Скрипка для дьявола (СИ)

- Господи боже, откуда ты тут взялся?! – схватилась за сердце она. – Валентин! Валенти-ин! – отчаянно звала она кого-то. Меня пробило беспокойство и я уже собирался сорваться с места и скрыться, когда возле экипажа появился человек лет тридцати, буквально ослепивший меня куда сильнее, чем женщина-призрак. Нет, дело было совершенно не в красоте, а в его волосах, похожих на пламя. Огненно рыжие, слегка вьющиеся волосы до середины шеи обрамляли его такое же совершенно белое, как и у голубоглазой дамы, лицо, только кожа была куда более упругой. Персикового оттенка тонкие губы. Такие же огненные брови, только темнее и ресницы приглушённого золота, обрамлявшие глаза насыщенного тёмно-карего цвета, отчего они казались выжженными на белом мраморе лица. Их взгляд показался мне весьма эксцентричным, вероятно, из-за горевшего в них непонятного огня – не то страстности, не то силы. Ленивые, но полные вальяжной изысканности и грации движения. Бесцветный и яркий одновременно. Имя ему, должно быть, Пламя.
- Валентин... – дама как-то беспомощно посмотрела на него, и, сделав шаг в сторону, вновь перевела растерянный взгляд на меня.
- Натали? – мужчина подошёл к экипажу, останавливая на мне вопросительный взгляд. Внезапно его лицо вытянулось от удивления.
- Быть не может... – прошептал он. Натали недоумевающе уставилась на него, впрочем, также, как и я. Тут Валентин внезапно протянул руку, и, не успел я воспротивиться, взял одну из прядей моих волос. Он был облачён в чёрное бархатное пальто в пол, с длинным красным шарфом на плечах. Пальцы, державшие мои волосы, были затянуты в такие же алые перчатки из тончайшей кожи. На голове чёрный, присущий любому джентльмену, цилиндр. Более странного человека я в жизни не видел.
- Кровь. Твои волосы цвета крови! – его лицо озарилось такой радостью, что казалось, он запылал в два раза ярче, чем прежде.
Я повернул голову и посмотрел на покрывающие плечи пряди: надо же, никогда не придавал этому значения.
- Как тебя зовут, дитя? – спросил он.
- Лоран, – ответил я.
- Откуда ты, Лоран? Где твои родители? Они есть у тебя? – я кивнул, после чего Валентин потребовал, чтобы я отвёл его к ним. Но я не хотел возвращаться обратно.
- Прошу вас, месье, не заставляйте меня возвращаться туда, – попросил его я. – Ибо родителей мне заменяют вечно пьяные тела. Прошу вас, дайте мне уйти.
- Но куда ты пойдёшь? Ты же ещё совсем ребёнок. – вмешалась в разговор Натали. Её голос слегка дрогнул. – На улицах опасно. Валентин... – она как-то умоляюще взглянула на своего спутника. Жалостливое, как и все женщины, добросердечное создание. Знала бы она, как жестоко я ей отплачу за её милосердие.
- Хорошо, – согласился огненный джентльмен и спросил у меня: – Раз уж ты готов бродить по трущобам, лишь бы не возвращаться домой, то, может быть, согласишься жить у нас?
Поколебавшись, я ответил:
- Да, месье.
Тогда я и понятия не имел, насколько круто изменится моя жизнь. И что познаю я не только радость просвещения и созидания, но и горе великого разрушения.
Итак, с того дня я стал проживать в совершенно новом мире, вместе с Натали и Валентином.
Валентин Вольт`ер оказался, как я и предполагал, весьма необычным человеком. Как оказалось, он был известным в Париже скрипачом и композитором, человеком, сравниться с которым я и мечтать не мог.
Прекрасно образованный и импульсивный, он просто излучал сумасшедшую творческую энергию, выливавшуюся в абсолютно великолепную, потрясающую музыку, которая во время репетиций в его кабинете разлеталась воздушными стайками нот по всему дому, наполняя его разнообразными атмосферами – от лёгкой лиричной грусти до маршевой торжественности. Мы с Натали очень любили его слушать. Каждый раз, едва заслышав музыку, она на цыпочках прокрадывалась к заветной комнате и приоткрывала кабинетную дверь ровно до половины, впуская в нашу тихую учебную комнату ласкающие слух звуки.
Натали Дю Лак была невестой Валентина – балериной высшего разряда. Узнав о её профессии, я понял, откуда в ней такая неповторимая, почти неземная грация, всегда так завораживающая меня. Поистине женственная и утончённая особа. Но, узнав, что я совершенно необразован, она пришла в ужас и взялась за меня всерьёз: наняла учителей – и целыми днями я пропадал за уроками, познавая такие предметы, как философия, математика, естественные науки, а также начал изучать иностранные языки. Сама Натали охотно проводила со мной время, как занятое, так и внеурочное, помогая практиковать произношение, вела беседы со мной в различных областях знаний и просто убивала наскучившее ей, как истинной аристократке, свободное время.
 
Именно тогда я и почувствовал себя на самом деле живым. Расширив за полгода свой кругозор до таких пределов, о каких и мечтать не мог, я, словно заключённый в темницу узник, впервые увидел свет прозрения и истины. А Натали стала моей Мнемозиной, открывшей мне ворота в этот великолепный мир понимания всего сущего. Ну не чудесно ли?!
Однако, счастье моё длилось недолго.
В один из холодных зимних дней, синеватых от скопившихся в небе снеговых туч, в особняк Вольтер заявился человек в меховом плаще.
Я, в то время сблизившийся с Валентином и взявший за обыкновение присутствовать на его репетициях, сидел на обитом тёмно-зелёным шёлком диване в стиле барокко и с интересом поглощал труды по истории войны Красной и Белой Розы. Меня буквально заворожила витиеватость и трагизм этого события, где играли роль не только политические интриги, но и проблемы веры и религии. Как я уже говорил, моим стремлением было как можно шире видеть этот мир и понять, по каким законам он устроен. А мягкий и лиричный сонет – одно из новых сочинений Валентина – как нельзя лучше способствовал сосредоточению и гармонии мыслей.
Вдруг в дверь постучали, и Вольтер, рывком прекратив игру, раздражённо сказал: «Войдите». Он терпеть не мог, когда его отвлекали во время работы над новыми образами.
В кабинет заглянул дворецкий – высокий мужчина пятидесяти лет, во фраке и гладко зачёсанными назад весьма густыми седыми волосами. На глазу, как обычно, поблёскивал монокль в тонкой оправе.
- Прибыл месье Сар`он, – сообщил он, – По очень срочному делу. Он сейчас стоит за дверью, хозяин.
При этих словах Валентин сильно побледнел и я поразился, что столь фарфоровая кожа может стать ещё более прозрачной. Метнув на меня слегка панический взгляд, он внезапно приложил пальцы к губам в знак молчания, и, взяв меня за локоть, быстро повёл к зашторенному тяжёлой портьерой оливкового цвета окну. Когда скрипач отогнул её, я увидел, что подоконник там широкий и мягкий, из коричневой кожи, с подушками по углам. Так называемые «читальные уголки», весьма популярные в наш девятнадцатый век.
- Сиди здесь Лоран, и ни звука, – тихо прошептал он. Я послушно забрался на подоконник, сел, обхватив колени руками, а он задвинул портьеру, скрыв от меня комнату.
- Зовите, – сказал Валентин дворецкому. Стукнула дверь, и я услышал тяжёлые, но негромкие шаги и высокий, то и дело срывающийся на низкие ноты голос:
- Добрый вечер, месье Вольтер. Вам нездоровится? Вы очень бледны.
- Благодарю за беспокойство, месье Сарон, просто лёгкое недомогание. Должно быть, подхватил простуду.
- О, вот как... Что ж, надеюсь, я смогу хоть отчасти скрасить это несчастье одной хорошей новостью.
- Какой же?
- Мы нашли его, уважаемый друг! Я нашёл его!
На несколько мгновений в кабинете повисла тишина и я, заметив, что у меня чешется нос, зажал его. Валентин сказал мне сидеть тихо, и если чихну, то будет плохо.
- Вот как, – быстро сказал скрипач, – Это же прекрасно! Первосвященник непременно вознаградит вас, Сарон. Но почему вы пришли именно ко мне с этой делающей невероятную честь вестью?
- Странный вопрос, Валентин. Разве мы с вами не давние друзья?
- О да, конечно, – как мне показалось, у Вольтера было на этот счёт несколько иное мнение. – Расскажите мне о нём, Сарон. Каков этот человек?