Подземелье Иркаллы (СИ)

Несколько больших кувшинов для вина были пусты наполовину, разговор не клеился. Все беспокоились за Акме и за ее страшное решение. Лорен был мрачен и сердит. Он едва притронулся к вкусной еде и вину и под столом держал руку Плио, сидевшей рядом вопреки всем правилам приличия. Ее присутствие успокаивало его, но сестра, решившая покончить жизнь самоубийством, не выходила из головы. И то, как недостойно поступала она с Гаральдом, удивляло целителя.
— Взбодрись, Лорен! — вдруг воскликнул медноволосый Руфин Кицвилан, исподтишка кидая на яркую Рецию в темно-красном платье с золотистыми узорами огненные взоры. — Никто из нас не даст Акме в обиду ни демонам, ни Эрешкигаль. А она вскоре передумает прощаться с жизнью, если Га… если Его Светлость герцог Атийский постарается.
— Боюсь, не каждому мужчине удастся заглушать голос самолюбия, чтобы удерживать подле себя женщину, которая нарушает данную ему клятву, — со вздохом пробормотала Реция.
Присутствовавшие подняли на нее изумленные взгляды.
— Нарушает клятву? — воскликнула Плио и перевела взгляд на Лорена, ожидая, чтобы он развеял заблуждения.
Увидев, что на него дико уставились все, включая канеоласского государя, молчаливо требуя объяснений, Лорен пожал плечами и воскликнул:
— Гаральд очень волнуется за нее. Неужто вы не знаете Акме? Она переупрямит всех на свете. Поэтому у них вышла размолвка.
— Вот тебе на! — невесело усмехнулся Хельс. — Они еще не объявили о помолвке во всеуслышание, но уже разрывают ее.
— Сударыня Акме берет на себя слишком много, — по обыкновению тихо и вкрадчиво заметил Буливид. — Она забывает, что не всесильна.
Лорен обвел всех суровым взглядом и ответил:
— Эрешкигаль мучает ее. Иркалла не дает покоя. Она чувствует каждое ее волнение. И мечтает избавиться от всего этого. Поэтому и рвется в бой. Моя же задача помочь ей остаться в живых.
— Полагаю, Лорен, эта задача не только твоя, — задумчиво произнес Арнил. — Мы не просто ее союзники, мы друзья ей, мы ее защитники. Она не останется в одиночестве. Армия Карнеоласа, Атии и Нодрима будут с нею.
— Я бы хотел, чтобы ее здесь не было вовсе, — вздохнул целитель.
Мысли Лорена прервал начальник стражи королевского шатра, который возвестил о приходе Его Светлости герцога Атийского. Государь велел его впустить, и герцог вошел внутрь.
На нем не было лица. Изможденный и болезненный вид Его Светлости поразил всех.
— Что с тобой, твоя светлость? — воскликнул Хельс с крайним беспокойством поглядев на своего бывшего ученика. — Ты болен?
— Нет, Хельс, — с тенью улыбки отозвался Гаральд. — Я чувствую себя довольно… сносно.
— Шпион разучился лгать? — фыркнул тот. — С чего бы?
— Признаю, несколько прошедших дней были не из легких.
— Последние недели были полны нелегких дней, — заметил король. — Гаральд, подойди и поужинай, выпей вина. Сомневаюсь, что тебе удалось пообедать или даже сносно позавтракать.
— Я уверена, что этого не удалось и вам, Ваше Величество, — заметила Плио, наполняя тарелку герцога едой, а красивый кубок — вином. — Но вы съели меньше всех.
Пока все обменивались любезными фразами, Гаральд уселся между королем и целителем и под общий гам шепнул Лорену:
— Я заходил к Акме. Она спит
— Вы видели ее спящей? Или это вам сказал Цесперий? — спросил целитель.
— Я видел ее спящей. Бледна, измучена. Вы не доверяете господину фавну?
— Я не склонен забывать, что господин фавн провел почти всю жизнь в Саарде, хозяин которой имеет на Акме виды. Благодарю, Ваша Светлость.
— Верно, ему доверять не стоит. Мне бы хотелось, чтобы вы обращались ко мне по имени, Лорен.
— Как вы себе это представляете? — с достоинством спросил целитель.
— Ты не хотел называть меня по имени даже тогда, когда я не был герцогом, — вздохнул Гаральд, помрачнев.
— И едва ли буду, даже когда Акме станет вашей супругой, — упорствовал целитель.
— Боюсь, она не станет моей супругой… — пробормотал герцог. — Сегодня она отказывала довольно решительно.
— Ерунда! — фыркнул Лорен. — Как только Иркалла перестанет давить на нее, Акме придет в себя. Она обожает вас.
 
— Я жив лишь пока она жива, — был ответ.
Лорен поднял кубок и тихо произнес:
— Надеюсь, ждать придётся недолго. Да продлится ваша совместная жизнь сотни лет!
Их бокалы с мягким стуком встретились, и Гаральд выпил за свою мечту.
Акме вздрогнула и очнулась. Она слышала шум, который доносился не из лагеря, а из ее души. Кунабула волновалась, Иркалла пела, Эрешкигаль рвалась наружу, чувствуя приближение конца.
Акме, оглушенная ужасом и кунабульскими голосами, сползла с постели, прижала ладонь к земле, закрыла глаза и прислушалась. Огонь и стоны провели ее затуманенное сознание по мертвым просторам Иркаллы, мимо Врат Апепа по Ущелью Эрры прямиком в зияющую пасть Кунабулы.
Она скорее почувствовала демонов, нежели увидела. Они сплошной черной полосой забили залы и узкие проходы Кунабулы и рвались к выходу, раздирая друг друга, подгоняемые черной волей своей богини, угодившей в ловушку нового повелителя Иркаллы.
Акме слышала их намерения в каждом стоне, в каждом рычании и крике. Они не знали милосердия. И все они стремились уничтожить ее, а вместе с нею всех тех, кто встанет на их пути.
Скорость была столь велика, что, Акме сразу поняла, они будут здесь самое позднее — под вечер, а сейчас царила глухая ночь.
«Началось!» — выдохнула целительница.
Минуту поразмыслив, она беззвучно отодвинула занавесь и увидела, что в шатре было темно. Лишь в углу, подвинув свечу поближе, спиной к Акме сидел Цесперий и что-то неторопливо писал в маленькой книжке.
Никто не должен был знать о ее побеге, иначе за нею пошлют войско, которое непременно столкнётся с демонами, как только настигнет ее. «Это моя война! — упрямо твердила она даже сквозь забытье. — Лишь я могу их уничтожить!»
Акме, стараясь не производить ни звука, встала с постели, подошла к своей сумке, которая лежала на табурете, и вознесла молитву:
«Ах, Аштариат! Ты обещала сопровождать мой путь своей помощью, но не сдержала обещания. Ты желала закалить мой характер. Не знаю, удалось ли тебе это, но поздно уж лепить из меня то, что тебе больше по вкусу. Передо мной на жертвенном алтаре жизнь Архея, драгоценная, беспомощная. Спасение ее лишь в моих руках, и никто более не должен вставать между нами. Но если меня поймают, вновь прольется много крови, ибо они вздумают мне помочь. Но я не нуждаюсь в этом! Моя жертва должна быть последней! Помоги мне, Аштариат! Помоги мне вырваться незаметно! Помоги мне обмануть бдительность брата, О Аштариат!..»
Достав из сумки мешочек сильного сонного порошка, Акме спрятала его в руке и медленно вышла к Цесперию, делая вид, что широко зевает. Фавн обернулся и внимательно оглядел ее усталое лицо своими умными глазами.
— Как спалось, Акме? — тихо и мягко осведомился он, поднимаясь на ноги.
— Тревожно, — пробормотала девушка, усаживаясь за стол напротив него. — Я бы хотела перекусить и выпить горячего вина. Окажи мне честь своим обществом.
Цесперий кивнул, забрал со стола свою книжечку и исчез за занавесями, в другом конце огромного шатра. Фавн вернулся очень скоро с одной тарелкой, доверху наполненный ароматно пахнущим содержимым и кубком вина.
— Слишком много для меня одной, — призналась Акме, стараясь не переигрывать и радуясь голубому огню своих глаз, ибо он скрывал их истинное выражение.
— Я уже отужинал, пока ты спала.
— Цесперий, выпей со мною хотя бы стакан вина! Нам есть что отпраздновать!
Фавн был не прочь. Он вышел и вскоре вернулся с кубком вина и кувшином.
Когда он сел, Акме спросила, где ее брат.
— Его Величество Арнил вызвал его к себе. А несколько минут назад приходил Его Светлость герцог Атийский, дабы справиться о вашем здоровье. После тоже ушел к Его Величеству.
«Прекрасно, — подумала она. — Шатер Арнила находится довольно далеко отсюда. Но однако пора действовать».