Мой ледяной принц (СИ)
Мурахи побежали по коже.
Его запах. Его вкус… Это Мой Ледяной Мальчишка.
И его… я… его… я…
От него…
Без ума.
— Без ума-а-а! — закричала я, вскакивая со стула и валясь на кровать лицом вниз, смеясь и стуча ногами.
— Никто и не сомневался, — пробурчал недовольный голос Аленушки надо мной.
Я подняла голову и увидела сестрицу, глядящую на меня как на дуру и брезгливо сморщившую носик.
— Что?
— Что ума у тебя не слишком много, — закатила она глаза, дергая себя за высокий хвостик. В своей винтажной шубке, да еще и в сапожках прямо в комнату ввалилась. Отчего куски снега налипли на мой пушистый коврик.
Но у меня такое шикарное настроение, что я не могу на нее злиться.
— Аленушка, зачем пришла?
— Надо помогать Ирке с организацией. Мама тебе не сказала? Собирайся.
— Ни-че-го я не хо-чу-уууу! — пропела я, ерзая по кровати, как неваляшка, и закутываясь в одеяло, будто сосиска в тесто.
Вот такая я нехочуха.
— Я жду тебя внизу. Нас отвезут дегустировать тортики.
— Дегустировать тортики? — высунула нос из-под одеялка. — Хочу!
Желудок от предвкушения издал радостный стон.
Но когда, собравшись, выбежала на улицу, пожалела о своем решении.
В заведенном автомобиле за рулем ждал Дима.
— Бегом! Опаздываем! — выкрикнула Аленушка из авто, опустив окно заднего сидения.
— Иду, — вздохнула я, поправляя шапку.
Погода сегодня не такая морозная. Будто весна решила явиться быстрее. Или это у меня в душе весна? Ведь я…
Без ума.
Я залезла в машину и захлопнула дверцу.
— Привет, — поздоровалась с Димой. — Как дела?
— Хорошо. А твои, как, Лизочька? — грустными глазами посмотрел на меня Дима. Меня эти грустные глаза начали выводить.
— Хорошо, — улыбнулась ему нехотя.
— У нас ведь все в силе? — вдруг спросил он.
Я отвернулась к окну, промолчав. Похоже, до Димы плохо доходит мой отказ. И мама меня достает. Я не знаю, что делать.
— Поехали уже! — раздраженно всполошилась Аленка. — Кондитер ждет!
— Да, — машина заскользила по заснеженным улочкам.
Я достала из сумки телефон, чтобы написать Марку. После поцелуя я так быстро удрала домой, и мы не поговорили.
Я все ждала, что он сам напишет, но он молчит. А меня как будто ломает без него. Ломает каждую косточку. Поэтому я быстро напечатала, не давая себе и минуты сомневаться:
«Увидимся сегодня вечером?»
Ответ меня расстроил до глубины души:
«Извини, не могу. Срочно пришлось улететь к родителям по делам. Вернусь через две недели»
Я испустила тревожный вдох. Сердце в груди яростно защемило.
А еще я сильно разозлилась, и не нашла куда выпустить эту злость, кроме как на Димку.
— Почему ты с нами, Дим, — повернулась к нему. Вежливости как небывало. — Тебе дома не сидится? Какое ты вообще имеешь отношение к моей сестре и ее свадьбе?
Дима сглотнул, так, что его кадык дернулся, а лицо помрачнело. Он сильнее вцепился в руль.
— Да ладно тебе, Лизка! — отчего-то вмешалась Аленушка. — Там двадцать пять вариантов вкусов тортов! На всех хватит. Не жадничай.
— Я просто хотел побыть с тобой, — надломлено произнес Дима. — Я хотел, чтобы мы сблизились…
— Только ты не можешь никак понять, что я этого не хочу! Боже, Дим, как ты не догоняешь! У меня все прошло! Перегорело. Так бывает. Извини.
И фраза показалась до боли знакомой…
— Не говори так, — улыбнулся он. — Любовь не может перегореть. Сказал же, буду настойчивым. Звезду для тебя с неба достану.
— Дурак! — закричала я. — Ты не звезду достанешь, ты меня достанешь! Уже достал! Вернись к своей Анечке!
— Нет, — тихо отозвался, вытаскивая ключи. — Я своего добьюсь. Вот увидишь.
Твердолобый дурак.
Я оглянулась по сторонам. Совсем не заметила, что мы приехали к ресторанчику, в котором когда-то ужинали.
— Кондитер ждет, — Аленушка вылезла из машины.
Я тоже выползла.
Мы сняли верхнюю одежду и поднялись на второй этаж, где для нас персонально на огромном столе было выставлено очень много вариантов мини тортиков, украшенных изысканными узорами и свежими фруктами.
Один торт был покрыт пышным белым кремом, на вершине которого величественно расположился шоколадный ганаш. Его я заприметила вторым. После клубничного наслаждения, рядом с которым стоял торт с мятными оттенками, украшенный яркими ягодами и нежными цветами. На другом конце стола торт с апельсиновыми дольками.
Ух, не зря пришла. Хочу. Хочу. Хочу.
Хочуха.
— Чай, кофе? — улыбнулась официантка.
— Чай, — сглотнула я, усаживаясь за стул и хватая десертную ложечку. Глаза снова разбежались от удовольствия. — А где Ирка?
— Она не сможет сегодня, — отозвалась Аленушка. — Вся надежда на нас.
— Я точно не подведу, — зачерпнула кусок ближайшего торта и набила рот.
Дима умиленно улыбнулся, глядя на меня.
— Нравится? — спросил он таким тоном, будто сам все это испек.
— Фа, — промямлила, закатывая глаза от блаженства. Сливочно-клубничный вкус точно поднял мне настроение. — Я хошела скажать Да.
— Я понял, — засмеялся он, тоже пробуя этот же кусок.
Мне почему — то стало стыдно перед Димой за всплеск негатива. Ведь на самом деле я злилась не на него, а на Марка.
— Слушайте, — начала Аленушка, глядя в свой телефон. — У меня тут срочные дела появились, я побегу. Не скучайте без меня. Выберете са-а-амый вкусный тортик. Я верю в вас.
Она поднялась и убежала, а я даже не успела ничего понять.
Нам принесли чай, и я, пожав плечами, принялась дегустировать следующий кусок.
— Пока что, этот с орехами самый шикарный, — протянула я, рассматривая еще около десятка нетронутых.
— А мне больше понравился самый первый кусочек, с клубникой на сливках.
— Ты просто его попробовал голодным. Первая ложка всегда самая вкусная.
— Ты права, — кивнул он, разглядывая меня с нежностью. — Просто, знаешь, ты пахнешь также.
— Как?
— Клубничкой со сливками.
Я смутила от его слов. Кажется, даже немного покраснела. Мы с Димой заулыбались друг другу.
— Еще чай? — спросил он, глядя на мою пустую чашку.
— Да. Не помешало бы.
Дело в том, что чашки такие маленькие, что хватает лишь на глоток. Они с мой ноготок. Мне явно нужно около двадцати таких ноготков.
Он подозвал официантку и попросил еще чай, а потом ненадолго вышел, потому что ему настойчиво названивали. Его гаджет вибрировал каждые пять минут.
Я осталась одна, обдумывая, какой еще кусочек мне попробовать.
Но не удержалась и вновь достала телефон.
Написать опять Маркуше превыше моей гордости. Наш разговор будто бы закончился, и я даже не могу его спросить, по каким делам ему так срочно и так надолго нужно уехать.
Я просто уставилась в сенсор, будто гипнотизируя.
— Хочу тебя увидеть, ледяной мальчишка, — прошептала я.
И как по заказу увидела его. Повернув голову, встретилась глазами с девушкой, с которой он был в прошлый раз. Его подругой. Она тут же смущенно отвернулась. Она ведь не знает, кто я.
А Маркуша рядом. Обнимает ее за талию и смеется, разговаривая с высокой женщиной в фартуке. В этот раз он точно меня не заметил, потому что мы сидели у окна у уголочке. А они стоят у лестницы, и его мощная фигура прикрыта перилами. Да и не до меня ему.
Я закрыла глаза и вздохнула. Мне захотелось положить лицо на руки и заплакать от бессилия. И ревности, которую я так ненавижу.
Он сказал, это подруга детства. Он сказал, она ему дорога. И он соврал, что улетел.
Может быть, он насчет всего врет? Обманывает меня…
Я ничего не понимаю. Ревность подкатила к горлу, меня затошнило.
Я посмотрела в окно, чтобы унять эту волну. Димка стоял на улице в сторонке, накинув куртку, в капюшоне, он что-то яростно доказывал в трубку. Или мне так показалась. Но было ощущение, что он взбешен. Он махал рукой и бил ногой по сугробу. Со второго этажа он как на ладони.