Ключик (СИ)

— Ничего такого, что стоило бы нам обсуждать прямо сейчас, маленькая моя, — не колеблясь, отрезал он. — Это не стоит твоего внимания.
Когда они вошли в комнату управления поиском, Сейм так и не выпустил ладонь Джимми, пока вводил команду отбоя в систему, хоть ему и было неудобно работать одной рукой. В машине он тоже постоянно хватался за ее пальцы всю дорогу до его маленького коттеджа в офицерском поселке неподалеку от базы и прижимал их к своим горячим, сухим губам. Когда они подошли к дверям, Сейм подхватил Джимми на руки, вспомнив то, что где-то видел или слышал, что именно так следует поступать мужчине, когда суженая впервые переступает порог его дома. И пусть казенный домик не был настоящим домом, но Джимми-то он уже абсолютно точно считал своей парой, возлюбленной, супругой. Глупые условности и обычаи не могли изменить того, что эта хрупкая девушка въелась в каждую молекулу его тела, изменив его сущность и подчинив себе без остатка. Джимми в этот раз не смеялась, оказавшись подхваченной сильными руками. Она только тихо охнула и уставилась на него своими золотистыми лучистыми глазами с такой смесью робости, радости и доверия, что в глубине груди у Сейма стало жгуче сладко. Девушка не смотрела по сторонам, ее не интересовало его холостяцкое жилище, она видела только его, а он вдруг замер, понимая, что, собственно, не знает, как ему поступить в следующую минуту. Так глупо, получив сейчас в свои руки ту, кого хотел больше, чем следующий глоток воздуха, стоять и не знать, как повести себя или что сказать, чтобы, не дай Всевышний, не вспугнуть свое немыслимое счастье или ни на йоту не испортить истинное волшебство момента. Господи, он просто большой тупой идиот, у которого было черте сколько женщин, чьих имен он даже не знал, и немеряно грязного секса, и он сейчас застыл тут как истукан со сведенным судорогой горлом, потому что ни хрена не знает, как ему быть с единственной любимой в такой важный для них момент.
— Может, ты меня уже отпустишь? — прошептала Джимми и улыбнулась ему смущенно. — Мне, наверное, нужно сходить в душ.
О, Боже мой, вот придурок! Душ! Ну конечно! Джимми у него просто сокровище — сама сумела вывести его из ступора и дала такую нужную ему передышку, чтобы, наконец, перестать тупить и изображать из себя хренову ледяную скульптуру.
Он опустил девушку на пол так, словно она могла разбиться от его неловкого движения, и медленно оторвал от нее не желающие отпускать руки. Сглотнув почти оглушительно в тишине дома, кивнул в сторону ванной. И стоило Джимми только скрыться за дверью, он стал метаться по дому, бесцельно хватая и перекладывая вещи, влетел в спальню и содрал постельное белье и, выхватив из шкафа новый нераспечатанный пакет, судорожно разодрал упаковку, как зверь, зубами, и стал перестилать постель трясущимися как у паралитика руками. Все должно быть просто идеально! Почему у него нет каких-нибудь там красивых свечей или розовых лепестков, ну или еще какой-нибудь потрясающей романтичной хрени, которая бы сделала первый раз его девочки совершенно незабываемым? Разве его Джимми не тысячу раз достойна всего этого и намного, намного большего! Но ничего этого нет, и он, безусловно, чертов эгоистичный мудак, что не сможет дать всего этого любимой в первый раз, но все равно это его не остановит. Джимми выйдет из этого дома только связанная с ним навечно, даже если снаружи случится долбанный апокалипсис.
Сейм услышал, как открылась дверь ванной, и Джимми осторожно шагнула наружу в одном только синем полотенце, нервно закусив губу. Он разом вспотел, как после многокилометрового броска по удушливо-влажным джунглям. Легкие заработали, как кузнечные меха, от того, что из воздуха куда-то делся почти весь кислород. А тело напряглось до звона, до такого состояния, что, ударь по нему сейчас, и он, кажется, разлетится в пыль, взорвавшись изнутри.
— Ванная свободна, — сказала девушка.
— Мхмм, — он не сумел выдавить ничего членораздельного из себя и просто прошел и закрыл за собой дверь.
От вида Джимми в том проклятом полотенце он стал твердым за пару ударов сердца. Но сейчас, вдохнув ее запах, смешанный с его гелем для душа, оставшийся во влажном воздухе, он чуть не взвыл от невыносимого возбуждения. Опершись на раковину, он смотрел в собственные безумные глаза в отражении чуть запотевшего зеркала и отчетливо понимал, что совсем не может управлять взбесившимся от похоти монстром, которому предательски вторило его тело. Можно было бы даже посмеяться над тем, что его член буквально рвал ткань штанов, как в чертовом анекдоте, если бы это не было так мучительно больно. Стягивая с себя одежду, Сейм едва не заорал, когда истекающая смазкой головка ударилась о его живот, оказавшись на свободе. Нет, в таком полубезумном состоянии он не мог даже приближаться к своей девочке. Встав под прохладные струи воды, Сейм жестко обхватил свой пульсирующий и одеревеневший ствол и, сделав буквально пару движений, кончил, давя хрип и ослепнув на секунду от звезд перед глазами. Конечно, это не могло помочь надолго, но все же дало бы ему возможность появиться перед Джимми не в столь уж очевидном состоянии и напугать ее своей несдержанностью.
Перед выходом он задумался, в каком виде ему стоит появиться перед Джимми. Для него, выросшего на базе, нагота перед противоположным полом никогда не была проблемой. Но, черт возьми, это ведь его Джимми! Нечего тут сравнивать! Но с другой стороны, она — неопытная и скромная — без всякого стеснения вышла к нему в одном полотенце. Может, хватит уже тупить и дергаться! Она, как любая женщина, наверняка ждет от него инициативы и решительности, а он тут потеет и вскипает, как хренов чайник.
Выйдя в полотенце на бедрах из ванной, Сейм не обнаружил Джимми в гостиной, и ноги сами понесли его в спальню. Она лежала там, натянув простыни почти до самого носа, и выглядела не слишком счастливой.
— Ты долго, — тихо пробормотала она. — Если ты не уверен… что я — то, что ты на самом деле хочешь… то, может, мы… э-э-э… не будем делать этого?
К концу фразы голос девушки дрогнув, упал почти до шепота, и из-под опущенных ресниц, кажется, блеснули слезы. Его монстр взвыл, желая его же и уничтожить за проклятую нерешительность, которая поселила сомнения в их женщине. Тупой засранец!
— Я не знаю слов, которые могут точно передать тебе степень моей уверенности, маленькая моя, — сверкнул Сейм глазами. — Ты уже моя. Измениться это не может. Я просто ни за что не прощу себе, если напугаю тебя своим напором.
Джимми подняла на него свои лучистые глаза и, закусив губу, отбросила простынь, глядя почти с вызовом, ожидая его реакции.
— Я не испугана, — твердо сказала она.
И он пропал, окончательно и безвозвратно. Монстр рванулся вперед, подступая к самой коже, неистово желая тоже касаться, ласкать, обладать их женщиной. И в этот раз у Сейма не было сил вернуть его на место. Впервые он ощутил, что полностью совпадает со своим чудовищем. Джимми — такая совершенная, почти божественная — сейчас для них обоих была тем самым звеном, что в одно мгновение создало идеальную гармонию в нем самом, которой он и не мечтал достигнуть уже никогда. Сейм подошел к постели, опустившись на самый край, обхватил ноги Джимми, прижимаясь к ее коленям лицом и задыхаясь от неимоверного облегчения, что вдруг настигло и его, и монстра. Борьба, которую он вел со своей демонической сущностью всю сознательную жизнь, была закончена в одно мгновенье. Он стал единым, целым и при этом неописуемо свободным, для одной-единственной. Все, что было нужно теперь для окончательного достижения счастья — это соединиться с женщиной, примирившей его с монстром.
Сейм вдохнул полной грудью неповторимый запах кожи Джимми. Потерся о ее мягкую гладкость губами, одновременно расслабляясь и ощущая, что внутри быстро набирает обороты настоящий тайфун, который несомненно сметет их обоих, не оставив от них прежних почти ничего, но это не пугало, а заставляло захлебнуться предвкушением, потому что они станут после этого новыми и больше неразделимыми. Сейм поднял лицо и посмотрел на Джимми. Она замерла с до предела распахнутыми глазами и приоткрытыми губами, из которых вырывались резкие вдохи. Его глаза, лаская, прошлись по ее шее и груди. Золотистая кожа покрылась мелкими мурашками, как от холода, а розовато-коричневые соски сморщились и затвердели, и он мучительно сглотнул, желая ощутить их вкус во рту. Джимми смотрела на него не отрываясь, ожидая и доверяя всему, что он захочет сделать. И оставаться неподвижным он больше не мог. Поднявшись над постелью так, что ее хрупкое тело оказалось между его локтей и коленей, Сейм навис над девушкой, оказываясь с ней лицом к лицу, но не смея опустить на нее свой немалый вес. Джимми сама потянулась к нему, сокращая расстояние и спуская с цепи стихию, что уже свилась внутри тугой пружиной и только ждала краткого касания, чтобы явить свою свирепую силу. Смешав их дыхания, девушка замерла в миллиметре от его рта, и нутро Сейма скрутило в страхе, что она захочет отступить в самый последний момент.