Сезон гроз
– Лот номер восемь: масло и темпера, полотно, художник неизвестен. Шедевр. Прошу обратить внимание на необычайную хроматику, игру цветов и динамику освещения. Атмосфера полумрака и прекрасная колористика величественно переданной лесной природы. А в центральной части, в таинственной светотени, прошу взглянуть, главная фигура произведения: олень во время гона. Начальная цена…
– Лот номер девять: «Ymago mundi»[51], также известная под названием «Mundus nous»[52]. Книга необычайно редкая, оксенфуртский университет располагает лишь единственным экземпляром, есть еще несколько экземпляров в приватных руках. Оправлена в козью тисненую кожу. Идеальное состояние. Начальная цена тысяча пятьсот крон. Уважаемый Виммэ Вивальди, тысяча шестьсот. Его преподобие священник Прохаська, тысяча шестьсот пятьдесят. Тысяча семьсот, дама в конце зала. Тысяча восемьсот, господин Вивальди. Тысяча восемьсот пятьдесят, его преподобие Прохаська. Тысяча девятьсот пятьдесят, господин Вивальди. Две тысячи крон, браво, его преподобие Прохаська! Две тысячи сто, господин Вивальди. Даст ли кто больше?
– Сия книга – безбожна, содержит ереси! Она должна быть сожжена! Хочу выкупить ее, дабы сжечь. Две тысячи двести крон!
– Две тысячи пятьсот! – фыркнул Виммэ Вивальди, поглаживая белую, ухоженную бороду. – Дашь больше, набожный сжигатель?
– Позор! Мамона торжествует над благодетелью! Языческих краснолюдов ставят выше людей! Я пожалуюсь властям!
– Книга продана за две тысячи пятьсот крон господину Вивальди, – спокойно огласил Абнер де Наваретт. – Его преподобию Прохаське же я напоминаю о правилах и регламенте Дома Борсоди.
– Удаляюсь!
– Всего наилучшего. Прошу уважаемое собрание меня извинить. Уникальность и высокие цены на торгах Дома Борсоди приводят, бывает, к излишним эмоциям. Продолжаем. Лот номер десять: абсолютная редкость, небывалая находка, два ведьмачьих меча. Дом решил не выставлять их по отдельности, лишь как комплект, из уважения к ведьмаку, которому они служили долгие годы. Первый меч – метеоритной стали. Клинок откован и заточен в Махакаме, аутентичность краснолюдской чеканки подтверждена нашими экспертами. Второй меч – серебряный. На эфесе и по всей длине клинка – рунические знаки и глифы, подтверждающие его оригинальность. Стартовая цена – тысяча крон за комплект. Тысяча пятьдесят, господин с номером семнадцать. Это все? Никто не даст больше? За такой раритет?
– Ерунда, а не деньги, – проворчал сидевший в задних рядах Никефор Муус, чиновник магистрата. Он попеременно то сжимал испятнанные чернилами пальцы, то расчесывал ими редкие волосы. – Знал, что не стоило…
Антея Деррис шикнула на него.
– Тысяча сто, господин граф Горват. Тысяча двести, господин с номером семнадцать. Тысяча пятьсот, уважаемый Нино Чанфанелли. Тысяча шестьсот, господин в маске. Тысяча семьсот, господин с номером семнадцать. Тысяча восемьсот, господин граф Горват. Две тысячи, господин в маске. Две тысячи сто, уважаемый Чанфанелли. Две тысячи двести, господин в маске. Это все? Две тысячи пятьсот, уважаемый Чанфанелли… Господин с номером семнадцать…
Господина с номером семнадцать внезапно подхватили под руки двое крепышей, неприметно вошедших в зал.
– Жероса Фуэрте, именуемый Острием, – процедил третий крепыш, тыкая пойманного палкой в грудь. – Наемный убийца, объявленный в розыск. Ты арестован. Уведите его.
– Три тысячи! – заорал Жероса Фуэрте, именуемый Острием, размахивая табличкой с номером семнадцать, которую все еще держал в руках. – Три… тысячи…
– Мне жаль, – холодно произнес Абнер де Наваретт. – Правила. Арест аукционера аннулирует его предложение. Актуально предложение в две тысячи пятьсот, уважаемый Чанфанелли. Кто даст больше? Две тысячи шестьсот, граф Горват. Это все? Две тысячи семьсот, господин в маске. Три тысячи, уважаемый Чанфанелли. Не вижу больше предложений…
– Четыре тысячи.
– Ах. Уважаемый Мольнар Джианкарди. Браво, браво. Четыре тысячи крон. Даст ли кто больше?
– Я для сына хотел приобрести, – проворчал Нино Чанфанелли. – А у тебя – одни дочки, Мольнар. Зачем тебе эти мечи? Но что ж, пусть достанутся тебе. Уступаю.
– Мечи, – объявил де Наваретт, – проданы уважаемому господину Мольнару Джианкарди за четыре тысячи крон. Продолжаем, господа, дамы. Лот номер одиннадцать: плащ из обезьяньего меха…
Никефор Муус, радостный и скалящийся, словно бобр, хлопнул Антею Деррис по лопатке. Сильно. Антея собрала остатки воли, чтобы не двинуть ему в морду.
– Выходим, – прошипела.
– А деньги?
– После завершения аукциона и всех формальностей. Это слегка затянется.
Не обращая внимания на ворчание Мууса, Антея направилась к дверям. Почувствовала чей-то взгляд, оглянулась украдкой. Женщина. Черноволосая. Одетая в черное и белое. С обсидиановой звездой в декольте.
Антею пробрала дрожь.
* * *
Антея была права. Формальности подзатянулись. Только через пару дней они смогли отправиться в банк. В филиал какого-то из краснолюдских банков, пахнущих, как и все они, деньгами, воском и панелями красного дерева.
– К выплате – три тысячи тридцать шесть крон, – объявил клерк. – После снятия комиссии банком, составляющей один процент.
– Борсоди – пятнадцать, банк – один, – заворчал Никефор Муус. – Со всего процент гребут! Вор на воре! Давайте деньги!
– Один момент, – остановила его Антея. – Сперва разберемся с нашими делами, твоими и моими. Комиссионные и мне причитаются. Четыреста крон.
– Но-но! – надрывался Муус, привлекая взгляды других клерков и клиентов банка. – Какие еще четыреста? От Борсоди я получил едва-едва три тысячи с копейками…
– Согласно договору, мне принадлежит десять процентов от результата аукциона. Деньги – твои дела. И только тебе их решать.
– Что ты мне здесь…
Антея Деррис окинула его взглядом, и этого хватило. Антея не слишком-то походила на своего отца. Но смотреть умела почти так же. Так же, как смотрел Пираль Пратт. Муус сжался под этим взглядом.
– Из суммы к выплате, – заявила она клерку, – попрошу банковский чек на четыреста крон. Знаю, что банк возьмет процент – и я на это согласна.
– А мои денежки – наличными! – магистратский урядник ткнул в принесенный им большой кожаный ранец. – Отвезу домой и как следует спрячу! Никакие грабительские банки никакие проценты с меня снимать не будут!
– Это немалая сумма, – клерк поднялся. – Прошу подождать.
Выходивший в задние комнаты клерк распахнул дверь лишь на миг, но Антея готова была поклясться, что увидела черноволосую женщину, одетую в черное и белое. И вновь непроизвольно задрожала.
* * *
– Спасибо, Мольнар, – сказала Йеннефер. – Я не забуду тебе этой услуги.
– За что же ты благодаришь? – усмехнулся Мольнар Джианкарди. – Что я такого сделал, в чем услуга? В том, что купил на аукционе указанный лот? Заплатив за него деньгами из твоего частного счета? А может за то, что я отвернулся, когда ты миг назад накладывала заклинание? А отвернулся я, поскольку смотрел из окна на ту даму-посредника, когда она удалялась, соблазнительно покачивая тем и этим. В моем вкусе дамочка, не стану скрывать, хотя я за человечьими женками не ухлестываю. А твое заклинание и ей… доставит проблемы?
– Нет, – ответила волшебница. – С ней ничего не будет. Она взяла чек, не золото.
– Ясно. Мечи ведьмака, как полагаю, ты заберешь сразу? Они ведь для него…
– Они для него всё, – закончила Йеннефер. – Он связан с ними предназначением. Знаю, знаю, а как же. Он мне говорил. И я даже начинала верить. Нет, Мольнар, я не стану сегодня забирать эти мечи. Пусть побудут на депозите. Скоро пришлю за ними кого-нибудь уполномоченного. Уезжаю из Новиграда уже сегодня.
– Я тоже. Еду в Третогор, проверю тамошний филиал. А потом возвращаюсь к себе, в Горс Велен.
– Что ж, еще раз спасибо. Бывай, краснолюд.