Ключик (СИ)

Сеймас бесстрастно отметил, как Беллами, словно сломанную куклу, протащила его по острому гравию подъездной дорожки и, открыв багажник огромного внедорожника, зашвырнула его внутрь, как грязную ветошь, приложив головой о фаркоп.
— Упс! Вот это было не специально, красавчик, — глумливо ухмыльнулась демонесса. — Но не думаю, что ты сейчас это даже заметил.
Первобытное упорство заставило Сейма сделать очередную попытку подняться, но стерва сильно толкнула его в грудь, опрокидывая на спину, как жалкого неуклюжего жука, и осталось лишь заскрипеть зубами от очередной нахлынувшей волны мучений. Зрение было размытым и нечетким, но именно через призму страданий мерзкая личина демонской сущности виделась как никогда отчетливо, полностью перекрывая ангельские человеческие черты Беллами. Эта женщина была чудовищем, целиком и полностью, и даже не по факту своего биологического происхождения, каким частично был и сам Сеймас. Нет, сейчас мужчина с потусторонней ясностью осознал, что Беллами — сгусток тьмы, без единого светлого пятна именно по своему выбору, а не в силу обстоятельств. И эта тьма желает заполучить сияющий свет его Эммы. Захватить, подчинить, утопить в себе, используя его как рычаг. Ярость пронзила его, и Сейм впервые откровенно воззвал к своему монстру, но все, что получил в ответ — это созвучие его собственной боли, помноженное на чудовищную силу. Значит, его демоническая половина проходила сейчас те же испытания, что и он сам, и была столь же жалкой и беспомощной. Хрипя жуткие ругательства, Сеймас сделал новую попытку встать. Он просто должен смочь. Но снова был, без труда, опрокинут Беллами.
— Да расслабься, Ромео! Потерпи, ближайшие часы будет только хуже! — насмешливо «успокоила» она мужчину. Но заметив его непрекращающиеся усилия снова подняться, зарычала: — Да ты посмотри, какой он неумный! Ему сейчас полагается только корчиться и визжать, как свинья от боли, а он все скребется! Силен ты, красавчик. Эх, жаль, что ты тогда отказался поразвлечься. Теперь-то от тебя в этом смысле никакого толку.
Демонесса прошлась бесстыдным взглядом по его обнаженному корчащемуся телу, заставляя ощутить себя бессильным куском плоти и добавляя этим Сейму еще больше страданий и унижения. Зарычав, он попытался рвануться, чтобы удавить дрянь, но получилось лишь вялое движение, как при замедленной съемке, от которого Беллами без труда уклонилась. Тело было словно чужим, и только боль вся до капли сейчас его.
— Ой, достал! — рыкнула демонесса и одним движением перевернула Сейма лицом вниз, заламывая слабые, как у ребенка, руки и сковывая их за спиной. Вторая пара оков через секунду щелкнула на его лодыжках, а затем она потянула, почти переламывая ему спину, заставляя выгнуться, чтобы соединить их между собой.
— Прелесть, — Беллами до хруста запрокинула голову мужчине, вынуждая смотреть себе в лицо. — Ты сейчас такой миленький, прямо как бедный жертвенный барашек.
И она провела острым ногтем с идеальным маникюром по горлу Сейма, прорезая кожу, а затем с силой оттолкнула, так что он чувствительно приложился виском.
— Я тебя убью, — выдавил Сейм сквозь резкие болезненные выдохи, не просто угрожая, а принося этим клятву самому себе.
— Это вряд ли, красавчик. Ты не просто не убьешь меня, а еще будешь служить и беречь, как великую ценность. Поверь, я позабочусь, чтобы так и было.
Дверь багажника хлопнула, отрезая Сейма от звуков снаружи и окончательно превращая его из человека в просто дышащий груз. Беллами, быстро запрыгнув в салон, издала ликующий возглас «Вперед, в будущее!» и, врубив на полную музыку, сорвалась с места с такой скоростью, что Сейма вдавило в металл за его спиной.
А интенсивность физических мучений росла по мере того, как они удалялись от его Эммы. Так, будто и до этого все не было достаточно хреново, из него теперь словно тянули жилы, изощренно жестоко отмеряя растущее между ними расстояние. Лежать в бездействии Сеймас не мог и поэтому стал изворачиваться, крутиться, как причудливая гусеница, стараясь приподняться и добраться до небольшого окошка багажника. Каждый раз, когда джип подпрыгивал на кочках, он опять сползал и скрипел зубами, бесясь на дополнительную режущую боль в запястьях и вывернутых плечах. В другое время он бы с легкостью порвал эти оковы и разворотил чертов внедорожник прямо на ходу, как консервную банку. Но сейчас все, что он мог, это просто извиваться как ничтожный червь, пытаясь добраться до окна, чтобы хоть иметь ориентиры, куда они двигаются. Совершенно очевидно, демонесса прекрасно была осведомлена о том, на что он будет способен в ближайшее время, иначе не полагалась бы столь легкомысленно на хлипкие железки. И это не было хорошей новостью, ибо четко сигнализировало, что возвращения его сил в ближайшее время не намечалось. На секунду Сейма даже пронзил ужас, что они не вернутся вообще никогда, и он так и останется никчемным и бесполезным для своей девочки. Пот лил ручьем, делая голый металл под ним еще и скользким и еще больше усложняя задачу. Но все же ему удалось добраться до запыленного стекла, но лишь для того, чтобы увидеть, что они едут посреди залитой лунным светом пустыни, и единственными приметными вехами тут были камни и гигантские кактусы. Машину сильно трясло и подкидывало, что указывало на бездорожье, и Сейм продолжал, превозмогая болезненную муть в сознании, фиксировать в памяти каждую подробность и хоть сколько-то крупный валун, проплывающий мимо, положение Луны, длину теней и мельчайшие отклонения в форме колючих растений. Он знал, что, если понадобится, то в любой момент сможет сориентироваться в этой пустоши и вернуться назад, как только представиться возможность оказаться на свободе. Ночь была близка к завершению, а они все ехали, и, невзирая на тотальную слабость, отключиться Сейм себе просто запретил. Когда окружающий пейзаж стал окрашиваться в едва заметный розовый, прогоняя льдистый голубой лунный свет, вдалеке замаячили красноватые скалы. И Беллами явно направлялась в их сторону. Сейм тут же узнал их. Они часто пролетали тут, отправляясь на задание. От них лету до базы было около получаса, по земле же около четырех часов пути на машине. Мозг, несмотря на измотанность и отупение от мучений, тут же заработал в боевом режиме. Если он выберется в ближайшее время и будет поддерживать полный доступный ему темп, то сможет вернуться на базу в течении 8-10 часов. Но, учитывая травмирующую почву, физическое истощение, нещадную дневную жару и отсутствие воды, одежды и обуви, это может затянуться еще на пару часов. Был еще шанс при удачном стечении обстоятельств атаковать Беллами, как только вернуться силы, и тогда у него будет и машина, и средства связи. Только вот, когда и в каком объеме это случиться? В любом случае он намерен попасть обратно, чего бы это ни стоило, потому что для него теперь есть единственное верное место в жизни. Быть там, где его Джимми. Тут же нахлынули мысли о том, что сейчас может быть с его девочкой. Как она одна, растерянная, одинокая, наверняка жутко травмированная всем, что произошло с ней за последние сутки. Такая нежная и трогательная и при этом отважная и терпеливая. Столь хрупкая и непостижимо прекрасная — его. Маленькая, храбрая птичка, которую он хотел навечно спрятать в своих ладонях, оградить от всего дерьма этого порочного мира. И теперь она одна и наверняка не знает, как поступить. Сейм едва смог подавить рвущий легкие тоскливый вой. Даже собственные страдания вдруг оказались ничем, призраком, туманом. Хоть бы только не натворила глупостей и не рванула на его поиски. Если бы мог сейчас, то приказал тихо сидеть на месте и не дергаться, потому что он вернется, и вот тогда они найдут способ освободиться. А пока ей следовало послушно сидеть и не привлекать к себе внимание. Ох, не так он все планировал, но теперь уж что. Все, что может грозить ему за эту вынужденную самоволку после добровольного возвращения — это дисциплинарная порка электроплетью, может, пара дней карцера в худшем случае. Не впервой, небось, и это его не волновало. Но вот если боец Джимми рванет с базы в попытке найти его и спасти, это может дать повод ублюдочному научному отделу заграбастать ее, как неблагонадежную, и утянуть в свои мерзкие подвальные этажи. И вот тогда ему придется устроить настоящую бойню, пойти не только против командиров, но и, возможно, против тех, с кем ел и пил за одним столом столько лет, ходил в бой, веря как себе. Да, он дал зарок не останавливаться ни перед чем, но все же надеялся избежать прямого столкновения со своими же. Планировал постепенно подыскать правильный и максимально безболезненный способ им с Эммой просто исчезнуть для всех. Тщательно продумать все, перебрать сотни вариантов и учесть ошибки прежних беглецов, из-за которых их ловили рано или поздно. И вот сейчас он мог оказаться перед необходимостью действовать быстро и беспощадно, отринув чувство вины и точные расчеты. Потому что допустить, чтобы тварь Ранзони запустил свои когти в его Джимми, он не мог ни в коем случае. Ей вообще нельзя даже оказываться там, в этом подземном аду. Ее психика может не выдержать и сломаться навсегда. Монстр откликнулся, наконец, на его мысли, но проку от него не было. Он был все так же слаб и бесполезен. Так что все, что получил от него Сейм — это еще большую дозу отчаяния, хотя и своего давно было через край. Мужчина стал молиться богу, в которого не верил со времени детского приюта, чтобы он не дал Эмме поступить глупо и опрометчиво. Просил не давать ей решимости для его поисков, просил о возвращении своих сил, о крошечной возможности. Ему не нужно было чудес, спокойствия и благодати. Лишь шанс, один шанс сейчас все сделать самому. Сейм твердил это в своей голове, повторяя раз за разом, не просто просил — умолял впервые в жизни. Но в планы небес, очевидно, не входило помогать таким, как он. Джип въехал в узкое ущелье между двумя скалами, и тряска усилилась, а вокруг потемнело, потому что они вкатились под каменный выступ. Раздался противный скрежет, очевидно, демонесса зацепила крылом машины каменную стену.