Никогда больше (ЛП)

У меня отвисла челюсть.
— Кто ты и что ты сделал с Аяксом Клемонте? — я играла с огнем и винила во всем платье.
— Ты сделала меня таким, — он приподнял бровь и открыл передо мной дверцу машины. — Возможно, я слушал твою аудиокнигу. Или мне следует сказать “пикантную” аудиокнигу.
Я не знала, хочу ли я спрятаться, поделиться с ним своими списками книг или просто повеселиться вместе.
— Итак, ты переключился с классической музыки на пикантную, страстную романтику? Черпаешь из этого какое — нибудь вдохновение?
Заткнись. Я этого не говорила. Нет, сказала. Я–
Уголки его губ приподнялись.
— Это даже не четверть того, что я одержимо хотел сделать с тобой с тобой за последние недели, которые мы провели вместе, моя муза.
Мой клитор запульсировал, и я шагнула — нет, я бросилась — внутрь его машины, иначе я сделала бы то, о чём, скорее всего, пожалею. Очевидно, я могла слушать непристойности с невозмутимым лицом холодной стервы, но я не могла слушать, как Аякс говорит о непристойностях, не чувствуя, как горячая волна опустошает меня изнутри. Иронично.
Аякс, будучи Аяксом, к счастью, не настаивал, завёл двигатель и выехал из города. Может, он и джентльмен, но я была уверена, что он оценил возможность заняться кое — чем на заднем сиденье машины. Не то чтобы мы могли — он был слишком высоким, слишком крупным, слишком…
— Ты притихла.
— Я просто думаю о… — О том, как ты трахаешь меня. — Проблемах с сюжетом.
— Ты можешь возложить их на меня, если хочешь.
Переосмысливать и делиться своими бесполезными мыслями — это то, что я знала, как делать, и это была задача, на которую я подписалась до конца поездки.
Мы попали в небольшую пробку; в освещенной галерее посреди закрытых магазинов происходило что — то вроде мероприятия. У входа ждала толпа, а на главной афише были представлены…Последняя работа Спектра. Та, на которой изображен человек с черными линиями вместо мозга, она выставляется здесь только на этой неделе. Это была премьера.
— Это сюда ты меня ведешь?
— Я мог бы, но мы туда не пойдём, — сказал он, не отрывая глаз от дороги, и на перекрестке повернул в противоположную от галереи сторону.
— Почему? Разве тебя там быть не должно? В конце концов, ты художник.
— Никто никогда не узнает, был я здесь или нет. У меня на сегодняшний вечер планы получше.
У меня в голове возник один вопрос. Почему бы ему не пойти на свидание со мной на собственную выставку?
— Полагаю, ты не станешь рассказывать мне, куда мы направляемся, верно?
— Нет. Тебе просто придется подождать, и если ты будешь задавать слишком много вопросов, я завяжу тебе глаза, пока мы не доберемся до места.
Я не сомневалась, что закончу именно так, вопросы вертелись у меня на кончике языка.
В любом случае, у меня от этого скрутило живот.
— Знаешь, нам не нужно было этого делать, — попыталась я поторговаться со своим хладнокровным греческим воином в костюме, его рука закрывала мне глаза от вида перед собой. — К тому же, это означает, что я должна доверять тебе, а я не из тех, кто руководствоваться…
Он подхватил меня одной рукой, как пещерный человек, ступая по чему — то, похожему на песок.
— Аякс, где мы? — спросила я. Мне не нравилось ни его молчание, ни ощущение последнего луча солнца, покидающего мою кожу перед восходом ночи.
Он опустил меня на землю, его шепот был у моей шеи.
— Теперь ты можешь открыть глаза.
Я открыла глаза, и вид передо мной приобрел очертания сказочного замка.
— Это замок на песке, — бросила я, и по моей коже пробежали мурашки. — Ты вспомнил.
— Конечно.
Аякс продолжил путь среди песчаных отмелей, ведущих к бенедиктинскому аббатству в готическом стиле, не поддающемуся гравитации, расположенному в крепостях горы.
— Почему ты сделал это для меня? — я просияла, золотые огни звали меня к себе.
— Я же говорил, что вдохновлю тебя.
 
Я сделала мысленную заметку сделать несколько фотографий, чтобы позже поделиться всем этим с Луной.
— Моя сестра сойдет с ума!
Мы посетили деревню, выросшую в тени внушительных стен. Она была живописной, почти пустынной, оживленной лишь парой магазинов. Несколько человек, одетых в костюмы арлекинов, и дети с воздушными шарами в руках бегали по узким мощеным улочкам. Сзади играла музыка губной гармошки, пахло горящим деревом, как от походного костра. Атмосфера была как в один из летних вечеров с представлениями и традиционными празднествами.
— Это прекрасно! — я любовалась пейзажем, идя перед Аяксом и кружась.
— Давай поднимемся наверх, — он обнял меня за поясницу, и мы проходили мимо людей, танцующих фламенко и поедающих мясо на гриле.
Танцовщица приблизилась ко мне с протянутыми руками, и я присоединился к ней на счет восемь, ни больше, ни меньше, танцуя под невозмутимым взглядом Аякса.
Мы пересекли небольшой парк под аббатством, чтобы полюбоваться ночным видом на морской залив с балкона крепости. Я облокотилась на рампу, и только один фейерверк поднялся в небо, ознаменовав начало празднества.
— Ты должен загадать желание, — я ущипнула его за руку. — И не спрашивай почему. Это моя традиция.
— Почему? — всё же спросил он. — Это просто развлекаются подростки, а не настоящий фейерверк.
Он был прав. Он сразу же прекратился и растворился в ночи, превратившись в дым.
— Это ничего не меняет. Раньше я верила, что фейерверки — это волшебная пыль, и поэтому загадывала желание. Я представляла, как она уносит желание с собой в небо, как падающую звезду. Я верила, что если бы мои мысли были достаточно сильными, это сбылось бы, — размышляла я. — Аякс, могу я задать тебе вопрос?
— Всё, что угодно.
Наконец — то настало подходящее время.
— Мы встречались в Les Beaux Arts?
— Встречались, — его голос был глубоким, серьёзным. — Но ты не помнишь. Я был невидим для тебя.
— Значит, это был ты, — это подтвердило мои подозрения. Теперь всё встало на свои места. — Мужчина в подсобке. Тот, кто вернул мне мой дневник.
Он ничего не сказал, но его глаза говорили сами за себя.
— Я… — я сглотнула. — Прости, что не поблагодарила тебя лично. Я никогда не видела тебя на уроках рисования.
— Ты была занята, — его челюсть сжалась. — Ты была с Августусом, а я был бродячей собакой в классе, так что я не очень — то хотел, чтобы меня видели. Я был далеко сзади, за своим холстом.
— Ты не бродячая собака, Аякс.
— Я был таким, — его лицо замкнулось, темнота омрачила его черты. — В первую ночь, когда я приехал в Париж, у меня не было ни денег, ни места для ночлега, поэтому я спал на вокзале. Я не знал, где найти помощь. У меня не было семьи, дома и у меня точно не было тонны друзей. Я предпочитал быть один. Мою сумку с вещами украли. Я потерял всё, кроме карманных часов моего отца. Я помнил, как чувствовал себя таким грязным, меньше, чем никто. Несколько дней спустя у меня появился шанс найти где — нибудь работу, и я познакомился с Айзекем, которого выгнали из бара за то, что он был слишком пьян. Неожиданно он сдал мне свою квартиру.
Я сжала его руку, его взгляд проследил за движением, как будто никто никогда раньше не брал его за руку. Как будто он не знал, быть враждебным или нет, не доверяя смыслу, стоящему за этим. Прежде чем я успела придумать, что сказать, следующие слова сорвались с моих губ.
— Я думаю, ты невероятен.
Его взгляд метнулся в мою сторону.
— Это унизительно, Аврора.
— Нет, — я покачала головой. — Это смело. Ты храбрый.
— Я… — его рот приоткрылся, и он отвёл взгляд. Он открылся мне, и на этот раз я не сдамся и не отпущу его. Это был мой последний шанс узнать человека, стоящего за Спектром.
— Как после этого ты попал в Les Beaux Arts? — я, очевидно, не говорила деликатным голосом, так что это больше походило на допрос в полиции.
— Это было несколько лет спустя, во время открытого урока, после того, как я скопил достаточно денег. Я потратил всё, что у меня было, на занятия Бернарда. По правде говоря, мне это не нравилось. Для меня это было слишком наукообразно, но когда я увидел тебя… — его кадык дернулся, и я почувствовала, как его рука напряглась под моей. — Я был очарован тобой. Ты была воплощением жизни, живя в своём мире среди серых и безмятежных людей. Я хотел найти тебя снова. Я никогда не знал твоего полного имени, пока ты не написала мне в инстаграме.