Аморизм (СИ)

Максимум, она понимала, что за событиями стоит США. Причем, не все понимали. Например, полководец Жуков поначалу считал, что это прогрессивное движение трудящихся, что народ восстал и высказывал мнение, что нужно отпустить Венгрию, раз народ так хочет, типа, будет нам урок.
Подобные слова из уст маршала победы лишний раз показывает правоту слов Наполеона, что война — это ремесло. Владение ремеслом, не важно, сапоги шить или армией командовать, не дает понимания мировой политики и способности видеть за словесной мишурой суть происходящего. Жуков, как и большинство советских людей, не мыслил в таких категориях и был как ребенок.
СССР не стал следовать словам Жукова. Анализ ситуации говорил, что стоит отдать Венгрию, как запустится эффект домино во всех странах. Америке только и останется, что поддерживать борьбу за права и свободы деньгами и оружием. В итоге все соцстраны Европы окажутся под США.
Западные СМИ представляют события в Венгрии революцией. Они говорят, что народ восстал за свободу и права. СССР представляет события контрреволюционным мятежом против законной власти венгерских коммунистов. В Венгрию входит советская армия и подавляет мятеж.
Одно дело махать дубиной на территории далекой японской колонии, которая на тот момент являлась ничейной. Совсем другое дело махать дубиной не в Корее, а Европе. Америка использует это для подрыва международного авторитета СССР, страны рабочих и крестьян, победившей фашизм. Вся пропагандистская машина Запада говорит, что на трибунах Советы свистят про дружбу народов и право наций на самоопределение, но чего стоят их слова, показали события в Венгрии — СССР подавил стремление венгерского народа к свободе, показав свое истинное лицо.
Мощная пропагандистская атака существенно портит имидж СССР. До Венгрии у СССР был статус освободителя мира от фашизма и борца за свободу. После Венгрии этот статус основательно подмочен. Теперь в нем появляются отчетливые тональности душителя свободы.
Америка не говорит, что в случае успеха восстания «освобожденная» Венгрия перешла бы под контроль США. СССР тоже не может сказать, что слова о независимости венгерского народа есть пустая формальность, что реальная политика руководствуется совсем другими ориентирами, а благозвучные слова играют ту же роль, какую ранее играли религиозные слова.
Советский, европейский и американский народ с пеленок росли на лозунгах, что народ хозяин государства и источник власти, что все свободны и равны, и кругом сплошное братство. Когда люди имеют в голове такие установки, изложить им реальную ситуацию в принципе невозможно.
Но Америке это и не нужно, формально она ни на кого не нападала. Это СССР ввел армию в чужую страну, и ему теперь нужно этот факт как-то объяснить. И так как объяснить его истинными причинами невозможно, ничего не остается, кроме как начать делать то, чего от него ждут США — на весь мир лукавить, говорить на черное белое, изворачиваться и что-то придумывать.
Именно этим СССР и начинает заниматься. Утопив в крови венгерское восстание, он теперь с удвоенной энергией говорит про дружбу венгерского народа с советским, как они, взявшись за руки идут к победе коммунизма и борются за мир во всем мире.
Запад легко ловит его на лукавстве, указывая на расхождение слов и дел. Это рушит его имидж в первую очередь в глазах образованных людей. И так как СССР поднимал уровень образования, он создавал себе врагов. Ситуация похожа на сложившуюся в царской России — она была вынуждена наращивать образование, что разрушало ее фундамент — религию. Тут тоже самое, образование производило людей, способных понять расхождения теории и практики в СССР.
На Западе была школа двух коридоров: массам давалось специализированное образование, что позволяло глубоко понимать узкую отрасль и быть полным невежей относительно всего остального. Вместо информации, расширяющей кругозора, массы кормили «Том и Джерри».
  Данайцы   
Нащупав нерв ситуации, Америка делает ставку на захват не территории, а сознания. Если танк принадлежит вам, а сознание танкиста мне, танк принадлежит мне. Если вы контролируете тела людей, а я их сознания, люди принадлежат мне. Кому принадлежат люди, тому принадлежит все.
 
В религиозное время сознание захватывалось не копьями и мечами, а словами про грядущее счастье на том свете. В гуманистический период сознание захватывается не пушками и танками, а словами про свободу и равенство. Цветы и лозунги про счастье и свободу работают лучше снарядов и пуль. Новая технология в принципе не содержит насилия, как атомная бомба не содержит пороха.
На руку Западу играет то, что после смерти Сталина установилась диктатура бюрократии. Это значит, власть принадлежала формальным коммунистам. Все их знание о коммунизме сводилось к лозунгам «Ура!» и «Вперед!». В «Капитал» Маркса и работы Ленина никто из них не погружался. Максимум, они что-то помнили из преподававшейся в советских ВУЗах перекрученной истории.
Одно дело, когда человек имеет теоретическую базу. Она позволяет ему делать то, что нужно, как бы ни было это неприятно. Врач может делать больно, и считать это добром, потому что имеет знания. Другое дело, когда вместо теории ориентир на лозунги «За все хорошее и против всего плохого!». Понимание хорошего и плохого сразу скатывается на обывательский уровень, что делает правителя и его окружение беспомощными перед теми, кто понимает глубину ситуации.
Америка предлагает Хрущеву забыть старые обиды и взять курс на мирное сосуществование. Говорит, что пора положить конец вражде и начать дружить. Пусть воюют не генералы и солдаты, а художники, спортсмены, ученые и музыканты. Пусть вместо крови льется музыка и песни.
Предложение сражаться на спортивных аренах, культурных площадках и научных конференциях звучит очень заманчиво. Особенно для народа, насколько живо помнящего войну, что советские граждане тогда запасались солью и мылом, бывшими дефицитом в военное время.
Не могут сосуществовать огонь и вода, или огонь испарит воду, или вода зальет огонь. Так и советская система не могла сосуществовать с американской. Эти две системы могли жить на одной планете, если между ними такая же непроницаемая перегородка, как на паровозе между водой и огнем. Стоит этой перегородке исчезнуть, как кто-то должен прекратить существование.
Стремиться устранить перегородки можно только тот, кто считает себя сильнее противника. По тому факту, что Запад стремился сломать перегородку, а СССР всеми силами ее сохранял, можно сказать, что западная демократия сильнее коммунистического народовластия. Западная модель внешне соответствовала идее демократии, а советская не соответствовала идее коммунизма.
Для любого хоть сколько-нибудь думающего человека цена советских утверждений про народ, который хозяин государства и источник власти, была очевидна. Запад стремился сломать созданную Сталиным перегородку, чтобы усилить и раскачать этот момент.
Понимать слабые места системы можно при условии, если понимаешь систему. Без этого нет шанса распознать троянского коня. Я склоняюсь к мысли, что Сталин не столько понимал слабость построенной им системы, сколько чувствовал. Если бы ему сделали такое предложение, он увидел в нем предложение огню слиться в экстазе с водой, и отреагировал бы на него как жрец Трои.
Когда греки принесли троянцам в дар коня, жрец сказал согражданам знаменитое «Бойтесь данайцев, дары приносящих» (данайцами назывались греки). Но сограждане не послушались. Они втащили коня в город. Ночью вылезли воины, перебили стражу у ворот и впустили армию в Трою.
Советский и западный мир были несовместимыми системами на разных протоколах. При их совмещении одна неизбежно начинала переформатировать на свой лад другую. И так как западная система была сильнее, она неизбежно перемалывала советскую под свой стандарт.
Хрущев и его окружение этого не понимали. Советские руководители видят в предложении Запада мирно жить жест доброй воли. Этому способствует, что сделано оно в таких оборотах речи, которые советские руководители регулярно говорили это на трибунах внутри страны и за ее пределами. Они открывают ворота города и впускают в СССР целый табун троянских коней.