Рок-н-рол под Кремлем 6. Шпионы и все остальные.

– Еще бы! Не ставшая козырем «шестерка» сбрасывается в отбой.
– Послушай меня, Кир…
– Твои объяснения никому не нужны! – злорадно перебил Сулимов. – При чем здесь карлик? Жалкий, отработанный материал. Он никому не интересен. Если его даже повесят на Триумфальной арке, никто не обратит внимания…
– А если повесят меня – обратят? – с какой-то легкомысленной игривостью поинтересовался Трепетов и, протянув руку маникюрше, кивнул – та стала наносить на ногти бесцветный лак. Девушка была очень недурна собой: смуглая кожа, азиатский разрез глаз, симпатичные ямочки на щеках.
– Повесят – не повесят, но за тебя возьмутся, Семен. Крепко возьмутся. Скажу по старой дружбе: на тебя открывают три уголовных дела. И это только начало. Ближайшие четверть столетия ты гарантированно проведешь где-нибудь в болотах Карелии. С бензопилой в мозолистых руках…
Сулимов не выдержал, рассмеялся злорадно.
Трепетов улыбнулся и опять посмотрел на свои ногти. Они были безукоризненны.
– Мне очень страшно, – сказал он и благосклонно улыбнулся маникюрше.
– Бойся, не бойся, а тебе все равно кирдык. Ты заигрался, Сёма. Потерял нюх. Потерял страх. И как следствие, потерял доверие у определенных людей.
– Когда меня арестуют?
– Как бывшему другу скажу – это вопрос минут. За тобой уже поехали. И все дороги в Жаворонки перекрыты…
– Ай-ай-ай! – Трепетов протянул девушке купюру и слегка помахал рукой: сдачи не надо.
– А если клетка пуста? Вдруг птичка улетела? – насмешливо спросил он и бросил взгляд в окно. Прямо за террасой начиналась пальмовая аллея, а еще дальше плескался лазурный бескрайний океан. Одетая в розовое кимоно маникюрша поднялась из-за столика, присела в поклоне, произнесла короткую певучую фразу на каком-то экзотическом наречии и удалилась, дробно стуча деревянными подошвами.
– …И чистит перышки где-нибудь в другом месте?
– Врешь, – хмыкнул Сулимов. – Этого не может…
– Может, Кир. Очень даже может.
Трубка замолчала на некоторое время. Там просчитывали возможность блефа.
– А твои активы? А недвижимость?
– Ну, что-то я успел перевести или продать, что-то не успел. Но это мелочи, Кир.
– А твои бабы? – чуть не взвизгнул Сулимов. – Маша? И эта новая, как ее… Полина?
– А что бабы? – рассмеялся Трепетов. – Были эти, будут и другие. Здесь, кстати, попадаются очень неплохие экземпляры.
– Ты никогда не сможешь вернуться сюда!
– Весьма сожалею.
– Тебя все равно вычислят! Ты…
Трепетов отключил связь и убрал телефон в карман. Послышался знакомый дробный перестук. Из соседней комнаты вышли две другие девушки – в таких же розовых кимоно. Правда, сшиты они были из тончайшего прозрачного шелка – местные обычаи запрещают работницам массажных салонов выходить к клиенту без одежды. Правда, когда сам клиент попросит их раздеться, они это делают с удовольствием.
– Ну что, готовы, девочки? – пророкотал Трепетов и смешно подвигал бровями.
Девушки рассмеялись, радостно защебетали на своем птичьем языке. Русский олигарх, кряхтя, величественно поднялся из кресла.
– Что ж, тогда – вперед!
В квартире на Сивцевом Вражке все оставалось по-прежнему. Даже батарея пустых бутылок, украшавшая подоконник и шкафчики в кухне, благополучно пережила землетрясение. В ушах у Лешего еще стоял грохот светопреставления, болели обожженные руки и спина. Но это было там, в глубоком «минусе». Здесь в минуты катаклизма, похоже, лишь позвякивала посуда и ныли автомобильные сигнализации. Леший был даже несколько разочарован.
Неделю провел дома. Никому не звонил, выходил только один раз – за продуктами и пантенолом для лечения ожогов. Его тоже никто не беспокоил.
Но… Когда деньги закончились, ему пришлось снова достать из тайника обкоцанный золотой слиток, делать отпилы и искать покупателей. Получалось так себе. Скупы боялись брать немаркированное золото, а если и брали, то пытались его обмануть, сбивали цену ниже плинтуса. Пару раз его пытались пощупать бандиты. Пришлось показывать им гранату – универсальный пропуск в рай или ад, в зависимости от заслуг каждого. Это действовало.
 
Однажды он попал в поле зрения полицейского информатора, и получивший очередное звание майор Комаров прочел агентурное донесение:
«…Объект, известный в диггерских кругах под кличкой Леший, пытался продать десять граммов непробированного золота…»
Но отреагировал на это Комаров весьма своеобразно: разорвал и бросил в корзину со словами:
– И насрать! Это не самый большой преступник в стране!
Потом майор позвонил Лешему (немало его этим удивив), расспросил о здоровье, о том о сем, а потом, замявшись, сказал:
– Так это, слушай… Помнишь, ты обещал взять меня в «минус»? Может, на недельке все-таки выберемся? У меня тут как раз три дня отгула… А?
– Ничего я не обещал, – сухо ответил Леший. – И в «минус» я не хожу.
Майор Комаров мог и обидеться, конечно. Но, судя по тому, что за Лешим так никто и не приехал, и даже повестки он не получал, и продолжал исправно снабжать московских скупов непробированным золотом высшей 999-й пробы – все-таки не обиделся.
Зато приехали другие. Толстомордые, крепкоголовые, немногословные, на черном BMW X6 с тонированными стеклами.
– Лев Николаевич в гости приглашает. Гранаты, стволы, ножи есть?
– В других брюках остались, – развел руками Леший.
– Тогда езжай в чем стоишь.
Стоял Леший в одних домашних трениках и тапочках. Впрочем, его все равно обыскали.
– Мне надо Льву Николаевичу видеокамеру передать.
– Камеру бери.
Лев Николаевич ожидал его в тихом придорожном кафе, за столиком на пустой террасе. Угощение программой визита предусмотрено не было.
– Мои люди ждали вашего возвращения в условленном месте, – сказал он. – Вы не пришли.
– Пришлось выйти в другом месте. Были обвалы. Решили не рисковать.
– Наверное, диггеры – очень осторожные люди, – предположил Лев Николаевич.
– Живые диггеры – да. А мертвые – такие же, как и все остальные. Кстати, останки наших предшественников я снял.
– Камера не пострадала?
– Цела. Но кроме погибших мы ничего не снимали.
– Почему?
– Не дошли до Хранилища. Не успели. Про землетрясение слышали?
– Ну, еще бы…
– Мы оказались в самом эпицентре. Если бы прошли дальше – сейчас бы не разговаривали… Вот, полюбуйтесь…
Леший показал следы ожогов на руках.
– И спина обгорела. Могу показать для убедительности.
– Спасибо. Вы достаточно убедительны. Пока все сходится.
Лев Николаевич задал еще несколько уточняющих вопросов. И, наконец, главный:
– Значит, Хранилище больше не существует?
– На уровень выплеснулась раскаленная лава. Думаю, не только Хранилище накрылось медным тазом, но и весь горизонт, – сказал Леший. – Проверять не рискну.
– Золото – и медным тазом… У вас образное мышление.
– Спасибо.
– Столько драгоценного металла пропало зря. Жаль, – посетовал Лев Николаевич.
– Почему же пропало? Наверное, когда-нибудь люди наткнутся в этом месте на россыпь золотых самородков непонятного происхождения. Или на один огромный спекшийся самородок весом в десять тонн. Но это будет уже в другую геологическую эпоху. Ваш шеф до этого не доживет.
Лев Николаевич пошевелился, проводил взглядом проезжавшую мимо фуру. Выпил стаканчик воды без газа. Вздохнул.
– Трепетов больше не участвует в этом проекте, – сказал он. – И в других проектах тоже. Телевизор смотришь? Газеты читаешь?
– Нет.
– Он здесь уже не живет. По крайней мере до следующей геологической эпохи.
– Ничего, – сказал Леший. – Миллиардеров в России много. Без работы не останетесь.
Лев Николаевич приподнял брови и прокашлялся. Возможно, он и рад бы отдохнуть, но при таком количестве миллиардеров это весьма проблематично.
– Работаем, – коротко заметил он.
– Значит, все снаряжение я могу оставить себе? – спросил Леший. – Вряд ли оно понадобится вашему следующему миллиардеру…