люди, кого я увидел в аэропорту, а после – на стоянке такси, были словно живые мертвецы. Полностью погруженные в свои проблемы – и утонувшие в них. Переставшие быть людьми, но не осознавшие этого, как зомби не понимает, что умер, продолжая считать себя нормальным человеком, у которого просто изменились пищевые привычки и вкусовые предпочтения.
В прошлое мое посещение мегаполиса, кажется, люди были другими.
Более живыми.
Менее мертвыми.
Хотя…
Возможно, я заблуждаюсь.
Скорее всего, это я был более живым.
Сейчас же, когда во мне умерло все – эмоции, чувства, мечты, вера в свое Предназначение, когда треснул стальной стержень моей воли, когда я понял, что больше не могу хладнокровно лишать других жизни и что меня тошнит от самого себя, – скорее всего, я просто вижу в других людях отражение самого себя.
А если не кривить душой – вижу то, что хочу видеть.
Когда убедил себя, что вокруг одни ходячие трупы, вроде бы и полегче от осознания, что ты не один такой…
Я стоял и раздумывал, куда мне поехать. Меня никто не ждал здесь, да и я был в этом городе никому не нужен. Спрашивается, зачем приехал? Вот она, перед тобой, – звезда, о которой ты грезил ночами.
Холодная.
Чужая.
Не твоя.
И дальше что?
Я стоял на месте, пытаясь понять, что мне делать теперь. Такси подъезжали пустыми, отъезжали набитыми людьми и их вещами, следом за ними приезжали другие. Нескончаемый цикл перемещения человеческой массы – туда-сюда. Так ветер бездумно и бесцельно кружит желтые листья по асфальту. Со стороны посмотришь, вроде и ветер, и листья при деле – занятые, сосредоточенные, целеустремленные. А по факту все страдают бесцельной ерундой, не имеющей никакого смысла.
Впрочем, мой взгляд зацепился за одну тоненькую женскую фигурку в бежевом плаще, выпорхнувшую из такси.
В отличие от всех улетающих и прилетающих у нее не было никакого багажа. Только небольшая дамская сумочка под цвет плаща. И лицо под капюшоном, измученное слезами, с припухшими глазами, полными искреннего горя и неженской решительности.
Почему я обратил внимание на эту девушку?
Наверно, потому, что на ее лице, в отличие от других лиц сосредоточенно-безликой толпы, было слишком много эмоций. Бешеный коктейль из ненависти, ярости, отчаяния и растерянности. Странный, необычный своей смесью ингредиентов.
Я хорошо разбираюсь в людских настроениях. Без этого можно упустить, когда противник потерял контроль над собой и открылся – либо когда он обрадовался, что увидел брешь в твоей обороне, и вот-вот нанесет туда свой удар. И этот калейдоскоп сильнейших переживаний на лице девушки привлек мое внимание.
Надо же, живая…
А я уж думал, в этом городе все давно отошли в мир иной, оставив свои тела бесцельно кружиться в вихре никому не нужных дел и придуманных проблем.
 
А потом мой взгляд споткнулся о еще одну фигуру…
От толпы, собравшейся возле стоянки такси, отделился неприметный худой человек. Настолько невзрачный и незапоминающийся, что его внешность сразу показалась мне подозрительной. Он был словно намазан волшебным маслом, с которого соскальзывала любая попытка запомнить блеклые черты лица или одежду, будто специально скроенную не для того, чтобы защитить ее владельца от пронизывающего осеннего ветра, а лишь чтобы привлекать к нему как можно меньше внимания.
Он шел за девушкой, изо всех сил стараясь, чтобы это выглядело естественно.
И у него это хорошо получалось.
Невзрачная, незапоминающаяся тень, текущая среди людей, просачивающаяся между ними легко, словно внутри серой одежды вообще не было плоти.
Но он перестарался…
Он был слишком хорош для того, чтобы я не обратил на него внимания. Для других, обычных людей он был бесплотным призраком. Для меня – странным явлением, слишком уж сильно старающимся скрыть свой интерес к заплаканной девушке в бежевом плаще.
И я пошел за ним, копируя его движения, двигаясь в том же ритме – разве что немного быстрее, чем он, сокращая расстояние между нами.
Он приближался к девушке, я приближался к нему. Две тени с примерно одинаковыми навыками – это я понял практически сразу. Мы были с ним из одного теста, скорее всего, с похожей биографией. Только я, в отличие от него, преследуя цель, был приучен оборачиваться. А он слишком увлекся погоней за легкой добычей, забыв, что охотник и сам может стать жертвой, если сочтет себя всесильным и забудет о том, что на всякую силу всегда найдется другая сила…
Расстояния сокращались…
Он уже был в двух шагах от девушки, я – в полутора шагах от него…
И я увидел то, что ожидал увидеть.
В руке человека-тени мелькнула полоска металла, выскользнувшая из его рукава, словно серебристая змейка. Интересное решение для ликвидации объекта. Уголовный анахронизм, почти забытый профессиональными киллерами в наш век высоких технологий. Так называемая заточка – напильник, обточенный до тонкой, острой и длинной иглы, подпиленной у основания рукояти. Короткий незаметный удар, металл входит в тело сантиметров на пятнадцать – после чего убийца движением кисти обламывает рукоять и уходит, унося ее с собой. Ни следов удара на теле жертвы – лишь небольшая дырочка в одежде, ни рукояти заточки, с которой можно снять отпечатки пальцев.
Жертва часто даже не может понять, что произошло – кольнуло что-то в районе спины, похожее на обострение межпозвонковой грыжи. Но почему так трудно дышать и темнеет в глазах? И ноги отказываются слушаться… Человек трогает рукой место, куда кольнуло, но крови нет: длинный клинок, пробив почку и кишечник, закупорил собой раневой канал. И даже медики, окажись они рядом, далеко не сразу поймут, что произошло…
А когда поймут, будет уже поздно…
Все эти мысли пулеметной очередью простучали у меня в голове, но никак не повлияли на мои действия. Человек-тень слегка отвел руку назад, готовясь нанести удар – но я перехватил его запястье левой рукой, кулаком правой коротко ударив по пальцам убийцы…
Заточка вылетела из его руки, зло звякнув клинком о пол и сломавшись у основания. Страшный инструмент смерти, жало ядовитой змеи, которое мне удалось вырвать за мгновение до смертельного укуса…
А человек-тень среагировал на произошедшее профессионально. Он резко развернулся ко мне всем телом, однако ни растерянности я не увидел в его взгляде, ни страха. Глаза редкого стального цвета без намека на какие-либо эмоции. И в движениях – только чистый функционал отлично тренированной машины для убийства…
Его ответный удар со второй руки был нацелен мне точно в сонную артерию, вот только я на автомате смог его заблокировать – и почувствовал, как мою ладонь словно пробил электрический разряд… Я успел схватить взглядом, что в левой руке у человека-тени был короткий керамбит, нож-коготь, которым так просто и легко можно выпустить кишки или перерезать горло…