Пока бьётся сердце

Затем он бормочет себе под нос:
– Я единственный придурок, который в твоем распоряжении.
Я была не права.
Лучше остаться одной.
Невозможно сказать, сколько проходит времени, но солнце, похоже, садится, потому что в пыльном окне над нами приглушенный свет приобретает оранжевые тона. Я представляю, как освобождаюсь от наручников и взбираюсь на стену, решительно бью кулаком в окно и протискиваюсь через узкое отверстие. Я высвобожусь, и мне будет плевать, где я окажусь.
Где угодно лучше, чем здесь.
Мы с Дином не разговаривали с момента нашей ссоры, которая, должно быть, произошла несколько часов назад. Вскоре после этого он заснул, прислонившись спиной к трубе и склонив голову на плечо. Он выглядит умиротворенным, и я время от времени ловлю себя на том, что разглядываю его. Я завидую, что он сейчас где-то в другом месте. Снова заснуть не получилось – каждый раз, закрывая глаза, я чувствовала на щеке мерзкое дыхание похитителя, пока он меня насиловал.
А еще мне очень хочется писать, и я не знаю, что с этим делать. Что нам теперь, ходить в туалет под себя? Неужели посадить нас на цепь, как животных, насиловать и издеваться над нами для этого больного ублюдка недостаточно? Я стискиваю бедра, зная, что скоро у меня не будет другого выбора, кроме как облегчиться. Мои щеки горят огнем от одной лишь мысли об этом.
Я думала, что должна сейчас остро чувствовать голод, но вместо него пустота в животе вызывает тошноту. Хотя, чего бы я только не отдала за стакан воды…
Я мечтаю о том, как пью ледяную воду, и от этого у меня еще больше ноет мочевой пузырь. Я делаю глубокий, успокаивающий вдох.
В этот момент дверь подвала распахивается, и грязные ботинки со стальными носками топают к нам. Этого достаточно, чтобы тут же разбудить Дина. Я слышу, как позвякивают его цепи. Я забиваюсь еще глубже в угол, съеживаясь при мысли об ужасах, которые снова нас ждут.
– Перерыв на горшок! – объявляет Эрл, подтягивая штаны цвета хаки на свой выпирающий живот.
Я сажусь прямо, охваченная проблеском надежды. Мой мочевой пузырь начинает танцевать счастливый танец, что не совсем хорошо, учитывая, что он вот-вот лопнет.
– Ты позволишь нам воспользоваться уборной? – Я ерзаю на месте и встречаюсь взглядом с Дином, который уже стоит. Его взгляд скользит в мою сторону, затем возвращается к Эрлу.
– По одному зараз. Никаких фокусов, или я засуну свой пистолет тебе в глотку и буду смотреть, как ты раскрашиваешь мои стены в красный. – Эрл вытаскивает пистолет из-за спины и размахивает им для пущей убедительности. – Не хочу, чтобы тебя размазало по всему этажу. Дурно пахнет и портит кайф, понимаешь?
Кайф? Господи. Наша боль и ужас – для него это кайф.
Но я не показываю своего отвращения, опасаясь, что он передумает. Я киваю и медленно поднимаюсь, ноги ослабли и дрожат, пытаясь выдержать мой вес.
– Спасибо.
Эрл разражается хохотом, приближаясь ко мне и засовывает пистолет обратно за пояс брюк.
– Не благодари меня, котенок. Ты все равно умрешь.
Мой взгляд устремляется на Дина. Уверена, что я сейчас побледнела так, что похожа на привидение, а зеленые глаза потускнели и стали серыми. Он смотрит на меня в ответ, выглядя таким же обреченным и обезумевшим от страха, а затем закрывает веки и тяжело сглатывает.
Эрл нависает надо мной и отстегивает мои путы, громко покряхтывая. Я не могу не думать о попытке побега. Может быть, если я смогу получить преимущество, выхватив его пистолет или украв из ванной острый предмет, то тогда получится его одолеть. Но как только эта мысль проскакивает у меня в голове, наручники ослабевают, а к виску прижимается дуло пистолета. Наручники прикреплены к цепям, которые соединены с металлическими кольцами в стене, и они с грохотом и эхом ударяются о цемент.
– Только выкинь какую-нибудь глупость, и можешь распрощаться со своей хорошенькой головкой.
 
Эрл тычет пистолетом мне в лицо, пока я массирую натертые запястья. Я стягиваю на груди разорванное платье и стараюсь хоть как-то прикрыться, крепко обнимая себя руками.
– Не буду.
– Хорошо. Может быть, в конце концов, тебя будет легко натренировать. – Эрл смотрит на Дина, который, стиснув зубы, с подозрением наблюдает за нами. – Ты следующий, красавчик. Не волнуйся.
Мы с Дином встречаемся взглядами, прежде чем крепкая рука толкает меня вперед, и я чуть не спотыкаюсь на своих шпильках.
– Кора…
Я оглядываюсь через плечо по пути к лестнице. Дин дергает свои цепи, как будто пытается до меня дотянуться. Его глаза полны беспокойства и смущения. Тот же самый взгляд я видела, когда он разговаривал со мной во время худшего момента в моей жизни, пытаясь утешить меня единственным доступным ему способом.
Наши взгляды задерживаются мгновением дольше, и я прикусываю нижнюю губу. Но мне в спину тут же упирается холодное оружие, подталкивая вверх по ступенькам.
Я не могу не размышлять над словами Дина, пока меня ведут по маленькому дому с оливково-зеленым ковром и старыми стенами.
«Хочешь верь, хочешь нет, Кора, но ты мне чертовски небезразлична».
 
Глава 4
 
В этот вечер он больше меня не насилует, что служит небольшим утешением.
В подвале становится темно, так темно, что все вокруг меня исчезает. Глазам требуется много времени, чтобы привыкнуть и разглядеть очертания Дина, примостившегося напротив и прислонившегося к своей трубе. Должно быть, уже далеко за полночь, значит, сегодня понедельник – а это значит, что если люди до сих пор не подозревают о нашем исчезновении, то скоро начнут. Я редко звоню на работу, сказываясь больной, и уж точно никогда не пропадаю. Это непременно удивит и встревожит моих коллег и начальство.
А Дин – уважаемый сотрудник профсоюза, занимающийся дорожным строительством. Он работает в первую смену. Люди определенно начнут задавать вопросы, когда он сегодня не появится.
Дин скользит ногами по полу, привлекая мое внимание, несмотря на то что я его толком не вижу. Я слышу, как он вздыхает, пытаясь устроиться поудобнее.
– Ты не спишь?
Его голос – утешение. Я и не подозревала, что нуждаюсь в нем.
– Ага.
Я раскачиваюсь вперед-назад, слегка постукивая затылком по трубе и пальцами босых ног по полу. Когда Эрл привел меня обратно из туалета, я сбросила туфли. Перерыв, к сожалению, оказался недолгим – он затолкал меня в крошечную уборную, сунул в руки огромную футболку, от которой пахло им, и приказал мне переодеться. Я вылезла из своего изорванного платья и заменила его белой футболкой, сделала свои дела, почистила зубы розовой зубной щеткой, которую он оставил для меня, и несколько минут спустя вышла к нему в коридор. Он протянул мне сэндвич с индейкой и стакан воды и сказал, что у меня есть три минуты, чтобы поесть. Он засек время.
Затем потащил меня обратно в подвал, пристегнул наручниками к столбу и проделал то же самое с Дином.
С тех пор он не возвращался.
Я щурюсь сквозь пелену темноты, пытаясь разглядеть очертания Дина. Похоже, что он сидит лицом ко мне, вытянув ноги. Интересно, видит ли он меня лучше, чем я его? Я прокашливаюсь и облизываю верхнюю губу.
– Я солгала тебе, – говорю я ему, мой голос хриплый от слез, воплей и жажды.
Дин что-то тихо мычит, а затем отвечает:
– Насчет чего именно?
– Я бы не предпочла остаться одной.
Наступает долгая пауза. Оглушительная тишина.
Я покусываю внутреннюю сторону щеки, гадая, ответит ли он когда-нибудь. Мне не на чем сфокусировать взгляд, поэтому я просто смотрю в темную бездну и жду.
В конце концов Дин вздыхает.
– Тот факт, что он накормил нас и дал воды, немного радует. Это значит, что он собирается еще какое-то время подержать нас.
Я бросаю взгляд в его сторону, застигнутая врасплох сменой темы. Хотя меня это вполне устраивает. Я бы предпочла не погружаться в чувства, обиды и историю отношений. Мне просто хочется, чтобы он это знал. По какой бы то ни было причине… Мне хочется, чтобы он знал.