Ковен (ЛП)

Я сделала один вдох, и малейшая частичка магии пронеслась по комнате. Трон Брэя вырос, ветви зашелестели и обвились вокруг его груди.
— Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Брэй.
Он потрясенно посмотрел на ветви, его рот приоткрылся, и он встретился со мной мрачным взглядом. В следующее мгновение они снова взметнулись к трону, увлекая его за собой. Они плотно обхватили его, пока он боролся, крепко удерживая его в сидячем положении. Будучи представителями другой линии Зеленых ведьм, Брэи всегда должны были испытывать некоторую враждебность к моему возвращению.
— Ты прошла обучение, — сказал другой Ковенант. Его голос был глубже, чем у Сюзанны, единственный остаток того, что при жизни он был мужчиной.
Я не ответила ему, переключив свое внимание на него, давая ему почувствовать тяжесть моей магии в воздухе, прежде чем я вернула ее обратно к себе. Только когда Брэй уселся в кресло, я заговорила.
— То, что моя мать ненавидела всех вас, не означает, что она ненавидела то, чем была сама.
— Быть ведьмой без Ковена — значит страдать без необходимости. Мы не должны быть одиноки в этом мире, — сказал Джордж Коллинз, заставив меня рассмеяться.
— Здесь она была гораздо более одинока, чем когда-либо в своей жизни среди людей, а это о многом говорит, ведь они боялись ее половину времени. По крайней мере, там она была не просто племенным скотом, — огрызнулась я, прекрасно понимая, какая участь меня ждет, если я задержусь.
— Спасти целый род — это честь, которую твоя мать никогда не понимала, — огрызнулась Сюзанна, сжимая пальцами ручку своего кресла.
— Нет, если она считала, что род должен умереть, — ответила я, безмятежно улыбаясь, как будто не нанесла тяжкого оскорбления. Против Дома Мадизза ничего не было. Вся Кристальная Лощина была коррумпирована.
Они все заслуживали смерти.
— Она все время такая трудная? — спросила Сюзанна у директора. Она зажала носовую кость между пальцами, вздохнув с досадой.
— Учитывая то, что я видел с момента знакомства с ней, в данный момент она довольно сговорчива, — усмехнулся он.
Я повернулась к нему, оскалившись, но не стала бороться с этим, когда вместо этого на моем лице появилась ухмылка, и я хихикнула в знак признательности.
— Думай об этом как о чем-то, чего стоит ждать с нетерпением, — сказала я, поворачиваясь обратно к Ковенанту, который выглядел раздраженным.
— Ибан, проводи, пожалуйста, мою непутевую внучку в ее комнату, — попросила она, игнорируя рычание Торна, вставая с трона. — Постарайся не съесть его по дороге, Уиллоу.
Я не хотела смотреть на Торна, чтобы увидеть его реакцию, не хотела замечать краем глаза, как он сжимает руку на боку. Пусть думает, что мне совершенно неинтересна его нелепая ревность.
— Фу, — сказала я, прижимая руку к груди и изображая отвращение. — Я бы никогда такого не сделала. Мне больше по душе похоронить его заживо.
Ведьмак Брэй побледнел, когда я улыбнулась ему, погладила его по щеке и повела к выходу из зала Трибунала.
Лес казался мне хорошим местом, чтобы спрятать одно тело… или десять.
УИЛЛОУ
11
Мужчина, стоявший рядом со мной, был одет в брюки цвета глубокого леса, настолько мрачные, что они были почти черными. Его рубашка была белой и ярко выделялась на фоне зеленого галстука, который он пытался ослабить, когда мы выходили из зала суда.
— Я не собираюсь хоронить тебя заживо, — сказала я, взглянув на него.
Он захихикал.
— Щедрость с твоей стороны, — сказал он, положив руку мне на поясницу и направляя меня к выходу.
Я почувствовала на себе пристальный взгляд, и если в обычных обстоятельствах я могла бы протестовать против прикосновения незнакомца, то здесь я его приняла. Посмотрев на Ибана, я подмигнула ему сквозь ресницы и слегка поджала губы. Возможно, мне не удалось бы симулировать румянец, но краем глаза я заметила, что Торн наблюдает за нами.
 
Мой предок разговаривал с ним, глядя нам вслед.
Я ухмыльнулась, придвинувшись к своему сопровождающему на малейшее расстояние.
Он рассмеялся, покачивая головой из стороны в сторону.
— От тебя одни неприятности, — промурлыкал он, глубокий баритон его голоса прошелся по моей коже.
Я улыбнулась ему, показав все свои верхние зубы в редкий момент легкости.
— Ты даже не представляешь, — сказала я, подняв брови. Если бы он знал, он бы посоветовал Ковенанту убить меня и покончить с этим. Последний из рода Мадизза или нет.
Двери в залы Трибунала разошлись в стороны, железо широко раздвинулось при нашем приближении. Он провел меня внутрь. Темнота коридоров, казалось, пронизывала все, полностью окружая меня. Только во внутреннем дворе светила луна, освещая умирающий плющ и розовые кусты, пытавшиеся взобраться на здание, хотя они были лишь засохшей шелухой того, что когда-то было прекрасным.
— Что случилось с растениями? — спросила я, остановившись возле одного из открытых окон.
Снаружи было прохладно — ночной сентябрьский воздух Массачусетса. На этой стороне коридора не было оконных стекол, и я почувствовала запах влажной земли, из которой должны были вырасти растения. Если линия Мадиззы могла заглохнуть на несколько десятилетий, то Брэев должно было хватить с лихвой для поддержания природного баланса.
Это не должно было потребовать особых усилий, поскольку Земля была вполне способна процветать без нас во всех других частях света.
— Никто не знает. Магия здесь уже не так сильна, как раньше, — ответил Ибан, потирая рукой затылок. Он нахмурился, глядя на умирающие растения во дворе, когда я приостановила шаг. Он продолжал идти в нескольких шагах, его рука соскользнула с моей спины. В отсутствие зрителей я позволила его прикосновению угаснуть без поощрения.
На данный момент он выполнил свою задачу.
Полностью развернувшись к внутреннему двору, я села на карниз окна и перекинула ноги. Скользя по камню под арочным окном, я спустилась во двор.
— Твоя комната здесь, — сказал Ибан.
Я не смотрела на него, пока шла к решетке, увитой плющом.
— Через несколько минут она все еще будет там, — сказала я.
Даже сама шпалера старела, была неухоженной и запущенной. Я подумала, не связано ли это с закрытием школы, не перестали ли они ухаживать за территорией за пятьдесят лет, прошедших с тех пор, как ученики ходили по этим коридорам.
Я протянула руку вверх и провела пальцем по одному засохшему, мертвому листу плюща. Он рассыпался на кусочки, сорвался с лианы и упал на землю у моих ног. Я наморщила лоб, глядя, как лоза качается в мою сторону, словно изголодавшись по жизни. Я позволила ей обвиться вокруг моего пальца, сжимая так, словно она могла выпить мою магию до дна.
— Когда в последний раз кто-то делал подношение? — спросила я, просунув палец сквозь лозу, когда опустилась перед ним на колени. Я коснулась руками сухой, неплодородной земли, наблюдая, как она просеивается сквозь мои пальцы. Почва Новой Англии была плодородной, она способствовала росту и поддержанию жизни.
Это было неестественно.
— Подношения запрещены Ковеном, — ответил Ибан, скрестив руки на груди, пока я стояла.
Я уставилась на него, мой рот открывался и закрывался, я качала головой в недоумении.
— Запрещены, — повторила я, торопливыми движениями стягивая с себя свитер.
Под ним оказались голые руки, хрустящий воздух холодил кожу. Ибан провел мускулистой рукой по своим ухоженным и уложенным песочно-каштановым волосам, его челюсть сжалась под короткой бородой, обрамляющей овальное лицо. Он впился зубами в нижнюю губу, а его зеленые глаза расширились и уставились на татуировки, покрывавшие мое правое предплечье. Черный контур цветов с нежным белым оттенком внутри доходил до локтя, где оставался промежуток, а затем цветок георгина покрывал плечо и бицепс, изгибаясь к шее и спускаясь под ткань майки, чтобы прикрыть боковую часть груди.