Мороз и ярость (ЛП)
— Ладно, слушайте внимательно. — Билли входит в комнату, как человек, выполняющий задание. Теперь, когда меня не ослепляет роскошный особняк, я впервые вижу его как следует. Он одет в традиционную красную мантию жреца. Застегнутую на шее, почти как воротник. Интересно, не устарело ли всегда быть застегнутым на все пуговицы. От одного взгляда на это я начинаю задыхаться.
Насколько я могу судить, Билли выглядит как мужчина лет пятидесяти. У него короткие аккуратные волосы, и он чисто выбрит. От него не исходят злорадные флюиды, как от некоторых жрецов, но это не значит, что мы собираемся быть приятелями.
— Во время вашего пребывания здесь я буду проводить вас через тренировки и отвечать на любые вопросы, которые у вас могут возникнуть по поводу Игр. Мы начнем сегодня с некоторой базовой информации и истории Игр.
По комнате раздаются стоны, но я держу рот на замке. Мы все знаем происхождение Игр, но я не собираюсь говорить об этом вслух. Я буду молчать и наблюдать за всеми другими личностями.
— Мы уже знаем это, — жалобно говорит блондинка за столиком Престона.
— Джейд Вествуд, выступающая под знаменем Афродиты. — Билли косится на нее, как будто она слишком далеко, чтобы он мог хорошенько разглядеть, но она буквально в четырех футах перед ним. — Не могли бы вы рассказать, почему проводятся эти Игры?
Джейд смотрит на Билли своими безумными глазами, пока он не начинает неловко переминаться с ноги на ногу. Наконец она пожимает плечами, и Билли немного оседает, когда она отводит от него взгляд.
— Каждые два года выбираются двенадцать чемпионов, которые будут представлять богов Олимпа. Выживут только сильнейшие. — Улыбка расползается по ее лицу, ее расчетливый взгляд находит мой через всю комнату, когда она одними губами произносит: «Ты мертва».
— Каждый из вас будет сражаться под знаменем одного из двенадцати богов. Небольшое напоминание. — Билли смотрит на одну из камер, а затем снова на нас, давая нам понять, для кого на самом деле это напоминание. Наша аудитория. Не то чтобы наши имена и статистику не показывали по телевизору снова и снова.
— Атлас Моррисон — чемпион Зевса. Престон Бранниган будет сражаться за Геру. Чемпионом Аполлона — Дрейк Кэллоуэй, а Грир Ротчайлд будет бороться за Артемиду.
Я мысленно сопоставляю всех, когда Билли произносит их имена. Атлас — слишком горячий чемпион с золотистой кожей. Престон — бледный мудак. Дрейк — приятель Атласа, тот, у кого татуировки по всему телу и приятная улыбка. Грир — воин — викинг.
— Под знаменами Посейдона будет Ченс Здински, в то время как чемпионом Афродиты является Джейд Вествуд. Тайсон Бишоп участвует под знамением Гефеста, а Шафран Лэнгли будет бороться от имени Гермеса.
Ченс по — прежнему выглядит до смерти напуганным. Джейд с безумными глазами садится прямее, когда называют ее имя. У Тайсона такие бицепсы, что, кажется, вот — вот лопнут. А Шафран, с крашеными огненно — рыжими волосами, бьет кулаком в грудь.
— Джаспер Вашингтон будет представлять Афину, Нико Эшби будет сражаться за Диониса, Ларк Мазерс будет участвовать под знаменем Деметры, и, наконец, Рен Торрес выпала честь стать чемпионом Ареса.
Мои глаза пробегают по чемпионам за моим столом. Нико с его рыжими волосами цвета помпадур, Джаспер с его шелковистыми черными волосами и татуировками, выглядывающими из — под рубашки, и, наконец, Ларк со слишком большим количеством доброты в глазах.
Билли делает паузу, чтобы перевести дух. Это было очень много. Я сопоставила все имена с лицами и определила, каких богов они будут представлять. Интересно, является ли бог, которого мы защищаем, случайным, или в Игре есть какие — то силы, которые повлияли на некоторых, чтобы они соответствовали определенным богам.
— Всю следующую неделю вы будете тренироваться, давать интервью и позволять миру узнать вас получше. То, что это Игры проходят на территории Зевса и Геры, не означает, что весь мир не будет смотреть, — продолжает Билли, проговаривая эти слова так, словно они заучены наизусть, и он произносил их слишком много раз.
Я не могу сдержать вздоха. Последнее, что я хочу делать, это разговаривать с кучкой назойливых репортеров, которые хотят раскрутить самую интересную историю Игр. Они расскажут о наших трагических историях и покажут по телевизору блестящий пресс парней, чтобы раззадорить зрителей. Они раскрутят историю, чтобы сделать из нас злодеев, сук, жалких людей, героев. Я не хочу уклоняться от их наводящих вопросов, и последнее, чего я хочу, это чтобы кто — нибудь узнал, кто я на самом деле. Я закрываю глаза и делаю успокаивающий вдох. Паника не принесет мне никакой пользы.
Мой взгляд скользит к Атласу, и я обнаруживаю, что он уже смотрит на меня. Я не краснею и не смущаюсь из — за того, что меня поймали; он все равно уставился на меня первым. Ни один из нас не отводит взгляда, и это превращается в битву воли. Кто из нас сломается первым? Я не могу прочесть его. Он не сидит с Престоном и его приятелями, но и с Ларк он тоже не сидит. Опять же, Грир тоже.
Дрейк откидывается на спинку стула, бессознательно останавливая наш с Атласом пристальный взгляд. Я втайне испытываю облегчение, потому что во взгляде Атласа холодная сталь, которая задевает за живое. Я не знаю, оценивает ли он своего соперника или чувствует во мне что — то еще. Он один из обученных участников, а это значит, что в его жилах должна течь какая — то доля божественной крови, и он мог бы почувствовать мою силу Фурии, если бы я не была магически скрыта.
Мои пальцы так и чешутся прикоснуться к своему ожерелью — нервная привычка, за которой мне нужно следить. Атлас не должен ничего чувствовать от меня, кроме того, что я человек. Не знаю, почему Атлас уставился на меня, но это хорошее напоминание о том, что мне нужно быть осторожной. Он — опасная игра, в которую я не хочу играть.
— Заканчивайте свой завтрак. Мы собираемся начать с оценки физической подготовки. — Билли хлопает в ладоши, как будто говорит нам поторопиться, и выходит из комнаты, не сказав больше ни слова.
— Зачем им нужно оценивать нашу физическую форму? — Джаспер наклоняется вперед, чтобы спросить нашу маленькую группу.
— Они должны иметь возможность оценивать нас по телевизору. Если у них нет всей нашей статистики, чтобы поделиться ею, то как букмекеры узнают, как устанавливать коэффициенты на то, кто выйдет из каждого испытания, — говорит Грир, прежде чем запихнуть в рот половину блинчика и отодвинуться от стола.
Мой аппетит еще не восстановился после истории о сожжении предполагаемой Фурии, но будь я проклята, если позволю этой еде пропасть даром. Я съедаю все, что есть на моей тарелке.
ГЛАВА 8
О
ценка физической формы — отстой. Я тут же жалею о двух вафлях, блинчике с сиропом и фунте бекона, которые съела на завтрак. Все это камнем лежит у меня в животе, но, эй, по крайней мере, меня не вырвало обратно, как Ченса.
Мы совершаем спринты, пробегая так быстро, как только можем, все более и более длинные дистанции. Затем Билли заставляет нас поднимать все более тяжелые веса. Это огромная заноза в заднице, потому что я никак не могу показать им, как быстро я могу бегать или какой вес могу поднять. Возникло бы слишком много вопросов. Итак, я притворяюсь, что мои мышцы просто сходят с ума. Впрочем, мне не нужно притворяться, что я вспотела. Мне жарко бегать, и я снова вся в поту. Какой смысл был принимать душ этим утром?
Все наши действия фиксируются камерами, установленными по всему тренировочному залу. Я прекрасно осознаю их присутствие и показываю средние результаты, на которые должен быть способен нормальный человек, что может быть ошибкой. После целого дня тестов Билли любезно объявляет, что мы отложим рукопашные бои до конца недели, чтобы все мы могли хорошенько выспаться.
Я выдохлась и психически, и физически. Я даже не знаю, как остальные справляются с этим, потому что едва держусь на ногах. Сдерживать мою Фурию утомительно. Обычно это не такая уж борьба, но я чувствую, что контролировать ее во время этих Игр будет сущей занозой в заднице..
