Жестокие святые (ЛП)

Я подхожу к ней на шаг ближе.
— Я знаю больше, чем ты думаешь.
— Например, что? Что меня держал в плену мой собственный отец? Что Данте может делать со мной все, что захочет? – Она судорожно вздыхает. – Это ничего не говорит тебе обо мне.
Я делаю еще один шаг ближе, и мы оказываемся в нескольких дюймах друг от друга.
— Это говорит мне о том, что ты маленькая птичка со сломанными крыльями, бьющаяся в окружении хищников.
Черты лица Елены напрягаются, а затем дыхание срывается с ее губ, ее щеки покрываются румянцем по мере того, как в ней нарастает гнев.
— Ты считаешь меня слабой?
Когда я поднимаю руку, чтобы дотянуться до нее, она отбрасывает ее, а затем выплевывает с яростью.
— Я прожила с Данте двадцать один год. Я никогда не сдавалась! Каждый раз, когда он бил меня или насиловал, я вставала на ноги.
Елена качает головой, глядя на меня, а затем начинает уходить.
— Не уходи от меня, когда мы разговариваем, – огрызаюсь я на нее.
Она поворачивается ко мне в ответ.
— Пошел ты, Люциан. Ты думаешь, что ты лучше Данте? Чем мой отец? – Она возвращается ко мне, ее глаза сверкают от ярости, и, боже, она никогда не выглядела более красивой. – Ты такой же, как они. Все, чего я когда-либо хотела, – это моя свобода, а ты отнял ее у меня. Не совершай ошибку, думая, что я стану твоей женой. С кольцом или без. С клятвой или без. Я не более чем твоя пленница. – У нее с дрожью вырывается дыхание. – Если ты думаешь, что у меня сломаны крылья, то это потому, что именно ты сломал их, когда устроил наш брак.
Поправляя манжету там, где она царапает запястье, я на мгновение сосредотачиваюсь на том, чтобы не потерять самообладание.
Затем я поднимаю глаза на Елену и пристально смотрю на нее, тщательно подбирая слова.
Медленно я начинаю подходить к ней ближе, и когда оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, моя правая рука взлетает вверх, и я хватаю ее за голову. Притягиваю ее к себе, мой голос низкий и угрожающий.
— Ты хочешь вернуться к Данте?
Елена только выдерживает мой пристальный взгляд, ее губы сжаты, в то время как ее гнев безмолвно борется с моим.
— Ты попросила меня остановить свадьбу между тобой и Капоне, и я это сделал. Ты попросила меня убить его, и я это сделаю. – Когда я делаю вдох, он наполняется мягким ароматом Елены. – Мир полон монстров, Елена. По крайней мере, у тебя есть тот, кто не будет тебя насиловать и бить. Считай это своим гребаным благословением.
Я наблюдаю, как мои слова задевают ее, ее яростное дыхание совпадает с моим.
— У меня есть дела, о которых нужно позаботиться, так что тебе просто придется, черт возьми, смириться с тем фактом, что мы помолвлены, и ничто на этой забытой богом земле этого не изменит.
Закончив разговор, я беру ее за руку и тащу обратно в дом.
_______________________________________________
ЕЛЕНА
Сидя на заднем сиденье фургона, между Люцианом и его тетей, я крепко сжимаю руки.
Мой гнев закипает в груди, пока я тупо смотрю перед собой.
Мы направляемся в морг. Я понятия не имею, зачем Люциан взял меня с собой.
Вероятно, чтобы убедиться, что ты не попытаешься сбежать.
Я закатываю глаза при этой мысли, потому что это нелепо. У меня до сих пор нет ни документов, удостоверяющих личность, ни денег, так что я застряла.
Ссора с Люцианом вымотала меня, и после того, как я не выспалась прошлой ночью, я чувствую себя опустошенной.
Я никогда раньше ни с кем так не ссорилась. Данте, наверное, убил бы меня, если бы я так с ним разговаривала.
И все же Люциан оставался спокоен. Это было убийственное спокойствие, но все же он не набросился на меня.
Мир полон монстров, Елена. По крайней мере, у тебя есть тот, кто не будет тебя насиловать и бить. Считай это своим гребаным благословением.
Его слова продолжают прокручиваться у меня в голове. Хотя я не уверена, что могу им верить.
 
Я имею в виду, мы собираемся пожениться. Что произойдет в нашу первую брачную ночь? Будет ли наш союз скреплен кровью, потому что я не дам своего согласия? Я не соглашусь заниматься сексом с мужчиной, которого не знаю. И меньше всего с тем, кто взял меня в плен.
Боже, все, чего я хотела, – это своей свободы.
На какой-то глупый момент я действительно подумала, что Люциан мог бы дать это мне.
Глупо, Елена. Ты доверилась первому человеку, который проявил к тебе проблеск сострадания. Но для Люциана все это было бизнесом.
Мы останавливаемся возле здания, и я делаю глубокий вдох, когда мы вылезаем из машины. Люциан хватает меня за руку, и когда я пытаюсь вырваться, он бросает на меня мрачный взгляд, полный предупреждения.
Алексей и Дмитрий присоединяются к нам с того места, где они припарковались рядом с нашей машиной. Я не знаю, где Карсон. Похоже, он ушел после встречи.
Окруженные охраной, мы входим в здание, и я мгновенно замираю.
Навстречу нам идет мужчина.
— Мистер Котрони, мы вас ждали. Сюда.
Мои глаза начинают расширяться, когда я понимаю, что не собираюсь где-то ждать, пока Люциан закончит осматривать тело своего отца.
Прежде чем мы входим в комнату, тетя Урсула начинает тихо всхлипывать. Мое сердце мгновенно трепещет к ней. Люциан отпускает мою руку и обнимает свою тетю. Он целует ее в висок, затем шепчет:
— Давай попрощаемся. Хорошо?
Она кивает, уткнувшись ему в грудь, и их взаимодействие глубоко трогает меня.
Люциан обнимает свою тетю, когда они входят в комнату, а затем Алексей кладет руку мне на поясницу, мягко подталкивая следовать за ними.
Я вхожу внутрь, и мой взгляд мгновенно падает на белую простыню.
О, боже.
Люциан отпускает свою тетю, а затем подходит ближе к столу, пока не оказывается совсем рядом с ним. Он наклоняет голову и тянется за простыней. Я задерживаю дыхание, когда белая ткань отодвигается, а затем эмоции захлестывают меня, когда Люциан судорожно вздыхает.
— Папа, – шепчет он, и его голос пропитан печалью.
Несмотря на то, что Люциан мой враг, и я не знала его отца, меня переполняет сострадание.
Люциан кладет руку на галстук, а затем наклоняется вперед и целует отца в лоб.
— Ti voglio bene, папа. – Он бормочет что-то еще, чего я не могу разобрать, а затем выпрямляется.
Я наблюдаю, как Люциан закрывает глаза, печаль омрачает его лицо. Он пару минут просто смотрит на своего отца, прежде чем отходит, чтобы его тетя могла попрощаться.
Она падает на грудь мистеру Котрони и издает душераздирающий вопль. Слезы подступают к моим глазам, и я быстро смахиваю их. Когда я отвожу взгляд от трагической сцены, мои глаза встречаются с глазами Люциана.
В них нет гнева. Просто нужда.
Он сокращает расстояние между нами и обнимает меня. Ему нужно утешение от меня, и я отбрасываю наши разногласия в сторону.
Люциан зарывается лицом в мои волосы, его тело поглощает мое. На мгновение я колеблюсь, но потом поднимаю руки и обнимаю его за талию.
— Спасибо тебе, – шепчет он хриплым от горя голосом.
Я киваю, уткнувшись в его плечо, и, думая, что это может помочь, провожу рукой по его широкой спине.
Стоя в морге рядом с телом отца Люциана, мы обнаруживаем связь. Хотя наши ситуации разные, мы оба знаем горький вкус потери.
Люциан первым отступает назад. Он подходит к своей тете и, взяв ее за плечи, оттаскивает от тела. Она рыдает, уткнувшись в грудь Люциана, и он крепко обнимает ее, как будто только его сила удерживает ее от падения на землю.
Мы выходим из морга, и я удивляюсь, когда Алексей снова кладет руку мне на поясницу. Такое чувство, что он предлагает мне утешение.
Пока Люциан сосредоточен на своей тете, Алексей немного наклоняется, а затем тихо бормочет: