Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ)

— Не ешь?! — заорал Виктор. — Я требую, чтобы ты не ел! Чем скорее ты умрешь, тем скорее мы разорвем тебя и сожрем!
Эта угроза привела Мишу в ужас; но ужас не отразился на его залитом потом лице.
— Так что не трогай этого, слышишь меня? — Он подтолкнул кусок мяса в его сторону. — Мы хотим, чтобы ты ослаб и умер… — Эту фразу прервал очередной приступ кашля Андрея.
Виктор отвернулся от мальчика, подошел, нагнулся к Андрею и приподнял одеяло. Михаил услышал свист дыхания Виктора сквозь сжатые зубы. Виктор вздохнул и сказал тихо и смиренно:
— Бедняга Андрей!
Затем поднялся, бросил на мальчика мрачный взгляд и быстро вышел из комнаты.
Миша лежал тихо, слушая звук удаляющихся вверх по лестнице шагов Виктора. Дрова в костерке потрескивали и время от времени выбрасывали снопы искр; дыхание Андрея напоминало рокот колес отдаленного поезда. Миша дрожал от холода и смотрел на кровавый кусок заячьего мяса.
«Я требую, чтобы ты не ел», — сказал Виктор.
Миша смотрел на мясо и на муху, которая кружилась над ним. Муха села на мясо и блаженно бегала по нему, отыскивая кусочек повкуснее.
«Я требую, чтобы ты не ел».
Михаил взглянул в сторону Андрея. Андрей снова закашлялся, вздрогнул и затих. «Что с ним? — подумал Михаил. — Чем он болен?» Взгляд мальчика снова привлек кусок мяса. Он подумал о клыках волка, с которых стекала кровь, и ему вспомнилась куча костей, обглоданных и белых, как первый снег. И вдруг его желудок замяукал, как котенок. Он снова отвернулся от мяса. Оно было таким кровавым, таким страшным! Сырому мясу было не место на золоченых тарелках стола Галатиновых. Когда он поедет домой, к отцу и матери… Ах да! Они мертвы. Все мертвы. В его мозгу что-то сжалось, как в зажатом кулаке. Он снова посмотрел на кусок мяса, и у него потекли слюнки.
«Только кусочек, — подумал он. — Только один. Может быть, не так уж и страшно?»
Недовольная муха летала над ним, он ее отогнал. Миша отвел руку и посмотрел на красные пятна на пальцах. Он понюхал руку. Пахло металлом. Он вспомнил отца, смазывающего маслом серебристую саблю. Михаил облизал пальцы и почувствовал вкус крови. Вкус не был приятным, но и не был противным. Немного припахивал дымом, с привкусом горечи. Его желудок заурчал, и слюнные железы заработали вовсю. Если он умрет, волки — и Виктор был одним из них — разорвут его на части.
Нужно жить, а для этого надо есть мясо, даже через силу. Он отогнал назойливую муху и протянул руку. Мясо было чуть сальным и скользким. Он закрыл глаза и открыл рот. Его желудок урчал, но, перед тем как его опустошить, нужно было его заполнить. И Михаил вонзил зубы в мясо.
Мясной сок обмывал его язык, он был сладок, и от него пахло дичью. В висках у него стучало, по хребту ползла боль, но зубы были хозяевами положения и отменно работали. Он отрывал клочья мяса и жевал. Заяц был старым и жилистым, а мясо — жестким, есть было нелегко. Кровь и сок струились по подбородку. Михаил Галатинов, старый мир которого навсегда ушел шесть дней назад, рвал мясо и с наслаждением его глотал. Добравшись до костей, он очистил их добела и попытался раскусить, чтобы узнать вкус мозга. Одна из них поддалась, и он с наслаждением впился в кровавую массу. Это было так вкусно! Вкуснее всего, что он ел раньше!
Через некоторое время высосанные начисто кости выпали из его кровавых ладоней. Миша сидел на корточках и облизывался. И вдруг его поразила мысль, что кровавое мясо ему по вкусу. И даже очень. Мало того, ему хочется еще.
Андрей снова зашелся в кашле и чуть не задохнулся. Тело его шевельнулось.
— Виктор! Виктор! — позвал Андрей.
— Его здесь нет, — сказал Миша, но Андрей продолжал звать Виктора прерывающимся голосом. В его голосе слышался страх и безмерная усталость.
Миша перебрался по камням к Андрею. Пахло чем-то кислым. Это был запах разложения.
— Виктор? — прошептал Андрей. Его голова была замотана тряпкой, из-под нее выглядывал клок влажных волос. — Виктор… пожалуйста… помоги мне!
Миша протянул руку и снял тряпку с его головы.
 
Андрею было лет семнадцать-восемнадцать, его потное лицо приобрело уже смертельно-серый оттенок. Он взглянул на Мишу мутными карими глазами и ухватил его за руку тонкими пальцами.
— Виктор! — прошептал он, безуспешно пытаясь поднять голову. — Виктор… не дай мне умереть!
— Виктора здесь нет.
Миша попытался вырвать руку, но тонкие пальцы не отпускали его.
— Не дай мне умереть. Не дай мне умереть… — умолял юноша с тусклыми глазами.
Он слабо кашлянул, его тощая грудь задрожала, И он снова закатился в жутком кашле. В груди Андрея слышался страшный урчащий рокот. Рот его был широко открыт, и он громко кашлянул. Слезы катились у него из глаз.
И вдруг что-то вывалилось из его рта, белое и извивающееся.
Михаил с ужасом увидел белого червя, ползущего по камням рядом с головой Андрея. Андрей еще раз кашлянул, и теперь уже клубок белых червей вывалился у него изо рта. За белыми последовали красные, обагренные кровью легких. Михаил в диком ужасе судорожно вырвал руку из пальцев Андрея, оставив куски кожи под его ногтями. Он попытался подняться, но упал на копчик, запутавшись в своих собственных ногах. Андрей тянулся к нему, пытаясь подняться; из него вываливались груды червей. Михаила тошнило, но, помня угрозы Виктора, он сдержался.
Андрей с трудом встал на колени; после клубка черных червей, которые изверглись из его рта, хлынула струя крови. Он упал вниз лицом. Он был гол, кожа его тела приобрела желто-трупный оттенок. Вдруг его мышцы задергались, по хребту побежала полоска шерсти. Тело начало покрываться бурой порослью, кости затрещали, лицо начало вытягиваться…
Чья-то рука схватила Михаила за шиворот и подняла его с пола. Другая рука, жесткая и решительная, отвернула лицо мальчика, чтобы он не видел этого зрелища. К его плечу прижалось тело, от которого пахло знакомым запахом оленьей шкуры.
— Не смотри, — услышал он голос Ренаты. — Не смотри, малыш, — сказала она и крепко обхватила его голову рукой.
Он не смотрел, но слышал, и это было достаточно страшно. Андрей ревел получеловечьим-полуволчьим воем; треск костей продолжался. Кто-то еще вошел в камеру. Рената крикнула:
— Пошел вон, кто бы ты ни был!
Тот мгновенно выскочил. Вой приобретал все более тонкий, тоскливый оттенок. Мальчику стало страшно. Он сходил с ума. Рената с силой прижала его голову к себе. Миша вдруг понял, что его руки обхватили шею Ренаты. Стены отражали агонизирующий вой. Он закончился последним выдохом — машина заглохла. Наступила тишина.
Никита, косоглазый монгол с угольно-черными волосами, вошел в камеру и сказал:
— Андрей умер.
Рената кивнула.
— Где Виктор?
— Пошел на охоту. Ради него. — Он ткнул пальцем в сторону Миши.
— Это хорошо. — Рената нагнулась, захватила горсть кровавых червей и швырнула их в огонь.
Никита подошел к Ренате. Они заговорили о чем-то, кажется о саде, а Мишу любопытство потянуло к Андрею. Он стоял между Никитой и Ренатой и смотрел на труп.
Перед ним лежало тело бурого волка с темными невидящими глазницами. Вывалившийся язык купался в луже крови. Правая нога была еще человечьей. Пальцы человечьих кистей рук впились в камни пола.
Миша не ощущал ужаса. В его сердце шевельнулась щемящая боль. Пальцы были тонкими и белыми, и это были те самые пальцы, которые только что судорожно сжимали его руку. Сила смерти ударила ему в лицо. Но этот удар просветлил его сознание: он наконец понял, что мать, отец и сестра ушли навсегда как ушла и его мечта, когда он запускал змея.
— Назад! — скомандовала Рената.
Миша подчинился; он вздрогнул, заметив, что стоит на червях.
Никита и Рената завернули труп в оленью шкуру, подняли и отнесли в ту часть дворца, где царили тени. Миша присел на корточки у огня: кровь едва двигалась в жилах, холодная, как река в ледоход. Он посмотрел на темную кровь Андрея на камнях, задрожал и протянул ладони к костру.