Алое и зеленое

Свернув на Блессингтон-стрит, Франсис еще ускорила шаг, полы ее пальто так и разлетались, Кристофер с трудом за ней поспевал. Он хотел предупредить ее, что не надо пугать Кэтлин, но она уже дошла до подъезда, уже позвонила. Звонок резко задребезжал внутри, в темной прихожей, и они подождали, пока он отдребезжал и затих. Франсис позвонила еще раз. Потом попробовала дверь днем ее обычно не запирали. Дверь была заперта. Кристофер, которому не хотелось встречаться с Патом и которого по дороге в гору уже одолели сомнения, заговорил было о том, чтобы пойти куда-нибудь выпить чашку кофе, а позже Франсис могла бы зайти опять, но тут у Франсис, заглядывавшей в щель почтового ящика, вырвалось испуганное восклицание.
— Что там, Франсис?
— Не знаю. Что-то странное. Как будто в кухне кто-то лежит на полу. Вон, посмотри!
Кристофер нагнулся и приник к щели. Он вдохнул запах темной прихожей, а дальше увидел полуоткрытую дверь в кухню и освещенный солнцем кусок кухонного пола. Сейчас же за дверью лежало что-то похожее на ногу или, во всяком случае, на сапог. Остальную часть человека, если это был человек, скрывала дверь. Кристоферу стало жутко. Нога, вытянутая на кухонном полу, безответно трезвонящий звонок — что это может означать? На смену прежним опасениям пришел страх не менее смутный, но более осмысленный.
— Дай я еще посмотрю. — Франсис глянула, потом выпрямилась, лицо у нее было испуганное. — Ты думаешь, там произошло… несчастье?
— Может быть, это просто сапог?
— Нет, это нога. Ее и выше сапога видно.
Поддавшись волнению дочери, Кристофер оттолкнул ее от щели. Теперь, вглядевшись внимательнее, он усмотрел в предмете, лежащем на полу, сходство с сапогом и ногой офицера английской кавалерии.
Кристофер закричал в щель:
— Эй, кто там есть! Барни, Кэтлин, Пат! Эй! — Он дернул звонок с такой силой, что тот коротко тявкнул и умолк. Даже отзвук потонул в тишине дома.
К щели снова приникла Франсис. И вдруг воскликнула:
— Исчезла!
— Что?
— Нога. Ее больше нет.
Кристофер тоже посмотрел. Предмет, похожий на сапог, словно испарился. Может, им это привиделось? Они молча уставились друг на друга.
— Я должен проникнуть в дом, — сказал Кристофер. — Там сзади есть проулок. Ты подожди меня здесь.
Он добежал до угла Маунтджой-стрит и свернул в узкий, немощеный, посыпанный золой проулок, пахнущий кошками и помойками. Сюда выходили задние дворы. Сзади дома выглядели совсем по-другому, бесформенные, изуродованные всякими пристройками. Во дворах, отгороженных заросшими глиняными стенами, было тесно от сараев и прачечных, на высоко натянутых веревках моталось белье. Пока Кристофер соображал, который дом ему нужен, из-за его плеча появилась Франсис, сказала: «Вот сюда», — и стала толкать калитку во двор. Калитка была заперта.
— Подожди здесь, слышишь? — сказал Кристофер. — Я узнаю, что случилось, а может, ничего и не случилось.
Стена была невысокая. Он подтащил пустой мусорный ящик и влез на него. Верх стены осыпался под его коленом, и он соскочил на другую сторону. Но не успел он сделать и шагу к дому, как увидел тень Франсис: она пыталась подтянуться на стену. Она занесла ногу, перегнулась и упала в его объятия, увлекая за собой целый град щебня и комьев глины.
— Очень прошу тебя, Франсис, подожди здесь, я тебя тогда позову.
Но ее глаза, огромные, помутневшие от страха, смотрели мимо него, и ему пришлось сдвинуться с места. Они вместе подошли к окну.
Солнце светило прямо в кухню. Теперь Кристоферу было по-настоящему страшно. Он сам не знал, что ожидал увидеть, но из-за Франсис ждал чего-то ужасного. Исчезновение ноги в сочетании с гробовой тишиной в доме создавало атмосферу и катастрофы, и тайны. То, что он увидел, было менее катастрофично, чем он опасался, но, пожалуй, еще более таинственно. Два человека сидели в кухне на полу, напротив окна, прислонившись к стене. Они казались нереальными, слишком большими, как гигантские куклы. Лица их были так странны, что Кристофер не сразу узнал в них Эндрю и Кэтела и не сразу убедился, что оба живы. Необычным было их выражение, вернее, что-то, наложившее отпечаток на весь их облик. Эндрю, как всегда, в военной форме, снял с одного плеча френч и отпустил галстук. Он сидел весь обмякший, раскинув ноги, и рассеянно поглаживал усы. Кэтел, у которого на шее болталось много чего-то белого, похожего на бинты, сидел ссутулившись, отвернувшись от Эндрю, подтянув колени к подбородку и прижавшись щекой к стене. Обе головы чуть шевельнулись, когда фигуры Кристофера и Франсис заслонили окно, и Кристофера пронизал ужас, когда он увидел на обоих лицах выражение предельной усталости и безразличия. Сама собой напрашивалась мысль о наркотиках, о сумасшествии. Сидят безучастно на полу, один — скорчившись, другой — разбросав ноги, ни дать ни взять двое больных, оставленных без присмотра в лечебнице для умалишенных.
 
Франсис дергала ручку кухонной двери, раму окна.
— Помоги мне, кажется, на задвижку не заперто.
Кристофер крепко взялся за раму, и она немного подалась вверх. Франсис быстро просунула в щель пальцы, потом всю руку и дотянулась до засова на двери. Они вошли в кухню.
Кэтел уже опять привалился щекой к стене и вытирал бинтами лицо. Видно, он перед тем плакал. Он скользнул по вошедшим глазами, но позы не изменил. Эндрю глянул на них испуганно и враждебно, но как будто сразу же упустил их из поля зрения. Лицо его опять стало безучастным. Словно на мгновение были прерваны какие-то глубочайшие раздумья.
— Что с тобой? Что случилось? — громко спросил Кристофер. — Ты болен? Он склонился над Эндрю.
— Вон, смотри, — раздался за его спиной голос Франсис.
Взглянув, куда указывал ее палец, он увидел, что Эндрю и Кэтел скованы вместе наручниками.
Кристофер отскочил, словно невзначай коснулся металлической руки. Эти неживые, припертые к стене фигуры, а теперь еще наручники — было в этом что-то от механики, от паноптикума. Франсис сперва смотрела разинув рот, как завороженная, потом отошла к окну.
— Эндрю, Эндрю, — сказал Кристофер, — как это случилось? Кто это сделал? Ты ранен? Ты долго здесь пробыл?
После короткой паузы Эндрю заговорил медленно и размеренно:
— Я пробыл здесь несколько часов. Наверно, два или три. Нет, я не ранен. — Он поднял ту руку, что была скована с рукой Кэтела, и, слегка хмурясь, посмотрел на часы. Было без семи минут двенадцать. Глаза его расширились, снова стали пустыми, и он уставился в угол кухни. Франсис он словно и не заметил.
— Почему ты сидишь на полу?
— Да понимаете, еще пять минут назад Кэтел был привязан к плите.
— Что?! Кто его привязал? И кто надел на вас наручники?
— Пат.
— Пат? — Франсис метнулась от окна к Кэтелу, тряхнула его за плечо. Кэтел, ты как, ничего? Ну расскажи нам, что случилось? К чему все эти бинты?
Кэтел, слегка отстранившись от ее прикосновения, снова застыл.
— Вы что, заколдованные оба?
— Ему заткнули рот, — сказал Эндрю все так же медленно и раздельно.
— Заткнули рот? Кэтелу? Но почему? Кто это сделал?
— Пат. Вернее, Милли.
— Милли, — сказал Кристофер. — Она здесь была?
— Да. Она пошла с ними.
— С кем с ними? — крикнула Франсис. — Да говори ты толком!
— С Патом. С шинфейнерами.
— Куда они пошли?
— Сражаться.
— О Господи, значит, так и есть. — И Франсис тут же прихлопнула рот ладонями.
— Милли пошла с шинфейнерами, сражаться? — тупо переспросил Кристофер. — Но никакого сражения нет.
— Скоро будет, — сказал Эндрю. — Они начнут в двенадцать. — Он подтянул колени, повел плечом. Сказал: — Сил нет, совсем одеревенел.
— Но сейчас уже почти двенадцать! — Франсис судорожно бросилась к двери, но вернулась и впилась глазами в Эндрю. — А ты… Как ты здесь очутился? Что же, в конце концов, случилось?
— Этого я никогда и никому не смогу объяснить, — сказал Эндрю все так же медленно и глядя мимо Кристофера в какую-то точку на стене.