Контрразведчик

— На чем можно добраться до Гремячего в кратчайший срок? — спросил Василий Пименович.
— На такси. Из города машина идет тридцать — сорок минут, самое меньшее. Минут десять — пятнадцать ходьбы от проходной, где останавливаются машины, до причала с баржами. Двадцать минут я кладу на магазин: Яковлев привез земляку водку и закуску, а время было пиковое. Да и машину в нашем городе поймаешь не сразу. Словом…
— Словом, у Яковлева есть алиби… Вы это хотите сказать?
— Вроде того. За час добраться до Гремячего Ручья из Поморска можно, но только с трудом. Значит, Яковлев выехал до двадцати часов, а убит Подпасков был часом позже. И еще…
— Что «еще»?
— Ну… Как сказать… Я тут по своей инициативе поставил экспертам вопросик.
— Какой «вопросик»?
— Был там среди экспертов профессор Горохов — я ему в прошлом судебную медицину сдавал, — ну, значит, по старому знакомству и спросил: «Можно ли определить, был ли удар кулаком по лицу, если видимых следов не осталось?»
— И что же Горохов? — спросил Бирюков.
— Он ответил, что можно. Ведь от удара может возникнуть внутреннее кровоизлияние в мышце, которое на поверхности иногда никак себя не проявляет. Тогда я попросил определить, не получил ли покойный перед смертью удара в челюсть. И вот заключение…
— Что в нем?
— Был такой удар, товарищ полковник, был!
— М-да… То, что вы рассказали, очень интересно. Но придется старпому еще погостить у нас. До тех пор, пока не вернется Леденев. Его возвращение снимет многие вопросы.
Василий Пименович собрал фотографии, которые рассматривал перед приходом капитана Корды, сунул их в пакет, потряс им в воздухе.
— Вот, — сказал он, — вещественное доказательство, которое выведет нас на одного из «героев» этой истории. А может быть, и на «режиссера».
— Вышли на Мороза?! — воскликнул капитан Корда.
— Возможно, — ответил Василий Пименович, — возможно… Да… Как-то там Юрий Алексеевич?
— Вестей от него никаких?
— Пока нет. Без особой нужды он не будет выходить на связь.
Бирюков снова взял пакет и передал его Алексею Николаевичу:
— Знакомься… Самое интересное в том, что добыл для нас эти материалы человек, совершенно не причастный к нашей работе.
— Кто же он? — спросил Корда.
— Второй штурман теплохода «Уральские горы» Михаил Нечевин.
  
Лоцман Эйриксон
 
Леденев понял, что истинная цель его пребывания на «Уральских горах» раскрыта. Он не стал ломать голову над тем, как это оказалось возможным, но решил принять все меры предосторожности. Во второй раз легким испугом не отделаешься.
Готовясь лечь спать, Юрий Алексеевич тщательно проверил надежность запора, взял с постели подушку и устроился на диване не раздеваясь.
Ночью ему снился кошмарный сон.
Некто преследовал Леденева, постоянно меняя обличье. Юрий Алексеевич осознавал, попадая в очередную ловушку, что это только сон, который рано или поздно закончится пробуждением, но облегчение не приходило, он просыпался и снова погружался в забытье, а поутру трещала голова и ощущалась разбитость во всем теле.
С началом нового дня косяком пошли служебные хлопоты. Юрий Алексеевич занимался самыми различными делами по своей неспокойной должности, встречался со многими людьми и, приглядываясь к каждому, думал: «А не ты ли вчера вечером пытался раскроить мне голову?»
Кирку он спрятал в каюте: могла пригодиться как вещественное доказательство.
Так проходило время. Никто из находящихся на судне людей пока не вызывал у Юрия Алексеевича никаких подозрений. Все люди как люди — и в команде, и среди пассажиров… Леденев допускал, что Волком или его сообщником могут оказаться самые неожиданные лица, но от осознания этой истины легче ему не становилось.
Когда после обеда Леденев вышел на прогулочную палубу и, стоя у левого борта, смотрел на синеющие вдали берега Норвегии, к борту подошел начальник судовой рации Колотов. Это был плечистый человек лет тридцати пяти.
— Дышите озоном, уважаемый товарищ? — несколько развязным тоном обратился Колотов к Леденеву. — Вы, кажется, вместо нашего Митрохина пошли в рейс?
 
— Да вот, подменяю, — с готовностью ответил Леденев. — Семейные дела у Демьяна Кирилловича, он и взял отпуск на рейс…
— Значит, временно, — сказал Колотов и бесцеремонно с ног до головы оглядел Леденева. — Раньше плавали?
— Нет, — смутился Леденев, — не приходилось… Мы больше по сухопутным точкам: столовые там разные, кафе… Общепит, одним словом.
— Сухопутный, значит, товарищ, — не скрывая насмешки, протянул Колотов. — Ну-ну… Травите?
— Как это? — недоуменно спросил Леденев.
— Ну, харч за борт кидаете? — уточнил Колотов. — Я про морскую болезнь спрашиваю… Укачивает?
— Ага, понятно, — сказал Леденев. — Не доводилось испытать. Море-то тихое пока. Не слыхать про ураганы?
— Пока бог миловал, — сказал радист. — Ну, бывай, общепит…
Он еще раз насмешливо оглядел Леденева, тот добродушно улыбался, явно не понимая, что над ним смеются. Радист помахал ему рукой и неторопливо зашагал в сторону ходового мостика.
Леденев решил обойти верхнюю палубу. Он считал для себя необходимым больше двигаться, старался встретиться с возможно большим числом людей, заговаривать с ними: может быть, их поведение, интонация, случайно оброненные слова, особенным образом построенные фразы подадут ему конец нити, которая приведет к разгадке вчерашнего приключения.
Возвращаясь к средней надстройке, Леденев почувствовал чей-то взгляд. Он поднял глаза и увидел, что сверху на него смотрит начальник судовой радиостанции. Заметив, что его обнаружили, Колотов отпрянул назад и скрылся за высоким ограждением крыла ходового мостика.
Обойдя судно с бака до юта, Леденев вернулся в каюту, и, едва присел на диван, чтоб собраться с мыслями, в дверь постучали.
— Войдите! — сказал Юрий Алексеевич.
В дверях показался незнакомый молодой парнишка.
— Вы Леденев Юрий Алексеевич? — спросил он.
— Я самый, — ответил Юрий Алексеевич.
— Вас просит зайти Рудольф Иванович.
— А кто это — Рудольв Иванович?
— Как это кто? — Посланец был искренне изумлен. — Наш начальник рации. Рудольф Иванович Колотов. Он ждет вас в радиорубке. Я провожу вас.
— Ну что ж, пойдем, коли так…
В радиорубке Юрий Алексеевич удивленно ахал, тихонько прищелкивая языком и озираясь в заставленном и завешанном аппаратурой пространстве.
Играть роль впервые попавшего в радиорубку и несколько ошарашенного необычностью обстановки человека ему нравилось все больше, хотя он и допускал, что его собеседником может оказаться сам Волк.
Он даже, казалось, поначалу не заметил сидевшего в углу на кривом диванчике хозяина всей этой радиопремудрости.
Колотов посмеивался, глядя на ошарашенного общепитовца.
— Видел, — сказал он, переходя уже на «ты», — какая техника? Это тебе не на камбузе командовать…
— Сейчас и у нас внедряют механизацию процессов приготовления… — примирительно начал Юрий Алексеевич, но радист не слушал его.
— Радиограмма тебе, начальник. Вон там, на столике, возьми бланк да распишись в журнале. Олег, распорядись.
Молодой парень, приходивший за Леденевым, подал ему журнал. Юрий Алексеевич расписался, принял из рук Олега бланк с текстом радиограммы и прочитал:
 
«Дорогой Юра. Неожиданно прибыла тетя Белла из Новосибирска. Узнала про твой рейс и расстроилась, что не застала тебя. Будет ждать возвращения. Береги себя. Целуем. Дядя Вася».
 
«Спасибо, — подумал Юрий Алексеевич, — спасибо, «дядя Вася». Правда, я уже знаю про «неожиданный приезд тети Беллы» и даже едва не лишился из-за этого головы, но все равно приятно узнать о том, как вы все там заботитесь обо мне. Спасибо…»
— Вот незадача какая! — вслух сказал он. — Разминулись мы с теткой…
— Так она ждать будет, — сказал радист. — Или ты не понял, что там написано?