Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ)

Майкл понимающе кивнул.
— Вашу военную форму и машину вы больше не увидите. Вам дадут велосипеды. Если вдруг понадобится машина, мы поговорим об этом. У нас мало денег, но много друзей. Называйте меня Камиллой. Вы будете говорить только со мной. Оставьте при себе пистолет. Здесь его добыть нелегко. — Она несколько секунд смотрела на Габи, оценивая ее, затем снова обратилась к Майклу: — Похоже, в этом деле у вас достаточно опыта. Я не хочу ничего знать о вас и о ваших делах. Важно одно — от того, насколько вы умны, в Париже зависят жизни многих людей. Мы, как умеем, поможем вам, но, если вас поймают, мы вас не знаем. Это понятно?
— Понятно, — ответил Майкл.
— Хорошо. Если вы хотите отдохнуть, ваша комната — прямо. — Камилла показала на коридор. — Я только что сварила луковый суп. Милости просим.
Майкл взял свою одежду, а Габи — саквояж.
Камилла сказала:
— Детки, ведите себя хорошо, — и направилась на кухню, где на чугунке кипел котелок с луковым супом.
Майкл последовал за Габи по коридору к своему новому жилью. Дверь заскрипела в петлях, когда Габи толкнула ее. В комнате стояла двуспальная кровать с белым покрывалом. Комната небольшая, но чистая, с верхним дневным светом. Окно выходило на здания пастельных цветов, которые как пьяные валились друг на друга.
Габи уверенно поставила саквояж на двуспальную кровать, Майкл уныло взглянул на раскладушку. Он предчувствовал грядущие испытания. Подошел к окну и раскрыл его, впуская свежий парижский воздух.
Он все еще был в нижнем белье, так же как Габи, но его не тянуло ни одеваться, ни раздеваться. Габи легла на кровать и накрылась свежей хрустящей простыней. Она различала его силуэт на фоне окна. Ее взгляд бродил по рельефу его мышц, мощной спине, по его длинным волосатым ногам.
— Я отдохну немного, — сказала она, подтянув простыню к подбородку.
— Как хочешь.
— На этой кровати нет места для двоих, — сказала она.
— Да, конечно, — согласился он. Он посмотрел на копну ее длинных темных волос, раскинувшихся веером на подушке.
— Даже если я подвинусь, — продолжила Габи. — Так что тебе придется спать на раскладушке.
— Что ж поделаешь.
Она подвигалась на перине, устраиваясь поудобнее. Простыни были прохладными, пахли гвоздикой. Этот запах Майкл ощутил сразу, как вошел. Только сейчас Габи поняла, что она смертельно устала; она встала в пять, да и всю ночь почти не сомкнула глаз. Почему она за ним увязалась? — спрашивала она себя. Она его почти не знала. Да вообще не знала. Кто он был для нее? Ее глаза закрылись сами собой. Она с усилием разомкнула веки и увидела, что он стоит у ее кровати и смотрит на нее. Так близко, что даже страшно. Ее голая нога выскользнула из-под простыни. Пальцы Майкла скользнули по ее лодыжке, и по коже у нее побежали мурашки. Он мягко взял ее за лодыжку и накрыл ногу простыней. Кожа ее горела под его пальцами.
— Спи, малышка, — сказал он, надел поношенные брюки, заплатанные на коленях, и направился к двери.
Габи села, придерживая простыню на груди.
— Ты куда?
— За тарелкой супа, — ответил Майкл. — Я хочу есть. — Он повернулся и вышел, неслышно закрыв за собой дверь.
Габи снова легла, но теперь ей не спалось. Она все еще чувствовала ужас, который они ощутили, когда над ними пролетел истребитель.
Но завтра наступит завтра.
Она нагнулась и придвинула раскладушку чуть-чуть поближе. Он не догадается. Теперь в полном удовлетворении и в объятиях пуховой перины Габи закрыла глаза. Прошло несколько минут, тени самолета и звуки выстрелов еще тревожили мозг. Потом все уплыло, как худые сны в свете дня.
Она заснула.
  
Глава 22
 
Майкл спрыгнул, и пружины звякнули. Он прислонил старый велосипед «пежо» к фонарному столбу на пересечении рю де Бельвиль и рю де Пирене и посмотрел на часы. Девять сорок три. Камилла сказала, что комендантский час начинается ровно в одиннадцать. После этого улицы Парижа кишат военными патрулями. Мимо него по рю де Пирене проехала Габи и скрылась в темноте.
 
Кругом стояли старые доходные дома, когда-то элегантные и украшенные лепниной; почти во всех окнах не было света. Движение по улице вялое: несколько велотакси да колясок с лошадьми. По пути из Монмартра на кривых улицах попадалось много немецких солдат, гуляющих по бульварам или засевших в придорожных кафе, грузовиков с солдатами и бронемашин, деловито торопящихся по брусчатке. Однако Майкл и Габи в новом обличье не привлекали внимания. На Майкле были заплатанные брюки, синяя рубашка и поношенный коричневый плисовый пиджак. На ногах — темные потертые ботинки, на голове — коричневая кепка. Габи была в брюках, желтой блузке и широком сером свитере, который хорошо скрывал пистолет. Они выглядели как обычные парижане, основная цель которых в данное время — выжить.
Она отъехала, и Майкл вскоре последовал за ней. Некоторые постаменты опустели: статуи были украдены нацистами. Ехал он не торопясь. Доехал до рю де Тоба и повернул направо. Здесь дома стояли теснее и света было меньше. Этот район, когда-то модный и богатый, носил следы разрушения и упадка. Дома украшали сплошь и рядом искалеченные статуи, многие окна разбиты и заклеены бумагой. Майклу пришла в голову аналогия с балериной, ноги которой со временем опухают и покрываются синими венами. На фонтанах стояли обезглавленные фигуры; внутри фонтанов вместо воды копился мусор и старые газеты. На каменной стене пауком раскинулась огромная черная свастика и лозунг: «Германия побеждает на всех фронтах».
«Это мы еще посмотрим», — подумал Майкл, проезжая мимо.
Он знал эту улицу, хорошо изучив ее по картам. Справа высилось большое серое здание с монументальной лестницей. Он знал и его. На втором этаже в угловом окне сквозь жалюзи пробивался свет. Квартира номер восемь. Здесь жил Адам. Майкл не посмотрел на серый дом напротив, но он знал, что там гестаповцы держат своих наблюдателей. Прохожих на улице не было. Габи уже проехала вперед к месту встречи. Майкл миновал дом Адама, ощущая, что за ним наблюдают. Возможно, с крыши дома напротив, возможно, из затемненных окон. Да, подумал он, это мышеловка, где Адам — приманка, а коты не дремлют.
Слева в подворотне кто-то прикуривал сигарету. Огонек погас, появился дымок. «Мяу», — подумал Майкл. Он ехал, опустив голову, как бы машинально свернул вправо, на аллею, и метров через семь остановился. Прислонив свой «пежо» к серой кирпичной стене, он вернулся к входу в аллею, спрятался за помойными баками и, опустившись на корточки, посмотрел туда, где светился огонек сигареты и был смутно виден силуэт человека в плаще. Прошло семь или восемь минут, и на третьем этаже здания послышался звук отодвигаемой шторы и появилась полоска света шириной в десять сантиметров. Через несколько секунд полоска света исчезла.
Майклу стало ясно, что несколько групп гестаповцев вели постоянное — круглосуточное — наблюдение за квартирой Адама. С поста на третьем этаже хорошо просматривалась рю де Тоба, а также вход и выход из дома Адама. Конечно, в квартире Адама были установлены «жучки», и его телефон прослушивался. Так что установить с ним контакт можно только по пути из дома на работу. Но как это сделать при постоянной слежке гестапо?
Майкл вернулся в аллею, продолжая наблюдать за курильщиком. Тот его не видел — по движениям огонька сигареты было ясно, что в его задачу входило слежение за перемещениями вдоль улицы. Майкл отступил на пару шагов в глубь аллеи и внезапно уловил запах. Запах пота испуганного человека. Позади него кто-то был. Кто-то очень тихий, однако Майкл расслышал прерывистое дыхание.
И тут к его спине прикоснулось лезвие ножа.
— Давай деньги, — прошипели по-французски, но с явным немецким акцентом.
«Вор, — подумал Майкл, — вор из задворок».
У Майкла не было кошелька, а любая драка привлечет внимание гестаповца. Он сразу решил, что делать. Встал во весь рост и тихо спросил по-немецки:
— Ты что, смерти захотел?