Язык и философия культуры

Значительно пояснить эти идеи могли бы, будучи направлены к той же конечной цели, история и статистика. Мне вообще часто казалось, что статистика нуждается в реформе. Вместо одних только голых цифр, излагающих данные о величине, количестве населения, богатстве, промышленности определенного государства, на основании которых никогда нельзя с уверенностью судить о его подлинном состоянии, она должна была бы, исходя из природных условий страны и характера его населения, стремиться описать и свойства их сил в деятельности, страдании и потреблении, и постепенные модификации, которые эти силы претерпевают отчасти вследствие объединения нации, отчасти вследствие возникновения государства, ибо государственное устройство следует строго отличать от национального союза, как бы тесно они ни переплетались друг с другом. Если государство предписывает гражданам — будь то силою власти или опираясь на обычай и закон — определенные отношения, то, кроме этого, существуют и другие, добровольно ими выбранные, бесконечно многообразные и часто меняющиеся отношения. И они, то есть свободное взаимодействие людей, принадлежащих к данной нации, и есть, собственно, то, что сохраняет все блага, стремление к которым соединяет людей в общество. Собственно государственное устройство подчинено этому как своей цели и всегда допускается только как необходимое средство, а поскольку оно связано с ограничением свободы — как необходимое зло. Поэтому дополнительной целью данной работы было такжи показать вред, который приносит довольству, силам и характеру людей смешение свободной деятельности нации с принудительной деятельностью, которую навязывает государство.
 Глава XVI Применение изложенной теории к действительности 
  
Всякое исследование истин, относящихся к человеку, и особенно к деятельному человеку, вызывает желание видеть, как то, что было признано правильным в теории, осуществляется на практике. Это желание заложено в самой природе человека, который редко довольствуется незаметным действием благотворных идей, и сила этого желания растет вместе с благожелательной заинтересованностью создать счастливое общество. Однако, как ни естественно такое желание само по себе и как ни благородны его источники, оно тем не менее нередко приводило к вредным последствиям, часто более вредным, чем холодное равнодушие или — поскольку именно противоположные причины могут привести к одному и тому же результату — горячая приверженность чистой красоте идей, сочетающаяся с отсутствием подлинного интереса к действительности. Ибо истинное, как только оно глубоко укореняется — пусть даже только в одном человеке, — всегда оказывает благотворное влияние, правда, более медленное и незаметное, на действительную жизнь; напротив, то, что непосредственно в эту жизнь привносится, нередко изменяет в ходе этого процесса свой образ и не оказывает обратного воздействия даже на идеи. Поэтому существуют идеи, которые мудрый человек никогда не пытался бы претворить в действительность. Более того, для самого прекрасного и зрелого плода духа действительность никогда, ни в одну эпоху не представляет достаточной зрелости; идеал всегда должен проноситься перед умственным взором каждого творца и жить в его душе в качестве недосягаемого образца. Исходя из этих оснований, необходимо соблюдать самую большую осторожность в применении даже наиболее последовательных теорий, даже таких, которые вызывают наименьшее сомнение. Это заставляет меня, прежде чем я закончу данную работу, проверить с доступной мне полнотой — и одновременно краткостью, — в какой мере развитые в предшествующем изложении теоретические принципы могут быть претворены в жизнь. Такая проверка послужит мне также оправданием в том, что я не стремился в моем исследовании предписывать правила действительной жизни или хотя бы только порицать все то, что противоречит в ней моей теории, — от такой самонадеянности я был бы далек, даже если бы все сказанное здесь представлялось мне совершенно правильным и бесспорным.
 
При всяком преобразовании действительности прежнее состояние сменяется новым. Между тем каждое положение, в котором пребывают люди, и все окружающие их предметы создают в глубине их внутренней жизни определенную прочную форму. Эта форма не может перейти в любую другую, выбранную произвольно, и, принуждая ее к этому, мы не только не достигаем своей конечной цели, но и убиваем силу. Обращаясь к важнейшим революциям в истории, мы без труда обнаруживаем, что большинство их возникли в результате периодических возмущений человеческого духа. Мы еще больше убедимся в этом, если сопоставим силы, вызывающие все изменения, происходящие на земле: тогда мы обнаружим, что главную роль в них играют силы человека; силы же природы имеют меньшее значение из-за ее равномерного, однообразно повторяющегося движения, а силы лишенных разума существ вообще неосновательны. Человеческая сила может в течение одного периода проявиться только одним определенным образом, но это проявление может быть бесконечно разнообразным в своих модификациях; поэтому она в каждый данный момент представляется односторонней, однако в последовательности периодов перед нами встает картина удивительного многообразия. Каждое предыдущее ее состояние является либо причиной последующего, либо, во всяком случае, ограничивающей его причиной, то есть позволяющей внешним, влияющим на данное состояние обстоятельствам создать его именно таким. Это предшествующее состояние и модификации, которые оно претерпевает, определяют, таким образом, действие новых условий на человека, и сила этого действия так велика, что сами условия часто обретают совершенно иной характер. Из этого следует, что все происходящее на земле можно считать хорошим и благотворным, потому что все, какова бы ни была его природа, подчиняется внутренней силе человека, и эта внутренняя сила во всех ее проявлениях поскольку каждое из них придает ей в том или ином отношении прочность или внутреннее развитие — может действовать только в той или иной степени благотворно. Из этого далее следует, что вся история человеческого рода может быть представлена просто как естественное следствие революций, совершаемых человеческой силой, что способно послужить не только поучительным указанием на то, как вообще следует изучать историю, но и внушить каждому, кто стремится воздействовать на людей, на какой путь ему следует, если он надеется на успех, направлять человеческую силу и какого пути он должен избегать. Поэтому внутренняя сила человека заслуживает самого пристального внимания по своему вызывающему глубокое уважение достоинству; этого внимания она заслуживает и вследствие того могущества, которое позволяет ей подчинять себе все окружающее.
Поэтому тот, кто решится взягь на себя тяжелый труд искусно привнести новый порядок в старый, должен прежде всего никогда не упускать из виду этот фактор. Сначала он должен дождаться того, чтобы настоящее оказало свое полное воздействие па людей; насильственным действием он, быть может, достиг бы преобразования внешней формы вещей, но никогда не смог бы изменить внутреннее настроение людей, и оно перешло бы во все то новое, что было насильственно навязано им. К тому же надо думать, что чем полнее действие настоящего, тем менее человек склонен к изменению состояния, в котором он пребывает. Именно крайности наиболее тесно соприкасаются друг с другом в истории человечества, и каждое внешнее состояние, если не противодействовать его развитию, ведет не к своему утверждению, а к своему уничтожению. Об этом свидетельствует не только опыт всех времен, это вообще свойственно природе человека — как деятельного (который никогда не занимается каким-либо предметом дольше, чем этот предмет являет собой материал для его энергии, и, следовательно, тем охотнее переходит к другому занятию, чем более беспрепятственно ему удалось заниматься прежним), так и пассивного, силу которого, правда, продолжительность давления со временем притупляет, но тем острее заставляет ощущать само это давление как таковое. Однако можно влиять на духовную жизнь и характер человека, не касаясь существующего порядка вещей, можно придать им определенную направленность, которая уже не будет соответствовать прежней форме; именно этого и попытается добиться мудрый человек. Только таким путем можно претворить свой план в действительность в том виде, в каком он мыслился в идее. При любом ином способе, не говоря уже о вреде, который всегда наносится в тех случаях, когда нарушается естественный процесс человеческого развития, этот план будет преобразован, изменен и искажен тем, что еще сохранилось от прежнего в действительности или в сознании людей. Если же это препятствие устранено и новый порядок вещей может, невзирая на предшествовавшее ему и создавшееся в настоящем положение, проявиться во всей своей силе, тогда ничто уже не будет препятствовать проведению реформы. Итак, общие принципы теории всех реформ можно, вероятно, определить следующим образом: