Скрипка для дьявола (СИ)

Вновь эта его ужасная игра, а после внезапный крик, грохот и звонкий звук пощёчины.
Быстрым шагом подойдя к классу, я открыл дверь. Валяющийся на полу нотный пульт [2], рассыпанные листы – испрещрённые этюдами и ноктюрнами.
Лоран, обхватив скрипку руками и уткнувшись в неё лицом, сидел у стены, а немец, уперев руки в бока, по-французски что-то раздраженно, почти злобно выкрикивал ему. При наличии воображения я смог разобрать за лающим акцентом что-то похожее на «ублюдочный выродок».
- Прошу прощения, – громко сказал я, проходя в класс. – Могу я узнать, что здесь происходит?
Швартц резко обернулся и медленно опустил руки по швам, беря себя в руки.
- Ничего страшного, сеньор, – забормотал он, не решаясь смотреть на меня.
Зная характер немцев, я подошёл к Лорану и, подняв его на ноги, спросил, слегка потормошив за плечо:
- Эй, что случилось? Что он с тобой сделал? – тот не ответил, словно приклеившись к своей Амати. – Лоран, – уже более требовательно позвал его я, слегка потянув на себя скрипку за гриф. Лоран наконец поднял голову.
Щека Мореля была красной и на скуле открылась свежая, слегка кровоточащая царапина – вероятно, случайное повреждение острым углом перстня, что красовался на безымянном пальце Штефана. Тревожно, словно намертво сжатый рот.
- Ударил, – зачем-то сказал я, хотя и так всё было понятно. Повернувшись к немцу, процедил:
– Думаю, вы знаете, что это значит, герр Швартц? – тот молча смотрел на меня со смешанным выражением брезгливости на лице (как же, какой-то мальчишка – и смеет ему указывать) и осознания того, что его место занятости под угрозой.
- Он отказывался играть... Вы не понимаете, сеньор, что из себя представляет этот мальчишка. Это дьявол во плоти, – он метнул на Лорана ненавистный взгляд.
- Так увольняйтесь, если не можете полноценно выполнять свои обязанности, – безжалостно процедил я сквозь зубы. – Я слышал, как он играл раньше, и как стал играть после ваших занятий. Из-за вас. Вы не раскрываете талант в этом мальчике, а забиваете его. Думаю, нет нужды уточнять, что не только в моральном смысле. Будьте уверены – вам сегодня же дадут расчёт, – дёрнув Лорана за плечо, я стремительно вышел из класса, ведя его за собой и оставляя ошарашенного немца наедине с растерзанными нотами.
Я так быстро летел по коридору, что Морель едва успевал за мной и не отстал лишь потому, что я его тянул за руку.
- Почему ты не хотел играть? – резко остановившись напротив одного из окон, спросил его я. – Этого человека прислали специально для тебя, чтобы у тебя была возможность научиться у него хоть чему-нибудь, а ты что делаешь?! – я тяжело дышал и не знал, на кого злюсь больше – на агрессивного Швартца или упрямого мальчишку.
Морель молчал, по-прежнему сжав губы в судоржной гримасе. Все его движения были скованы и заторможены. Про мертвенно-бледный цвет лица я и не упоминаю.
- Что ты молчишь?! В чём дело? – я требовательно и пристально смотрел на него, пытаясь понять, что он хочет сказать этой эмоциональной крайностью: каменный в своей неподвижности лик, но словно взрывающее меня изнутри выражение глаз. Они как будто кричали мне: «Да пойми же ты уже наконец!».
- Л-Лоран... – выдавил я. Моя ярость испарилась во мгновение ока. Я лишь желал, чтобы это выражение исчезло.
Вдруг он расслабил напряженные рот и тело, а затем выдохнул:
- Он хотел разбить скрипку... – тихо и сдавленно прошептал юноша, вновь напрягаясь. – Он поцарапал Амати... – внезапно он разрыдался так, что я испугался и растерялся окончательно. Впервые на моих глазах Лоран плакал, как ребёнок.
- Поцарапал... – пробормотал я, стараясь унять невольную дрожь в голосе, – Лоран, хватит... Дай посмотреть, – я попытался забрать у него скрипку, но он так вцепился в неё пальцами, что ногти побелели.
- Успокойся, я ничего ей не сделаю, – обвив рукой хрупкие содрогающиеся плечи, я прижал его к себе, мягко высвобождая скрипку из тонкой руки. На корпусе сзади и впрямь была царапина: длинная – почти по всему диаметру инструмента, но, слава богу, неглубокая. Я аккуратно положил Амати и смычок на подоконник и попытался успокоить своего подопечного:
 
- Послушай меня, Лоран: царапина совсем поверхностная – несколько слоёв лака – и будет как новая, – взяв его за плечи, внушал я плачущему скрипачу. – Мы отдадим её реставратору, и он её приведёт в порядок. Слышишь меня? – чувствуя растущее, словно потрошащее меня заживо напряжение, я пальцем стёр мокрые дорожки на гладкой щеке, пытаясь остановить этот поток пережитых эмоций. – Чёрт возьми, я не знаю, что делать! Как девица, в самом деле! Прекрати сейчас же!..
Через мгновение рыдания прекратились и я до боли стиснул его плечи в пальцах, проглатывая сдавленные стоны от подавляемых слез.
Вопреки моим ожиданиям, Лоран не бился, как загнанный зверь – лишь замер, слегка дрожа в моих руках, пока я – приникнув к его губам, и зарывшись пальцами в каштановую шевелюру возле бархатистой щеки, вкушал этот мгновенный плен кораллово-розовых уст.
Лишь спустя несколько секунд я осознал, что наделал. Пока не стало слишком поздно, я разорвал поцелуй, крепко обнял Лорана, тихо сказав ему в утопающее в красных волнах ухо: «Прости меня», затем выпустил из своих объятий, свернул за угол, и скрылся. На урок я уже опоздал, да и не до того мне было сейчас. История повторилась. Ну зачем, зачем я это сделал?!
Сев на пол у стены, я с силой потер лицо ладонями. Ты, испорченный гад, грязный извращенец, когда ты уже начнешь включать голову, прежде чем что-то сделать?!
Боже, Лоран... если и он разочаруется во мне также, как и Парис... я не выдержу, я не хочу этого.
Я до сих пор чувствовал на своей коже эту трепещущую дрожь. Мне нужно взять себя в руки. У меня ещё остались обязанности на этот день.
Поднявшись на ноги, я другим путём отправился в танцевальный класс. Первым делом нужно сообщить Эйдну о происшествии со Швартцом, а после... после уже всё остальное.
Тысячи проблем и столько же путей их решения... Быть может, лучше было бы взять и оборвать все нити, которые вели меня к тебе. Но нет. Я просто продолжил делать то, что должен.
И будь что будет.
- Что значит «уволить»? С какой стати? – чёрные брови Эйдна сошлись на переносице. Но мне было плевать. В первый раз я не ощущал ни малейшего страха перед Дегри. Мне нужно было лишь одно – чтобы человека, представляющего угрозу для Лорана, удалили отсюда раз и навсегда.
- У меня есть веские причины требовать этого.
- Вот как? – премьер поднял брови и скрестил руки на широкой груди. – Ну излагай, я тебя слушаю.
- Этот человек никудышный учитель – по крайней мере в отношении Лорана. Он повышал на него голос, повредил его скрипку и сегодня ударил его – это никуда не годится. С появлением этого человека игра Лорана испортилась до невозможности. Я настоятельно прошу вас уволить Швартца. И как можно скорее.
- Говоришь, бил и повредил скрипку? – проговорил Эйдн, помрачнев. – Но почему Лоран сам не сказал, что его не устраивает педагог?
- Потому что... – я запнулся, – Вы же знаете Лорана... наверное знаете... он не станет жаловаться.
- Это-то и плохо, – протянул балетмейстер. – Такие люди и ломаются быстрее, потому что привыкли нести груз всего мира на своих слишком хрупких плечах, воображая, что они всесильные атланты...
- Сеньор Дегри! – вспылил я.
- Ладно-ладно, хорошо, хоть это и неприятная правда. Приведи ко мне Лорана. Посмотрим, что он скажет, тогда и решим – увольнять немца или нет. Кроме этого педагога больше пока что учителей скрипки в нашем распоряжении нет. Останется только дожидаться приезда Ринальди из России...
- Я прошу вас, синьор... Не надо дёргать Лорана – он сейчас слишком расстроен и нуждается в покое. Я видел всё своими глазами и я прошу вас поверить мне... – я твердо, с отчаянной решимостью смотрел в спокойные, чёрные, словно шунгит, глаза мэтра. Не время было показываться Лорану – я был виноват перед ним, и вряд ли он захочет сейчас видеть меня и уж тем более слушать.