Царь девяти драконов (СИ)

— Что-то я уже не хочу, честно говоря.
Кали кашлянул в кулак:
— У местных есть пословица. Когда судят одного, десять становятся несчастными, — путники вновь переглянулись, — но вы не бойтесь. Законы тут строги, но потому их никто не нарушает.
— Еще бы, — буркнула девушка, — может, другое место поищем?
Шанкар устало развел руками:
— Какое? Мы столько сюда шли...
— Неважно. Просто не хочу, чтобы однажды мне нос отрезали за просто так.
— Да бросьте вы! — встрял Кали. — Напрасно я вас так застращал. Вон, мы с семьей живем тута месяц или более. И ничего, духи миловали.
Шанкар и Абхе вновь переглянулись. Охотник видел в ее глазах желание уйти. Недоверие к этому месту и людям, что здесь живут. Честно признаться, и сам он начинал сомневаться. Однако они все так вымотались... Так устали...
— Давай задержимся, — предложил Шанкар, — хотя бы на пару дней. Отдохнем немного. А потом решим, как поступить дальше.
Абхе пристально посмотрела ему прямо в глаза и нехотя согласилась:
— Ладно.
Каран, полностью обескураженный, лишь молча кивнул.
— Отлично! — воскликнул Кали и махнул рукой. — Идемте-идемте, а то, как говорил, мне на поле возвращаться надобно. А ведь еще за Нюнг бежать.
— Тут и вправду змеи есть? — осторожно поинтересовался Шанкар.
Они уже приближались к окраине деревни. Холм был почти преодолен. Кудахтанье кур и похрюкивание свиней становилось все отчетливей.
— Попадаются. Любят они иногда на берег выползать. Так что искупаться коли захотите — не забывайте смотреть под ноги.
— Спасибо, — поблагодарил охотник.
— Так вот почему змеиный берег, — догадалась Абхе.
— Ага, — кивнул Кали, — многовато там их бывает иногда.
— А кто такой Башэ? — внезапно вспомнил старую тему Каран.
— Кто это вам про него разболтал? — издал нервный смешок земляк.
— Нюнг, — ответил Шанкар.
— Опять она за свои сказки взялась. Вот не дает ей покоя эта выдумка. Что я с ней говорил, что цзы Хэн. Все без толку. Я ведь уже рассказывал, если моей дочке что-то в голову взбредет, ее не переубедишь, — Кали досадно махнул рукой, — и в кого она такая упрямица пошла? В мать, не иначе. Но... — он счастливо улыбнулся, — я все равно их люблю.
Охотник понимающе улыбнулся в ответ, а Абхе спросила:
— Так, что за Башэ-то?
— Болтают, что змей, который ест слонов, — хмыкнул земляк, — цзы Хэн говорит, это выдумка богомерзких язычников и ее надо предать забвению.
— Тут есть те, кто не разделяют принятой веры? — полюбопытствовал Шанкар.
— Были, — поправил Кали, — но их, эт самое, давно уже тута нет. Говорят, не один десяток лет прошел с тех пор, как видели последнего.
— Куда же они подевались? — спросила Абхе.
Кали развел руками:
— Я не так давно тута живу, так что чего не знаю, того не знаю. Цзы Хэн говорит, кто-то принял истинную веру, а кто-то ушел. В общем, не любят они язычников поминать. А я с расспросами не лезу. Тут это тоже не приветствуется.
— Как все плохо, — угрюмо добавила девушка.
— С непривычки просто, — весело рассмеялся земляк.
— Угу.
— Почему же твоя дочь говорит о Башэ? — поинтересовался Шанкар. — Она нам сказала, что видела его.
— Впечатлительная она у меня шибко. А тут неподалеку слоны водятся...
При упоминании слонов, Абхе вздрогнула. На память вновь пришли события прошедших дней. Как огромная туша, с безумной пеленой слепого гнева на глазах, несется вперед и сметает все на своем пути...
— ...особо много их на том берегу Матери вод. Нередко хоботатые выходят к кромке, чтобы жажду утолить.
— И что, кого-то из них утащил змей? — с недоверием поинтересовался Шанкар.
— Конечно, нет! — воскликнул Кали. — Таких змей, способных слонов таскать, не бывает!
— Пфа! — не удержалась Абхе.
Земляк покосился на нее, однако продолжил улыбаться:
— Ну, я-то уж точно таковых не видывал. Да и никто из местных тоже. Иначе не селились бы вдоль берега, ага?
— Наверное, — молвил охотник, признавая, что в словах беженца есть смысл.
— Ну, вот, — продолжил он, — а издалека, кстати, хобот слона нетрудно признать за змеюку. Они ж им поливают себя, когда в воду заходят. Вот Нюнг и напридумывала себе небылиц, — Кали вздохнул, — она так-то у меня славная, да непослушная токма.
 
— Угум.
Шанкар невольно вспомнил ту кровавую бойню, учиненную бешеными слонами у ворот Мохенджо-Даро. Те мгновения, когда один из зверей только показался на опушке леса, ломая пальмы, как тростинки. Налитые кровью глаза... оглушительный рев... сверкающие бивни на солнце... и хобот, мотающийся из стороны в сторону. Да, поначалу охотник тоже принял разъяренное животное за змея. Принял за него. И только несколько мгновений спустя наваждение прошло... Когда он был на волосок от смерти...
— А вот и деревня! — прервал его воспоминания Кали. — Добро пожаловать в Сычжуан!
— Язык сломаешь, — хмыкнула девушка.
— Ха-ха-ха! — искренне расхохотался земляк, заглушая смехом крик петуха. — Знаю-знаю. Но ничего. Я привык, и вы привыкните.
Перед ними распростерлась единственная улица. Не такая широкая, как в Мохенджо-Даро, но по ней свободно могли бы проехать три телеги с зебу. По обе стороны выстроились маленькие хижины с соломенными крышами. Сухая трава валялась поверх в полном беспорядке, словно здесь недавно пролетела буря. Шанкар подметил, что стены хибар покрыты сырой глиной.
— Ее не обжигают? — спросил он.
— Тута нет, — ответил Кали. — Как в других местах не знаю. Вообще народ здесь неприхотливый. Многие на деревьях ночуют.
— На деревьях? — выпучил глаза охотник.
— Это как? — шепотом поинтересовался Каран. Он с любопытством оглядывался по сторонам, но при этом продолжал цепляться за Шанкара, будто утопающий за соломинку.
— Как-как, — хихикнул беженец, — на сучьях спят.
— Чего?! — кажется, Абхе была на грани срыва. — Я на деревьях жить не буду! Проще в джунгли вернуться!
— О, да не волнуйтесь вы раньше времени! — попытался успокоить Кали. — Быть может, цзы Хэн выделит вам хижину или землянку.
— Землянку?!
— Ты же сказал, что люди здесь гостеприимные, — напомнил Шанкар.
— Гостеприимные, — кивнул тот, — но выше себя никого не ставят.
— Понятно, — протянул охотник и переглянулся с Абхе.
Та лишь пожала плечами. Ее жест был красноречивей всяких слов — «ты сам захотел задержаться тут на пару дней, вот и расхлебывай».
Шанкар устало вздохнул.
Кали тем временем указал пальцем. Туда, где улочка, через пару сотен локтей, расширялась на север.
— Пройдите вперед, а потом сверните направо — и окажетесь прямо перед входом в дом цзы Хэна.
— Ты нас не проводишь? — немного удивился охотник.
— Э-э-э-э... — протянул земляк, — извините, не могу. Мне ведь еще за дочкой сбегать надобно да на рисовое поле вертаться. Я ведь говорил...
— Да-да, — буркнула Абхе, — могут нос отрезать.
Кали виновато улыбнулся.
— Но как мы ему все объясним? — развел руками Шанкар. — Мы языка не знаем!
— О, не переживайте! — вскинул руки беженец. — Цзы Хэн хоть и любит поорать и пофыркать, как курносая обезьяна[1], но в уме ему не откажешь. Сами увидите, когда поговорите с ним. Парочку наших слов он, эт самое, уже выучил, — Кали хихикнул.
Охотник продолжал пребывать в растерянности:
— Но...
— Все-все, мне пора, — быстро развернулся земляк, — а не то моей дочурке по пяткам настучат за непослушание. И мне заодно. Рад был встрече, друзья!
Не оборачиваясь, Кали заспешил вниз по склону холма. Шарканье его сандалий по земле громко разносилось в округе, смешиваясь с периодическим кудахтаньем кур. Вся троица недоуменно глядела ему вслед.
— Он странный, — наконец произнес охотник.
— Не странее того, чего нарассказывал, — дернула плечами Абхе и недовольно воззрилась на Шанкара, — все еще хочешь тут остаться?
Тот устало развел руками: