Барсук (СИ)
— Напротив! Расширяю кругозор!
В открывшийся люк упала веревочная лестница, и ребята прервали разговор, чтобы забраться наверх. Наверху всё было обставлено в духе восточной чайной комнаты — куча столов, пуфы, воздух ощутимо пах дымом от ароматических свечей.
— Прям комната для употребления опиума… — прошептал Найджел на ухо подруге своё мнение. Та неодобрительно мотнула головой.
— Серьезно, чему тут могут научить? Похоже на обычную шарлатанскую контору…
— Добрый день… — прошелестел неземной голос за спиной, заставив студентов подпрыгнуть.
— … начинённую шарлатанами всех мастей, — по инерции закончил фразу мальчик, ошеломленно рассматривая преподавателя Прорицаний. — Это что за…?!
Продолжить тираду ему не позволила маленькая, но крепкая ладошка Салли-Энн, метко стукнувшая его по губам.
— Извините его, профессор, вы нас напугали.
— Ничего, садитесь…
Несмотря на сопротивление девочки, Найджел утащил её на последние парты, ближе к окну. И едва прозвучал удар колокола, он открыл небольшое окошко, пуская внутрь свежий воздух.
— Меня зовут профессор Трелони. И я научу вас, дети, как заглянуть в будущее…
— Кх-х-х… Хи-хи-хи-хи!
— Чего ржёшь?!
— Салли-Энн, ты читала книги по прорицанию? Настоящих провидцев — раз-два и обчёлся. Этот дар очень редок как таковой. Серьёзно. А научить — пустая затея.
— Но она же сказала…
— Я бы всё что угодно сказал бы, если бы мне некуда было бы идти и негде жить. Особенно если работодатель ни шиша не понимает в предмете.
— Ну, на работу же принимает директор!
— А он безгрешен? И ошибаться не может?
Тихонько переговариваясь, они выпили по чашке обжигающего чая и начали рассматривать чаинки.
— Ну-с, что у вас получилось?
Преподаватель начала обходить однокурсников, комментируя результаты и толкуя знаки. Но внимательно прислушивающийся Найджел заметил, что хороших новостей было раз в десять меньше, чем плохих.
— И ты в это веришь?
— Серьезно, Найджел, не мешай, — девочка вертела чашку, старательно пытаясь найти там смысл. — Вот, у тебя тут радуга вроде… Или крюк… А, нет. Похоже больше на черпак…
— Черпак мне нравится, — одобрительно кивнул мальчик. — Черпак это зельеварение. А зельеварение я люблю.
— Позволите, милая? — едва Трелони передали чашку, как она, вскрикнув, выронила её. — Бедный мальчик… бедный мальчик…
— И что же меня ожидает? — как ни старался, Найджел не мог скрыть сарказма. — Считанные дни до погибели?
— Нет! Вы только что избежали страшной опасности! И едва оградили своё жилище! От огня, от вора, от владыки! И всё равно выстояли! Бедный мальчик… Страшное у тебя было лето…
Салли-Энн, внимательно смотревшая на Найджела, вздрогнула, когда скулы друга проступили резче, а руки, до этого спокойно державшие чашку, вдруг напряглись, показывая тугие жгуты мышц. Весь его вид кричал о высшей степени напряжения.
— И… что? — внезапно охрипнув, подросток сглотнул и снова спросил. — И что, мы избежали… опасности?
— Дальнейшее будущее туманно, мальчик… настолько, что даже на полшага не увидишь… Пытайся, мальчик…
Сивилла Трелони отошла от стола и, подходя то к одному, то к другому ученику, постепенно удалилась в другой конец класса.
— Найджел, о чём она говорила?
Друг не ответил, но побелевшие костяшки и плотно сомкнутые губы дали понять — о чём бы ни шёл разговор — это было правдой.
— Найджел, надо поговорить.
Салли-Энн смогла поймать момент, когда в гостиной мальчик был один, и решила наконец выяснить, что же случилось летом с её другом.
— Что тебя интересует? — с лёгкой полуулыбкой спросил мальчик, очень знакомо приподняв одну бровь. Перкс даже могла сказать, у кого он подхватил это умение одной мимикой выражать все, что он думает. И при этом на него нельзя было обидеться. За что? За излишне выразительное лицо?
— Найджел… прошу, расскажи мне, что случилось у тебя этим летом.
— Не стоит об этом беспокоиться. Я справлюсь, — улыбка оставалась мягкой, голос — добрым, но в глазах не было и намёка на теплоту. Напротив — там взвился колючий снежный буран, вымораживающий всё вокруг. Но только на секунду. Найджел моргнул, и наваждение исчезло. — Тебя напугала Трелони? Старшекурсники рассказывали, она постоянно байки травит, что кто-то обязательно умрёт.
— Найджел, но она же не шутила. Она описала то, что видела в твоём прошлом. Что-то случилось этим летом, я же вижу.
— Салли-Энн, спасибо, что ты обо мне беспокоишься, мне очень приятно, правда. Но твои волнения беспочвенны. Я справлюсь…
Вошедшие в гостиную члены команды по квиддичу и болельщики замерли в ступоре, когда маленькая ладошка Салли-Энн Перкс прописала сочную оплеуху Найджелу, так что у того мотнулась голова.
— Ты хотел быть со мной семьёй! Я поклялась, что буду тебе человеком, которому можно доверить всё! Почему тогда сейчас ты отталкиваешь меня и не хочешь принимать помощь?!
— Перкс, это тебя не касается. Проблемы там и…
— Петрификус Тоталус!
Найджел рухнул, как спиленное дерево, вытянув руки по швам. А девочка стояла над ним, глотая злые слёзы.
Из толпы у входа вперёд вышел староста.
— Что здесь происходит?
— У этого пня спросите! — крикнула Салли-Энн, пнув замороженного подростка в бок. — А я хочу побыть одна!
— Ещё раз, Барсук: что ты натворил, что твоя подруга так на тебя обозлилась?
— Это наше с ней дело.
Разговор с упрямым третьекурсником продолжался почти час. И поначалу он действительно напоминал разговор. По традиции из кухни принесли корзинки с провизией и термосы с чаем. Расколдовали мальчика, посадили у камина, начали расспрашивать. Но упрямый Тафнел отговаривался обтекаемыми фразами, практически ничего не сообщая, или отмалчивался. В конце концов вывел из себя старосту (что само по себе было достижением), и разговор стал напоминать допрос, и не хватало только лампы, направленной в лицо, для полноты картины.
— Всё! Умываю руки!
— То есть всё-таки отпускаете? — с надеждой спросил мальчик.
— Хрен тебе! Тобой займется декан. Ей я уже сообщил.
— Дело плохо… Дело плохо… Староста выматерился… Декан … — вокруг раздались шёпотки, взволнованные однокурсники зашушукалсь, с жалостью глядя на подростка.
— Желаю тебе удачи, — с некоторым злорадством протянул староста, потягиваясь и звучно хрустнув спиной. — Она тебе ой как понадобится!
Наблюдая, как однокурсники расходятся по комнатам, в том числе некоторые старшекурсники — почти в панике, Найджел задумался. Декан за три года не позволяла в себе усомниться. Неизменно добрая, ласковая, она к любому могла найти подход, ободрить и утешить. Но от волнения окружающих было как-то не по себе.
— Найджел, прошу расскажи, что случилось?
Декан сидела напротив, заглядывая в глаза и грея руки мальчика в своих. Уютно потрескивали дрова в камине. Дождь стучал в маленькое окошко, расположенное под потолком.
— Да вообще…
Найджел хотел солгать, но слова застряли в горле, когда он поймал взгляд декана. Просящий, но не подобострастно, а на законных основаниях. По праву доверия.
— Я помню, когда на первом курсе ты хотел, чтобы я была тебе роднёй… Прошло три года, и я вижу, что ты столкнулся с проблемой. Которую ты не можешь решить сам, — Спраут испустила тяжёлый вздох. — Найджел, ты получаешь письма три раза в неделю. Иногда и чаще. После каждого из них ты мрачнеешь. И я ни за что не поверю, что ты мог обидеть Салли-Энн молчанием, потому что тебе захотелось. Скорее, я поверю, что ты готов оттолкнуть её, чтобы не причинять больше боли. Я права? — женщина попыталась заглянуть в глаза студента, который сидел, низко опустив голову. — Что случилось летом, Найджел?
— Декан… — машинально отметив ломающийся голос мальчика, женщина вся обратилась в слух. — Мне… правда нужна помощь. И… Моему приюту тоже.