Вертоград Златословный
The Sacral Kingship 1959 — The Sacral Kingship. Leiden; Brill, 1959.
Sciacca 1983 — Sciacca F. The Kiev Cult of Boris and Gleb: the Bulgarian Connection // Proceedings of the Symposium on Slavic Cultures: Bulgarian Contributions to Slavic Cultures. Sofia, 1983.
Seemann 1987 — Seemann K.-D. Genres and the Alterity of Old Russian Literature // Slavic and East European Journal, 1987. Vol. 31.
Siefkes 1970 — Siefkes F. Zur Form des Žitije Feodosija. Verleichende Studien zur byzantinichen und altrussischen Literatur. (Frankfurter Abhandlungen zur Slavistik. Bd. 12). Bad Homburg; Berlin; Zürich, 1970.
SlavÍk 1929a — SlavÍk J. Svatý Václav a raz počatku křest’anství u Slovanů // Slovanský přehled. 1929. № 5–7.
SlavÍk 1929b — Slavík J. Svatý Václav a slovanské legendy // Сборник статей, посвященных Павлу Николаевичу Милюкову. 1859–1929. Прага, 1929.
Stender-Petersen 1934 — Stender-Petersen A. Die Varägersage als Quelle der altrussishen Chronik // Acta jutlandica, Aarhus, 1934. Bd. VI.
Ševčenko 1954 — Ševčenko I. A Byzantine Source of Moscovite Ideology // Harvard Slavic Stydies. 1954. Vol. 2.
Timberlake 2006 — Timberlake А. «Не преступати предѣла братѧ»: The Entries of 1054 and 1073 in the Kiev Chronicle // Вереница литер: К 60-летию В. М. Живова / Отв. ред. А. М. Молдован. М., 2006.
TřeštÍk 1968 — TřeštÍk D. Kosmová kronika: Studie к počatkům českého dějepisectvi a politického myšlení. Praha, 1968.
TřeštÍk 1991 — TřeštÍk D. Václav a Berengař. Politické pozadí postrižin sv. Václava roků 915 // Český časopis historický. 1991. Ročn. 89. № 5–6.
Tschekova 2002 — Tschekova I. Genese und kommunikative funktion der altrussischen Nestorchronik // The Medieval Chronicle-II / Ed. by E. Kooper. N.Y., 2002.
Vlasto 1971 — Vlasto A. The Entry of Slavs into Christendom. Oxford, 1971.
Vodoff 1978 — Vodoff W. Remarques sur le valeur du terme ‘tsar’ appliqué aux princes russes avant le milieu du XVe siècle // Oxford Slavonic Papers, n.s. Vol. XI. 1978. P. 1–41.
Vodoff 1988–1989 — Vodoff V. Pourquoi le grand prince Volodimer Svjatoslavič n’a-t-il-pas été canonisé? // Harvard Ukrainian Studies. 1988–1989. Vol. 12–13.
Weingart 1934 — Weingart M. Prvni česko-církevněslovanská legenda о svatém Václavu: Rozbor filologický // Svatovaclavský sborník na památku 1000 výročí smrti knižete Václava Svátého. Praha, 1934. D. I. Kniže Václav Svatý a jeho doba.
Zguta 1984 — Zguta R. Monastic Medicine in Kievan Rus’ and Early Russia // Medieval Russian Culture [Vol. 1] / Ed. by H. Birnbaum and M. Flier. (California Slavic Studies. Vol. 12). Berkeley; Los Angeles, 1984.
Приложение. «Фрески»
Путешествие апостола Андрея на РусьОт Черного моря кремнистой землиНаправил он путь свой на северТуда где кончалось пространствоИ воды стремящихся на Полночь рекСвергалися в бездну.Он шел по дорогам: воистину красны стопыВсех несущих весть новую миру.Однажды — то было в десятый(Иль сотый?) день этой дороги —И серые тучи тянулись так низкоНад ровной землею — что часто ее задевали —Он слышал шуршанье…И часто земля покрывалась… — оноОно лишь на цвет было белымВ нем не было вкуса. И онВопросил: это Господи манна?И люди сказали ему — это снег.Еще на десятые новые (сотые?) суткиОн вышел на гору покрытую белымУвидел селение — дым поднималсяНад крышами. Лаяли где-то собаки.Что это за место, — спросил он.Ответили — Киев…В недвижные воды реки(«Это Днепр») спускалась безвкуснаяЧистая манна ложилась не тая.По скудно отмеченной зимней дороге(лишь запах горчащийот конского назьма) он шел.И в гортани оттаивал голос.О Боге распятом на дальнем ВостокеО духах крылатых в обличье людскомО крови и плоти о теплом вине.И люди его привечалиВ котомку кладя ему хлеба.И он поднимался все дальше на север.И снова увидел широкую рекуЖилища из дерева. Место —Новгород — поведали гостю.В их скудных пределахУвидел он странное страшное делоКак в жарко «по-черному» топленныхДомах сплетенными прутьямиБили друг другаОни до беспамятстваПосле ж холодной водойОбливали тела без движеньяИ признаков жизни и снег опускалсяВ раскрытые вежды ложилсяНе таял рассыпчатый саван.В краю где душа расстается с дыханиемС телом как облачко пара —И дальше не видя дорогиСпросил он: кто там обитаетУ самых пределов. Они говорили:У черного моря в нем стонущий змейОбитают извечно заклепаны в скалахНемые языки и тянут сквозь брешиГолодные руки и просят о хлебеИх род нам неведом. И он снарядилсяИ тронулся. Полночь и воздух шершавыйЕго окружили. Он шел трое суток(быть может и мене — иль больше) —В том месте идет человек а не время —Но видел лишь блики на небе да где-тоЗа гранью вещей и событийРождавшийся скрежетИ скрип и стенаньеНаверное это и фал отблеск раяИ где-то в бездонных провалах землиВорочался грех. Невесомую рукуОн поднял с трудом. Побелевшею горстиюСделал знаменье потом повернулся по прежнему следуНаправил шаги…Он думал об этом народе которого словоТемно ему было о добром приюте и вечном морозе.Апостол шел к югу и сжавшись от ветраОн чувствовал странное чувство как будтоОн как-то раздвинулся… распространился…Вместил бесконечность…Моление заточника ДаниилаПомилуй мя, единым платом укрыта…Помилуй меня, княже господине,Воспомяни во царствии твоем,И, утешаясь пирогом обильно,Лишь кинь мне корку черствую.Слезами ее не трудно будет размочить.Воззри на мя, как смотришь на щенкаИ от щедрот твоих отщиплешь крохи.Помилуй меня, господине княже!Кому Лач-озеро, мне черный плач и мука,И вязкая и темная смолаИ горе-страх мне залепляет глотку,И я стонать могу лишь, как младенецОдним лишь звуком плачет: а — а — а.Помилуй меня, господине княже!Как скорпии и гады выпиваютГлаза мои и рядом нету солнца,Оконца иль лучины, и забылСвое я имя. Царю-господине,Вели, чтобы они не ковырялиЩепою под ногтями у меня.И реже чтоб мочилися мне в харю,И сапогами мяли бы не левый,А правый бок, занеже слеваИмеет тварь земная свое сердце.Помилуй, святый царю-господине,Не повели изъять язык мой, ибоИначе легко будет подавитьсяМне пайкою. И каждый червь бескожийНаходит себе ямицу в землице.Прости ты нас, рабов твоих неумных.За что — ты знаешь сам. За то,Что дышим покуда — слабые,Что недостойны жизни.Помилуй нас и пощади нас, Боже.Виновны мы иль нет — Твои мы чада.Не знали правды. Черная смола. Густая кровь,Застылая от страха, проступит в нашихВсхлипах, в тонких снах между поверкамиРождения и смерти. Прости не помнящимНи имени, ни рода…Помилуй нас, мы не нашли душиСвоей. Так пощади нам тело, что теплится,Как слабый язычок, когда в темницеЕдим пропахлый кислой псиной воздух,То очень трудно… Дай нам, о Господь,Большой живот, чтобы вместить все коркиВсех трапез.Да череп крепкий, словно кедр Ливана,Чтоб выдержал удары кистенем.Дай ребра, чтобы тело не упалоС крюка большого. Пощади нас, Боже,Здесь трудно в пальцах удержать свечу,Которой нет, и дай нам после,Когда-нибудь кому-нибудь зачем-тоНе счастье, не отмщенье, но покойИ волю, и чтоб мы их удержалиВ изломанных ладонях ощутили бРваною плотию их вес и запах —Дай осязания и обонянья,И зрения и вкуса — только чтобыИх распознать взаправду — что они —До самой подноготной.Помилуй, — дай. Помилуй, — дай. Помилуй, — дай.