М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
к торжественному событию — к свадьбе великого князя Александра
Николаевича. Жуковский решил воспользоваться благоприятным
стечением обстоятельств: по существовавшей традиции свадьбе
наследника должны были сопутствовать щедрые награды, равно как
и амнистия провинившихся и осужденных. Жуковский настоятельно
советует своему воспитаннику цесаревичу Александру Николаевичу
сделать все от него зависящее для смягчения участи декабристов,
Герцена и Лермонтова. Ходатайство Жуковского потерпело фиаско.
Царское правительство не пожелало быть великодушным.
В первой половине дня 12 апреля Лермонтов посетил Жуков
ского. Мы не знаем точно, о чем они беседовали, но несомненно
одно — опальный поэт благодарил Жуковского за искреннее желание
помочь ему.
Вечером 12 апреля в доме Карамзиных состоялись проводы
поэта. «После чаю Жуковский отправился к Карамзиным на проводы
Лермонтова, который снова едет на Кавказ по минованию срока
отпуска своего» 1.
Накануне отъезда В. Ф. Одоевский сделал надпись на записной
книжке: «Поэту Лермонтову дается сия моя старая и любимая книга
с тем, чтобы он возвратил мне ее сам, и всю исписанную». Эта
книжка стала бесценной реликвией лермонтовского наследия; в нее
вписаны последние стихотворения поэта.
Лермонтов приехал в Москву 17 апреля и пробыл там меньше
недели. Но какие это были дни! Есть основания предполагать, что
часть записной книжки Одоевского заполнялась в Москве. Сопоставим
имеющиеся свидетельства современников. В письме к H. М. Язы
кову, которое относится ко времени пребывания Лермонтова в Москве
или вскоре после отъезда поэта на Кавказ, А. С. Хомяков, дав свою
оценку стихотворению «Последнее новоселье» и частично процити
ровав по памяти «Спор», писал: «Есть другая его пьеса, где он стихом
несколько сбивается на тебя. Не знаю, будет ли напечатано. Стих
в ней пышнее и полнозвучнее обыкновенного» 2.
В записной книжке Одоевского вслед за стихотворением «Они
любили друг друга так долго и нежно...» идет текст «Тамары»:
На мягкой пуховой постели,
В парчу и жемчуг убрана,
Ждала она гостя. Шипели
Пред нею два кубка вина.
1 Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым, т. 1, с. 318.
2 Х о м я к о в А. С. Собр. соч., т. 8. М., 1904, с. 101.
27
Сплетались горячие руки,
Уста прилипали к устам,
И странные, дикие звуки
Всю ночь раздавалися там.
Как будто в ту башню пустую
Сто юношей пылких и жен
Сошлися на свадьбу ночную,
На тризну больших похорон.
Яркое изображение всесильной земной страсти естественно
вызвало в памяти Хомякова вакхическую поэзию Языкова.
«Спор», как известно, Лермонтов отдал Ю. Ф. Самарину, «Они
любили друг друга так долго и нежно...», вероятно, Лопухиным
(еще одно признание своего большого чувства к Вареньке Лопухи
ной), «Тамару» читал своим московским друзьям. Скорее всего и два
других стихотворения — «Сон» и «Утес», — записанные до «Тамары»,
были созданы в Москве.
Но возможно ли это? Ведь Лермонтов пробыл в Москве счи
танные дни. 10 мая 1841 года Е. А. Свербеева сообщала в Париж
А. И. Тургеневу: «...Лермонтов провел пять дней в Москве, он по
спешно уехал на Кавказ, торопясь принять участие в штурме, который
ему обещан. Он продолжает писать стихи со свойственным ему
бурным вдохновением» 1.
У каждого большого поэта случаются дни и недели, когда
мощный поток творческой энергии овладевает его существом.
У Пушкина была знаменитая болдинская осень.
У Лермонтова было пять вдохновенных московских дней.
«Лермонтов пишет стихи со дня на день лучше (надеемся
выслать последние, чудные)», — писал в это же время Д. А. Валуев
H. М. Языкову 2 .
Обуреваемый мрачными предчувствиями, Лермонтов торопился
высказать то, что жгло его душу. Время стремительно шло на убыль.
Поэт с лихорадочной поспешностью заполняет чистые листы запис
ной книжки Одоевского.
Ярким поэтическим метеором промелькнул Лермонтов в москов
ских салонах, где все громче раздавались споры славянофилов
и западников.
В предисловии к сборнику «Русская потаенная литература
XIX века» (1861) Огарев писал: «Струну, задетую Лермонтовым,
каждый чувствовал в себе — равно скептик и мистик, каждый, не
находивший себе места в жизни и живой деятельности; а их откро
венно никто не находил. Лермонтов не был теоретическим скептиком,
он не искал разгадки жизни; объяснение ее начал было для него
1 Литературное наследство, т. 45-46, с. 700.
2 Х о м я к о в А. С. Собр. соч., т. 8, с. 99.
28
равнодушно; теоретического вопроса он нигде не коснулся. < ...>он
ловил свой идеал отчужденности и презрения, так же мало заботясь
об эстетической теории искусства ради искусства, как и о всех
отвлеченных вопросах, поднятых в его время под знаменем гер
манской науки и раздвоившихся на два лагеря: западный и славян
ский. Вечера, где собирались враждующие партии, равно как и всякие
иные вечера с ученым или литературным оттенком, он называл
«литературной мастурбацией», чуждался их и уходил в велико
светскую жизнь отыскивать идеал маленькой Нины; но идеал
«ускользал, как змея», и поэт оставался в своем холодно палящем
одиночестве» 1.
На наш взгляд, Огарев излишне категоричен. Трудно согла
ситься с тем, что поэту чужды общие вопросы, волновавшие запад
ников и славянофилов. Вероятно, его лишь утомляли длинные слово
прения с абстрактными теоретическими выкладками, когда табачный
дым застилал гостиную, а взаимное непонимание оппонентов приво
дило к постоянным повторам мысли. Самое ценное для нас в статье
Огарева — это указание на то, что Лермонтов не принимал доводы
ни одной из враждующих сторон. Подтверждение особой позиции
Лермонтова мы находим и в записной книжке Одоевского:
«У России нет прошедшего: она вся в настоящем и будущем.
Сказывается сказка: Еруслан Лазаревич сидел сиднем 20 лет
и спал крепко, но на 21 году проснулся от тяжелого сна — и встал
и пошел... и встретил он тридцать семь королей и 70 богатырей
и побил их и сел над ними царствовать.
Такова Россия».
В записной книжке Одоевского эта притча вписана вслед за
черновым текстом стихотворения «Они любили друг друга так долго
и нежно...»; вписана в Москве или вскоре после отъезда поэта, по
дороге в Ставрополь.
В этом лапидарном фольклорном иносказании — отголосок
бурных споров в московских салонах, отражение несогласия Лермон
това и со славянофилами, идеализировавшими прошлое России,
и с западником Чаадаевым, пессимистически оценивавшим будущую
судьбу родины. Эта запись — свидетельство самостоятельности
позиции Лермонтова, принципиального отличия его исторических
воззрений от суждений и западников, и славянофилов.
15 июля, между 6 и 7 часами вечера, Лермонтов был убит на
дуэли Мартыновым.
О последних днях поэта подробно рассказано во многих вос
поминаниях, дневниках и письмах современников. Однако многое
1 О г а р е в Н. П. Избр. произв. в 2-х томах, т. 2. М., 1956, с. 487.
29
в этой печальной развязке остается для нас неизвестным — о самом
главном, о тайных пружинах дуэли современники не осмеливались
писать. П. А. Висковатов, тщательно собиравший сведения о гибели
поэта от его знакомых и очевидцев событий, утверждал: «Нет ника
