Ледяная княжна

      Я представила угрожающую мглу клубящихся туч, молнии, вспарывающие темноту, и поняла, что моего смелого восторга на такую красоту точно не хватит. Я не самоубийца. 
      - Снижаемся, - известил Кабасов через некоторое время. 
      И точно! Наш самолетик плавно заскользил вниз, почти незаметно, но земля с каждой минутой разбухала в размерах, а облака, наоборот, съеживались. Вот уже можно было различить не только пятна крыш домов, но и сами домики. Мы проскользнули над деревней, наклонившись на крыло, зашли на разворот. Самолет вдруг резко провалился на пару метров вниз, отчего мой желудок так же резко устремился вверх. 
      Фраза летчика "Воздушная яма, бояться нечего" и мучительный стон Хасара слились воедино. Я пожала плечами. Яма так яма. Не страшнее, чем на качелях. 
      Скоро под крылом показалось широкое поле, замелькали смешные в своей крохотности человеческие фигурки. Почему-то они махали руками и подбрасывали вверх каски. Неужели так радуются нашему прилету или гранатам, которые мы везем? 
      Самолет снизился настолько, что оказался вровень с верхушками деревьев. Качнул для порядка крыльями, а затем шасси плавно опустились на землю, и мы запрыгали по полю. Взревел мотор, гася скорость, Ласточка лихо развернулась у кромки леса, прокатилась еще немного и замерла. 
      Я сидела, привыкая к приземлению. Странное чувство. Вот ты летишь, ощущая пустоту под ногами, и вот ты на земле, а в глазах еще стоит вид разноцветного одеяла далеко внизу. 
      Хлопнула задняя дверь, а затем послышались не совсем приличные для слуха благородной княжны звуки. 
      - Укачало вашего друга-то, - посетовал Кабасов, - у нас так: либо веришь небу, либо своему страху. А вы, молодец! - похвалил он, и румянец смущения обжег мои щеки. - Из вас вышел отличный бы летчик, будь вы мужчиной. 
      Сказал и сам покраснел от собственной смелости. 
      Мою дверцу рванули, и настоящий гигант в форме пехоты южан восторженно прокричал: 
      - Ледяная, родненькая вы наша, наконец-то! 
      От этой фразы, а еще от фанатичного восторга в глазах солдата мне стало не по себе, захотелось забиться куда-нибудь подальше, хоть под сидение. 
      - Рядовой Пичугин! - послышалось из-за широкой спины. - Отставить самоуправство! 
      Пичугин мучительно покраснел и сконфуженно пробормотал: 
      - Так ведь, оно самое-то... 
      - Оно самое..., - передразнили кто-то. Смущенный Пичугин уплыл в сторону, а его место занял невысокий седоволосый солдат в серо-зеленом мундире северян. Хитрый прищур карих глаз и добрая улыбка располагали к себе, и я немного расслабилась. 
      За северянином толпились солдаты. Они вытягивали шеи, силясь заглянуть в кабину, отчего я чувствовала себя диковинным зверем, привезенным на ярмарку для потехи толпы. Серо-зеленая форма северян смешивалась с голубыми мундирами южан, образуя вполне себе гармоничную картину. И странно было представить, что буквально вчера эти цвета бросались друг на друга в смертельном противостоянии, а сегодня вот, пожалуйста, мирно стояли рядом. 
      - Госпожа, - вежливо поклонился северянин, представляясь, - капитан Юшкевич. Добро пожаловать на Центральный фронт. 
      - Княжна Таль-Сорецки, - представилась в ответ. 
      Он протянул руку, помогая выбраться из кабины. Я шагнула на край, и сразу с десяток рук потянулись поддержать и помочь сойти. 
      - Братцы, ледяная! - чей-то возглас зазвучал первым и был подхвачен дружным многоголосым эхом: 
      - ЛЕДЯНАЯ! - разносилось по лесу, и повсюду я видела широкие улыбки и радостные взгляды измученных войной людей. Они свято верили, что с моим приходом все закончится. 
      Сглотнула ставшую вязкой слюну, нервно проверила на месте ли меч. Мне бы их веру. Я до проклятого боюсь и льолдов, и собственный дар, который мне не подчиняется. А вдруг ничего не получится? Вдруг ничего не выйдет? Меня даже ледяной назвать-то нельзя. Всего лишь маленькая девочка, в которой внезапно проснулся дар, и которая, по сути, сама ничего не умеет. 
      Спрыгнула вниз, меня подхватили, не дали упасть. Где-то совсем близко послышались разрывы гранат. Ноги ослабели, страх сковал тело в ледяные тиски, я замерла, не в силах пошевелиться. 
      Они рядом, нетерпеливо сглатывающие голодную слюну, ждут, чтобы разорвать меня на части. 
      - Опять поперли, твари, - со злостью проговорил кто-то, - и гранат почти не осталось, а без них там делать нечего. 
      - Ничего, сейчас узнают, почем у нас порох, - пробасили за спиной, и я узнала по голосу Пичугина. 
      Признаться. Прямо сейчас признаться, что ничего не умею и улететь, пока еще не поздно. 
      - Капитан Юшкевич, - украдкой вытерла вспотевшие ладони, - мы привезли гранат. Все, что есть, в вашем распоряжении. 
      - Балакин, Карасюк, разгрузить, - тут же отдал команду капитан. - Ваша светлость, - повернулся ко мне, - разрешите проводить. 
      Разрешаю отправить меня домой к белому бальному платью и веселым беззаботным вечерам, к прогулкам по озеру на лодке и к романтическим пикникам в компании друзей и подруг. 
      - Буду рада, - вежливо улыбнулась, - хотя здесь сложно ошибиться направлением, - кивнула в сторону доносящихся звуков разрывов. 
      Даже забавно... Смерть дышит нам в лицо, а мы ведем вполне светский разговор, обмениваемся любезностями и улыбками. Странно, не то слово, но если отступить от привычной вежливости, что останется? Удушающая в своей глупости паника? 
      Позади нас солдаты споро разгружали самолет, набитый ящиками с гранатами. Прямо тут же раздавали боеприпасы, и солдаты, получив вожделенные гранаты, спешили вслед за нами. 
      Все еще бледный после перенесенного полета Хасар уверенно шагал рядом, бережно прижимая к себе сумку с гранатами. С ней он так и не расстался, несмотря на поступавшие предложения помочь понести. 
      - Смотрю и глазам не верю, вы здесь, - откровенно делился со мной недавними переживаниями капитан. - Я, главное, передаю в штаб: "Где хотите, а ледяную мне достаньте, хоть из-под земли". Они, конечно, отвечают: "Зажрался ты, Юшкевич. Где же мы тебе ледяную достанем, когда они из своих гор и носа не кажут? Гранат тебе подкинем, а вот ледяную даже не проси". Но я не отступаю. Да и куда отступать, когда командира убило, зама убило, а за спиной деревни и люди. Вот и вышло, что по старшинству теперь я здесь за главного. Ну, а потом уже передали: везунчик ты, Юшкевич. Встречай свою ледяную. 
      Звуки боя стремительно приближались. Навстречу нам попались санитары, бегом несущие на носилках окровавленное тело. 
      Спокойно, княжна, спокойно. Умереть ты всегда успеешь. 
      Войска, отступая от льолдов, заняли высокий берег плотно заросшей травой реки, которая неспешно несла свои воды на запад. Здесь они смогли закрепиться по одной простой причине: льолды не владели военными хитростями, раз за разом идя в лобовую атаку и откатываясь под разрывами гранат. Несмотря на всепоглощающую жажду крови, у них сохранилось понятие об уязвимости собственной жизни, и скоро им надоест этот огрызающийся гранатами берег, и они отправятся искать более легкую добычу. 
      Взгляд споткнулся о лежащее на земле тело. Серая крестьянская рубаха, развороченная грудь. Не все атаки были безуспешными. 
      - Сколько попаданий они выдерживают? - поинтересовалась у капитана. 
      - Пуль, хоть с десяток вгони, не упадут. Гранаты - вернее будут. Сюда бы пару пушечек, да нельзя, своих положим. Больно близко держатся, твари. 
      При нашем появлении по рядам обороняющихся прокатывается негромкое: "Ледяная", и отпугивающие взрывы гранат становятся реже. Солдаты поворачиваются в нашу сторону... Ждут. 
      Я стискиваю зубы. У меня все получится. Должно. Как там говорил полковник: упокоить? 
      Ступаю на край. Подо мной старое русло реки, когда-то густо поросшее тростником, сейчас обезображенное воронками взрывов и вывернутой комьями земли. И трупы. Много трупов в разных позах разбросаны по траве, но еще больше я вижу там внизу живых людей.