Великий Йог Тибета Миларепа
Отец, Дотун-Сенге, обычно проводил дни за чтением религиозных книг. Он также отводил град [65] и изготовлял амулеты для защиты детей [66] и многие другие вещи подобного рода. Он стал довольно известным ламой – исполнителем ритуалов, а сын его занимался торговлей. Он торговал шерстью на юге зимой, а летом отправлялся на северные пастбища. Он также совершал кратковременные поездки между Манг-Юлой и Гунтхангом. Со временем отец и сын накопили большое состояние.
Однажды Дордже-Сенге повстречался с любимой дочерью одного тамошнего семейства. Они полюбили друг друга, и после того, как сочетались браком, у них родился сын, который получил имя Мила-Шераб-Гьялцен (Мила – Добыча Мудрости). Его дедушка умер, когда он был еще мальчиком, и погребальные церемонии были справлены с большой пышностью.
Мила-Дордже-Сенге продолжал заниматься торговлей и умножил свое состояние. За немалую цену золотом и товарами, привезенными с севера и юга, он купил плодородное поле в форме треугольника, находившееся недалеко от Кьянг-Ца у человека по имени Ворма и назвал это поле Ворма Торсум (Треугольник Вормы) [67]. На границе с полем находился участок со старым домом, принадлежавший соседу, и он также купил его и построил на этом месте большой дом. К тому времени, когда его сыну Мила-Шераб-Гьялцену пошел двенадцатый год, его женили на девочке из хорошей семьи, происходившей из княжеского рода Ньянг. Девочку звали Кармо-Кьен (Белая Гирлянда). Это была очень милая девочка, сообразительная и энергичная. Она знала, как обращаться с друзьями и врагами, в зависимости от того, что они заслуживали – любовь или ненависть. И поэтому ей дали имя Белая Гирлянда Ньянг.
Тем временем к вышеупомянутому дому его отец пристроил трехэтажный дом со службами, который поддерживали четыре колонны и восемь столбов. Это был один из лучших домов в Кьянга-Ца, и его так и называли – Четыре Колонны и Восемь Столбов. В этом доме семья жила на широкую ногу.
Родственники Милы-Дотунга-Сенге, которые жили в Чунгвачи, прослышали, что он и его сын живут богато в Ца [68]. Двоюродный брат Милы-Дордже-Сенге по имени Юнгдунг-Гьялцен (Свастика-Знамя Победы) вместе со своей семьей и сестрой по имени Кхьюнг-ца-Палден (Свидетельствующая о Благородстве Потомков Орла) перебрались жить в Кьянга-Ца [69]. Дордже, любивший своих родственников, принял их с искренним радушием. Он научил их торговать, и они также разбогатели.
Через некоторое время Белая Гирлянда Ньянг обнаружила, что должна родить ребенка. Это было как раз тогда, когда Мила-Шераб-Гьялцен находился в горах Северного Такции с большим количеством разнообразного товара, привезенного с юга, и поэтому надолго задержался там.
Я родился в мужской год воды и дракона [70] (в 1052 г. н.э.) на двадцать пятый день [71] первого осеннего месяца [72], под счастливой звездой, и как только моя мать разрешилась от бремени, к отцу был послан гонец с письмом: «Осень вступает в свои права, и я разрешилась сыном. Приезжай как можно скорей, так как нужно дать имя ребенку и совершить церемонию наречения именем». Гонец от себя также рассказал ему обо всем. Мой отец очень обрадовался и сказал: «Хорошо свершилось! Мой сын уже получил имя. В моем роду рождается только один наследник, и я рад узнать, что родился сын. Назовите его Тхепага (Услаждение Слуха). Мои дела уже закончились, и я скоро вернусь домой».
Когда он вернулся, мне дали имя Тхепага и отпраздновали это событие с большой торжественностью. Я рос, окруженный заботой и лаской. Со временем у меня обнаружился прекрасный голос. Меня все с удовольствием слушали и говорили, что меня правильно назвали – Услаждение Слуха. Когда мне было около четырех лет, моя мать родила дочь, которую назвали Ген-ма-кьит (Счастливая Защитница), но у нее было также ласкательное имя Пета, и поэтому ее стали называть Пета-Генкьит. Я помню даже теперь, что нам с Петой вплетали в волосы золото и бирюзу. Наша семья была очень влиятельной, и мы были связаны брачными узами с самыми родовитыми семьями. Бедные люди находились в зависимости от нас, и мы считали их чуть ли не за своих подданных. Местные жители шептались о нас между собой: «Никто из новых поселенцев не был таким трудолюбивым и богатым, как они. Посмотрите на их дом! Посмотрите на их роскошь и богатство, на украшения, которые носят их женщины и мужчины! Они вполне заслуживают того, чтобы их уважали».
В то время, когда мы были объектом всеобщей зависти, мой отец Мила-Шераб-Гьялцен умер, и погребальная церемония была справлена с большой пышностью».
Это первая часть повествования, в которой рассказывается о рождении Джецюна.
ГЛАВА II. УДАРЫ СУДЬБЫ
О смерти отца Миларепы и его предсмертном завещании, о незаконном захвате имущества родственниками и о страданиях, пережитых Миларепой, его матерью и сестрой.Речунг тогда обратился к Джецюну с такими словами: «О Учитель, пожалуйста, расскажи о твоих страданиях и несчастьях, которые начались после смерти твоего отца».
В ответ Джецюн продолжал свой рассказ: «Когда мне исполнилось семь лет, мой отец серьезно заболел. Врачи и ламы, лечившие его, не надеялись на выздоровление и объявили о приближении конца. Все его родственники знали, что он умирает, и даже сам больной потерял надежду на выздоровление и чувствовал приближение смерти. Мои дядя и тетя, другие родственники и друзья, все соседи собрались у нас, и в присутствии их мой отец объявил о своей последней воле и поручил дяде и тете заботу о вдове и сиротах и об их имуществе. Было также составлено письменное завещание, которое было прочитано, подписано и запечатано в присутствии всех собравшихся. Отец тогда сказал: «Я знаю, что умру. Так как мой сын еще мал, я поручаю заботиться о нем всем моим родственникам, но особенно его дяде и тете. Все мое имущество, избавлявшее меня от чувства зависти к другим, я оставляю здесь – мои стада на пастбищах высоко в горах, мои поля, в том числе Треугольник Вормы и несколько других меньших полей, моих коров, коз и ослов, которые находятся здесь, ниже дома, вещи из золота, серебра, меди и железа, мои личные украшения и одежду, мою бирюзу, шелка, мои амбары. Часть его пусть будет затрачена на погребение. Заботу об остальной части я поручаю всем вам, здесь собравшимся, до того времени, когда мой сын станет совершеннолетним и сможет сам заботиться обо всем. Главными опекунами я назначаю дядю и тетю моего ребенка. Мой сын обручен с Зесай, и когда он достигнет совершеннолетия, пусть они поженятся, и когда невеста войдет в дом, пусть молодые сами будут вести хозяйство, следуя примеру родителей. Но до наступления совершеннолетия я вверяю все вам, всем моим родственникам, и особенно вам двоим – тете и дяде моих детей. Смотрите, чтобы с ними ничего не случилось плохого. Знайте, что я буду следить за вами из обители мертвых». Сказав так, мой отец умер. После похорон все родственники предложили: «Пусть Белая Гирлянда сама смотрит за хозяйством, а мы время от времени будем ей помогать всем, чем сможем, если ей понадобится наша помощь». Но мои дядя и тетя были против: «Вы можете говорить все, что хотите, но мы – ближайшие родственники и мы сами будем заботиться о том, чтобы вдова и сироты ни в чем не нуждались, и за имуществом мы сами будем смотреть», – сказали они. Несмотря на возражения дяди со стороны матери и отца Зесай, личное имущество моего отца дядя и тетя поделили между собой: дядя взял себе все мужские украшения и одежду, а тетя – все женские вещи. Остальная часть имущества была поровну поделена между ними, а нас они заставили переселиться к ним. Мы не только были лишены права распоряжаться нашей собственностью, но мы еще должны были летом работать, как батраки, на дядю, а зимой прясть и чесать шерсть для тети. Пища, которую они нам давали, была настолько грубой, что годилась только для собак. Вместо одежды мы носили жалкие обноски, подвязанные вместо пояса веревкой. Из-за непосильной работы на руках и ногах у нас появились трещины и волдыри, а из-за плохого питания мы ослабели. Наши волосы, некогда украшенные золотом и бирюзой, сделались жесткими, и в них завелись насекомые.