Игрок, забравшийся на вершину. Том 9 (СИ)

Мэгги было тридцать два года, и с самой первой встречи она относилась к Лее как к родной. Позже девочка узнала, что внешностью очень напоминала женщине её рано погибшую дочь, но она не стала отталкивать ту, кто относился к ней с такой заботой, поэтому девочка отвечала ей взаимностью.
Для Лерлеи, так и не познавшей толком материнской любви, внимание этой добродушной и всё ещё молодой женщины стала некой наградой за проведённое среди мужчин детство и юность.
― Сложно сказать. Мне пришлось рано повзрослеть.
― Точно-точно. Я помню. ― Собеседница, опершись щекой о кулак и побалтывая содержимое стакана другой рукой, горько усмехнулась. ― Да-а, судьба — штука паршивая.
Лея молчала, так как имела достаточно сочувствия, чтобы понимать боль сидящего напротив неё человека.
Мать покинула их семью, так что девочка даже толком не запомнила её лицо, а Мэгги потеряла свою дочь навсегда, беспомощно наблюдая, как та медленно умирает на протяжении долгих двух лет, ― их утраты несравнимы.
― Забавные мы существа, люди, ― внезапно сказала женщина и, сделав большой глоток, взяла стоявшую рядом бутылку. ― Я вот над чем думаю и не понимаю.
Мэгги налила себе новую порцию, после чего, разглядывая содержимое, продолжила:
― Бывает, душевная боль ранит так сильно, что буквально выворачивает всего тебя изнутри, корёжит и плавит, оставляя после себя лишь раскаленные пески отчаяния. Но проходит время, и она, эта боль, словно обычная рана на теле, просто заживает, оставив слабый и еле заметный шрам… Так как же устроен наш мозг, что позволяет стереть все пережитые от потери дорогих людей эмоции, превратив их в размытое воспоминание, от которого на душе порой становится лишь просто тоскливо? Пустыня, которая, казалось, больше не пригодна для жизни, пусть и медленно, но расцветает, и вот мы вновь готовы улыбаться, смеяться и жить дальше. Память играет с нами, чувства заменяются новыми, и тот период нестерпимой боли остаётся очередной заплаткой на нашей душе… Ты…
Мэгги, вернувшись в реальность, посмотрела на юную собеседницу и, покачав головой, залпом опустошила стакан:
― Прости меня, дорогая, за то, что порчу своей рефлексией всю атмосферу веселья. У-ф, с меня… Ох… С меня, пожалуй, хватит на сегодня.
Вставая, она качнулась в сторону, но удержавшись с помощью барной стойки, отыскала кого-то взглядом, и потрепав волосы Леи, оставила её одну.
― Какое меткое наблюдение. ― Уилл, оказавшийся рядом в момент монолога, проводил её взглядом, думая над сказанными женщиной словами.
― Брат? ― Девочка встрепенулась и, быстро протерев глаза, посмотрела в его сторону. ― Ты всё слышал?
Она смотрела на него, и в свете ярких вспышек прожекторов и неона тот видел, как в уголках её глаз блестели остатки слёз.
― Да. Она пережила что-то очень болезненное.
― Да. Так и есть. ― Лея, быстрым движением спрыгнув со стула, обняла парня. ― Брат, всё ведь и вправду будет хорошо?
Уиллу не потребовалось долгих размышлений, чтобы понять о чём именно говорила сестра, поэтому, приобняв её в ответ, он постарался сказать, как можно более убедительно:
― Я сделаю всё, чтобы так оно и было.
― Знаю.
― Ну всё. Эта женщина была права. Не стоит сегодня предаваться меланхолии. Празднуй.
― Её зовут Мэгги Шоу. И она очень добрая. ― Отпустив парня, Лея улыбнулась. ― Может, потанцуем?
― Я и танцы? ― Уилл рассмеялся. ― Извини, но это как-нибудь без меня.
― Кстати, ― появившаяся в самый неожиданный момент Молли с бокалом в руке и хитрой улыбкой смотрела на свою жертву. ― Я тут вас случайно подслушала и вспомнила, что мы так с тобой и не потанцевали, Уилл. Как насчёт того, чтобы исправить это? Разумеется, если Лея не будет против.
― Что? ― Лея, собравшаяся уже сдаться, так как хорошо знала своего брата, внезапно получила поддержку в лице своей взрослой подруги и поэтому решила выжать из ситуации максимум. ― А! Да-а-а, я буду очень расстроена, если не увижу, как мой брат танцует. Я вас благословляю!
Её желание посмеяться над братом, нелепо двигающимся в танце, было видно невооруженным глазом. Она разве что телефон не достала, чтобы заснять это на видео.
 
Уилл, зажатый с двух сторон девушками и данным когда-то обещанием, решил повести себя как мужчина и согласиться, но возникшая следом ситуация неожиданно спасла его.
― Мисс Хоунс, ― обратился к Молли официант.
― Что случилось? ― Девушка недобро взглянула на него, готовая отослать, если он скажет какую-то глупость, но ответ заставил её нахмуриться и пожалеть гонца.
― Меня попросили передать имениннице торт, но надпись на нём… ― собеседник замялся. ― Обескураживает. Поэтому прежде, чем вручить его, я бы хотел, чтобы вы взглянули. Мне нужно понять ― это дружеская шутка, или же…
Молодой человек замолчал, не став продолжать, и попросил проследовать за ним, а так как Уилл слышал этот разговор, то, разумеется, он не мог остаться, велев сестре никуда не уходить.
Речь шла о Лее, и неприятное чувство, поселившееся внутри, не давало ему покоя.
Молча идя за официантом, парень чувствовал себя весьма странно, словно где-то на задворках сознания, что-то очень и очень тихо зудело, желая привлечь его внимание. К сожалению, источник этого зуда был неуловим, как слово, которое крутится на языке, но даже час спустя вы не можете его вспомнить.
Когда их троица оказались на кухне, а официант показал упомянутый ранее торт, разум парня застыл, напрочь проигнорировав зуд.
Любой, кто хоть раз чувствовал нечто подобное, сразу скажет, что означает такое обжигающе ледяное спокойствие.
Ярость.
Чистая и незамутнённая. Ярость, которая, в отличие от той, что испытывают безумцы, избавляет от всего лишнего и заставляет тебя концентрироваться на объекте, словно ты смотришь на него через снайперский прицел.
― Уилл. ― Голос Молли казался далёким. ― Что… Что ты собираешься делать?
― Узнаю, кто это прислал и убью.
Его любовь к сестре и некая одержимость ею, а точнее, её благополучием, была очевидна всем его друзьям и хорошим знакомым, и поэтому текст, написанный на торте, буквально проверял глубину его рациональности.
«С днём рождения, дворняжка».
  
Глава 476. Странная ситуация
 
Рука Уилла метнулась к воротнику бедолаги, и, с силой притянув его, он как можно более сдержанно спросил:
― Кто это прислал?
Официант, прочитавший ситуацию, но не сумевший вовремя среагировать на действия посетителя, рефлекторно потянулся к крепко державшему рубашку кулаку, но в разговор вступила Молли:
― Отпусти его. Он всего лишь делает свою работу, ― положив ладонь поверх руки парня, она говорила мягко, настойчиво и, самое главное, разумно. ― Ты же не будешь искать кондитера, испекшего этот торт?
Уилл нахмурился, но в итоге, ослабив хватку, отпустил работника клуба. Он понимал, что действует импульсивно, но считал, что в данной ситуации самым эффективным решением будет вытрясти или, если понадобится, выбить ответ. Это надежнее, чем просто спросить, ведь наверняка политика таких заведений предполагает защиту любой персональной информации.
И он был прав, ведь иначе бы клуб не попал даже в список тысячи лучших заведений. Но парень не учёл одной очень важной детали, а именно, влияния спутницы. Точнее, её семьи.
Такие люди, как Молли или же Роннальд, были vip-персонами, чьи имена и внешность в любых элитных заведениях заставляли заучивать, потому что, не дай бог, кто-то из сотрудников каким-то образом оскорбит их…
― Так… ― Девушка взглянула на бейдж официанта, ― Стив. Спасибо, что, несмотря на всё, ты не стал слепо выполнять приказ. Ответь на вопрос моего друга. Я буду очень признательна.
В отличие от тона, которым она разговаривала со своими друзьями, сейчас голос Молли звучал непререкаемо. Так говорят те, кто не сомневается в своём статусе.
Этому нельзя научиться, пока не прочувствуешь и полностью не осознаешь всю силу своего влияния.