Ковен (ЛП)
Я протянула вверх голые руки, прикоснулась ими к хрупким лианам, жаждущим пополнения. Дело было не в том, что для поддержания жизни им требовалась магия. А в том, что они должны были получить обратно часть того, что у них было отнято.
Лианы обвились вокруг моих пальцев, со скрипом раздвигаясь и охватывая руки. В этом движении чувствовалась осторожность, которая ужасала меня, как будто само растение было поражено тем, что кто-то может хотеть отдавать, а не брать.
— Accipere, — пробормотала я, сильнее сжимая руку и побуждая лианы брать то, что им нужно.
Они медленно потянулись вверх по моим рукам, обвивая кожу и обвиваясь вокруг татуировки цветов. Дойдя до локтя, они остановились, переключив свою энергию с распространения на сжатие.
Я вздохнула, когда они больно сжались, и кожа в местах прикосновения лоз вздулась.
— Уиллоу, — сказал Ибан, шагнув ко мне.
— Не надо, — сказала я, когда лианы слегка втянулись.
Он не трогал меня, пока я закрывала глаза. В местах прикосновения растений кожа лопалась, по краям просачивалась кровь, когда крошечные колючки вонзались в меня. В тот момент, когда лианы втянули кровь, воздух наполнился привкусом магии. Он был металлическим и землистым, с запахом цветов и хвои. Лианы содрогались от каждого глотка, от каждого рывка, питаясь тем, в чем им было отказано.
То, что изначально принадлежало им.
— Магия крови запрещена. Если Ковенант узнает, чем ты занимаешься… — запротестовал Ибан.
Мои глаза распахнулись.
— Что они собираются делать? Изгонят меня? — спросила я с резким смешком.
Все мы знали, что я добровольно уйду, если мне будет предоставлен выбор, но этот выбор был отнят у меня еще до моего рождения. У моего рождения, у моего существования была только одна цель.
Ковенант был слишком глуп, чтобы распознать гадюку, подстерегающую в цветах и готовую нанести удар при первой же возможности.
Я упала на колени, наблюдая, как растения продолжают пить, забирая лишь достаточное количество крови, чтобы нести магию, в которой они так отчаянно нуждались. Мое подношение не осталось незамеченным. Сухие листья, покрывавшие лозы, вновь ожили. Зеленый цвет вырвался из лозы в том месте, где она коснулась меня, и волной распространился вверх от локтей к рукам. Она продолжала двигаться к шпалере, и жизнь начиналась заново, пока деревянная опора за ней не скрылась под пышной зеленью растения.
Я свесила голову вперед, когда наступило изнеможение, но была полна решимости отдать растению все, что ему было нужно. Хватка ослабла, как будто растение поняло, что осмелилось взять слишком много, что если оно подвергнет меня риску, то, возможно, никогда больше не получит нового подношения. Когда растение отпустило меня, один листик прошелся по моей щеке, и я прильнула к нему.
В ответ на мягкую и едва уловимую благодарность.
Лоза мягко скользнула по моей коже, оставив отчетливые кровавые рубцы, и вернулась на шпалеру, которую называла своим домом.
— Давай отведем тебя к целителю, — сказал Ибан, шагнув ко мне.
Я погрузила пальцы в землю под собой и набрала горсть грязи, которая теперь казалась мягкой и спелой. Я намазала ею свои раны, покрыв руки и кисти.
Она принесла мне облегчение, которое я заслужила своим подношением, и светилась мягким зеленым светом, пока мои раны зашивались. Глаза Ибана расширились, он смотрел, как я счищаю грязь с рук, обнажая гладкую, незапятнанную кожу.
Я попыталась встать, покачнувшись на ногах от нахлынувшего головокружения. Лоза протянулась, обхватила меня за талию и укрепила без спроса.
— Она помогла тебе. По собственной воле, — сказал Ибан, и шок в его голосе обезоруживал. Кем бы он ни был и кем бы ни стали Брэи, они были настолько далеки от того, чему меня учила мать о Зеленых, насколько это вообще возможно.
— Наша магия — это баланс. Ты не можешь брать больше, чем отдаешь, и при этом ожидать, что природа ответит на твой зов. Это танец, отношения, подобных которым не существует. Если мы только берем и используем, то чем мы лучше людей, которые отравляют землю? — спросила я, нежно проводя пальцем по лозе, которая поддерживала меня.
Когда я почувствовала, что могу стоять на ногах, она снова отстранилась и вернулась к своей дремоте, теперь уже сытая.
— Неудивительно, что моя мать возненавидела это место. Вы все настолько испортились из-за собственного эгоизма, что вас уже даже не учат старому, не так ли? — спросила я, качая головой и делая шаг к окну, через которое я проскользнула, чтобы попасть во двор.
Земля бросилась мне навстречу, уперлась в подошвы ног и помогла удержаться на ногах. Она пружинила подо мной, помогая моим ослабевшим конечностям найти энергию для движения. И не моя магия побуждала его к этому, не тогда, когда я истощила столько энергии, принося ее в жертву этой лозе.
Это были симбиотические отношения, которые должны быть у ведьмы с ее сродством. Гармония, а не воровство.
Я прислонилась к краю камня, коснулась руками уступа и попыталась приподняться. Но не успела земля помочь, как передо мной возникло лицо Ибана. Он положил руку мне на талию, приподнял меня, пока я не улеглась полностью, и глубоко вздохнул.
— То, что ты только что сделала…
— Это было запрещено. Я знаю, — я вздохнула и покачала головой, когда мои глаза закрылись от усталости. Если бы я не опасалась за свою жизнь в этом месте, куда мне пришлось приехать, я бы, наверное, сразу уснула. Давненько мне не приходилось отдавать столько себя сразу.
— Это было прекрасно, — сказал он, его глубокий голос потряс меня. Он обернул мой свитер вокруг плеч, согревая мою озябшую кожу и глядя на меня сверху вниз. — Я никогда не видел ничего подобного.
— Ты не собираешься бежать и рассказать Ковенанту, что я нарушила правила? — спросила я, заливаясь смехом и оглядываясь на Трибунальную комнату.
— Нет, — ответил он, нахмурив брови и взяв мою руку в свою. Он повернул ее, рассматривая мою неповрежденную кожу и вытирая песчинки грязи. — Ты заставляешь меня жалеть о том, что я отказался от своей магии. Я думаю, может быть, это то, что стоит защищать.
Улыбка сползла с моего лица, когда я встретила его взгляд и уставилась на него. Потрясение охватило меня, поглотив все мысли. Из всего, что он мог сказать, это было не то, чего я ожидала.
Существовать без магии было равносильно потере части себя, потере самой важной части того, что делало меня мной. Я не знала, кто я, если бы не шепот земли в моих венах и не аромат леса, наполняющий мои легкие.
Даже сейчас, зная, что то, что я отдала, вернется со временем и отдыхом… Я чувствовала себя никем. Как пустая оболочка самого себя.
Из всего, что делал Ковен, я была уверена, что выбор, который должен был сделать мужчина-ведьмак, был самым жестоким. Семья или магия.
— Это не похоже на ее комнату, мистер Брэй, — раздался сзади меня голос Торна.
Я застонала, наклонив голову вперед, и прижалась лбом к белой рубашке Ибана. Его галстук щекотал мне щеку, а я старалась не обращать внимания на тяжесть взгляда директора, впивающегося в мой позвоночник.
— Мы отвлеклись, — сказал Ибан, помогая мне поставить ноги на камень. Он взобрался рядом со мной, перебирая ногами, чтобы как можно мягче провести меня по камню.
Я захихикала, уткнувшись в его руки, и в бреду, вызванном моим истощением, почувствовала себя полупьяной. Я так давно не позволяла себе подобных ощущений, что риск в большинстве случаев перевешивал пользу. Столь внезапное истощение магии было шоком для системы, заставляя меня жаждать хоть какой-то стабильности.
Я поняла это в тот момент, когда Торн понял, что я сделала: его тело напряглось, а Ибан обхватил меня за талию и поддержал, когда я споткнулась на первой ступеньке.
— Вот, — сказал Торн, поднося запястье ко рту.
Он расстегнул запонки на рукаве пиджака, чтобы можно было засучить рукав и убрать его с дороги. Он медленно погрузил клыки в плоть, удерживая мой взгляд своим стальным взглядом. Кровь покрыла его губы, когда он отдернул их, шагнул ко мне и поднес ко рту.